— Еще посмотрим, чья голова будет зиять на пике, — вытирая пот со лба тыльной стороной ладони, шиплю я. Немного разбежавшись, вскакиваю на плечи урука и взмахиваю мечом, готовая в эту же секунду обрушить его на голову противника.

Но замечаю, как из-за деревьев выходит несколько орочьих лучников, которые уже наложили стрелы на тетиву своих луков. Отвлеченная приходом новых врагов, не успеваю среагировать на действия урук-хая, которого еще секунду назад могла обезглавить.

Огромной лапищей орк хватает мне за ногу, а в следующую секунду моя спина близко знакомится со стволом дерева. Болезненно морщусь и пытаюсь встать на ноги. Спина неприятно ноет, но это пустяки по сравнению с тем, что я выронила меч. Оказавшись абсолютно безоружной среди отряда орков, вспоминаю ту злосчастную первую встречу с этими выродками. Только вот сейчас я значительно умнее той наивной и беззаботной эльфийки, которой я была когда-то.

— В этот раз я так просто не сдамся, — сама себе говорю я, поднимая с земли один из валяющихся кривых ятаганов. Он значительно тяжелее того оружия, которым я привыкла пользоваться, но сейчас и это сойдет. Перед глазами бегают черные точки, что несколько мне мешает сориентироваться.

Собираю все свои силы в кулак и продолжаю этот неравный бой с уруком. Он довольно скалится, явно недооценивая мои собственные способности. Считает, что я уже проиграла. Но, нет, только не в этот раз. Не обращаю внимания на стрелы, которые то и дело пролетают мимо меня. Одна лихая стрела пролетает так близко от руки, что совсем немного задевает ее. Чувствую жгучую боль. «Черт, зацепило!» — мысленно шиплю я.

Рука готова отвалиться от тяжести ятагана. Лоб покрывается мелкой испариной, а соперник явно не намерен отступать. Усталость и непривычность оружия дает о себе знать. Урук плашмя бьет по моему мечу, руку сводит судорогой, отчего ятаган падает на землю.

В следующую секунду меня поднимают над землей за косу. Сердце начинает бешено биться в груди, когда смотрю в эти самодовольные глаза орка. По ним уже можно прочитать все, что он хочет со мной сделать. Понимаю, что смерть будет даром в случае, если окажусь в плену этих тварей. А в следующую секунду происходит одновременно несколько вещей, которые надолго останутся в моей памяти.

Раздается оглушительный рев рога Боромира и в эту же секунду около десятка черных стрел находят свою жертву. Гондорца будто откидывает на несколько шагов, он оступается и падает. Соловей иногда поет, предвещая смерть. Сколько раз я говорила себе, что не буду петь? Сколько раз я убеждалась в том, что мое пение приносит несчастье? Но я не внимала этому голосу разума.

Собрав все силы до капли, выкручиваюсь в руках орка и, оказавшись у него на плечах, до хруста выворачиваю голову право. Адреналин течет по венам подобно лаве и придает мне сил. Но вокруг ни души. Орки испаряются так же быстро, как и появились. Подбегаю к Боромиру, который болезненно морщиться и выдергивает очередную стрелу.

— Не шевелись, — тихо говорю я, укладывая воина головой себе на колени. — Извини, но я могу лишь облегчить твою боль, — с этими словами прижимаю ладонь к груди мужчины. Слабый мерцающий свет прорывается наружу. Постепенно лицо Боромира расслабляется, а моя рука окрашивается в алый.

Со стороны леса разносится топот, и вскоре на поляне оказывается Арагорн. Он замирает на краю поляны, как вкопанный. Но быстро приходит в себя, после чего опускается на землю подле нас с гондорцем. Продолжаю облегчать боль воина с помощью Света. Боромир тем временем устало взирает на Арагорна, а на его губах появляется болезненная и извиняющаяся улыбка.

— Я хотел отнять Кольцо у Фродо. Я раскаиваюсь. Это — расплата, — мужчина задыхается, кровь маленькой струйкой стекает у него из уголка рта. — Полуросликов нет. Орки схватили их, связали, но не убили, — гондорец прикрывает глаза. И только сейчас я осознаю, что действительно в какой-то момент потеряла из вида хоббитов. От этого сердце больно сжимается. Как я могла так оплошать?! — Прощай, Арагорн. Иди в Минас Тирит, защищай мой народ. Я побежден.

— Нет, — тут же горячо отзывается Дунадан, беря друга за руку. — Ты победил. Немногим выпадала на долю такая победа. Будь спокоен. Минас Тирит не покорится врагу, — уверенность в голосе сына Араторна заставляет Боромира улыбнуться. Но в следующую секунду лицо гондорца разглаживается и замирает.

Под ладонью больше не чувствую биения сердца. Свет гаснет, а из груди вырывается тихое всхлипывание. Я должна была его спасти, обязана была. В этот момент на поляну наконец-то прибегают Леголас с Гимли. С тоской смотрю на них и перекладываю голову воина на землю. Все тело ноет, а душа разрывается на маленькие кусочки.

Сегодня мы потеряли многих. Это непростительно для нас. Отворачиваюсь от бездыханного тела Боромира, пытаясь заглушить рвущееся наружу рыдание. На задний план уходит боль в спине, саднящее жжение в руке и головокружение. Весь мир меркнет, снова…

— Мы гнали их по лесу и многих убили. Почему нас не было здесь?! — сокрушается Леголас, оказываясь возле Арагорна. — Рог позвал нас, но слишком поздно. Аилинон, Арагорн, вы ранены? — эльф озабоченно осматривает меня с ног до головы. Впрочем, кроме орочьей крови, думаю, сейчас он не сможет разглядеть хоть что-то. Отрицательно мотаю головой.

— Где же хоббиты? — осматриваясь, спрашивает Гимли. Гном выглядит разгневанным, и складывается ощущение, что он с удовольсвием погонится сейчас за оставшимися орками, чтобы добить их.

— Их забрали орки, — хрипло произношу я. — Их связали и унесли прочь. Мы не смогли их остановить, — смотрю на свои окровавленные руки. — Что нам теперь делать? — осматриваю оставшуюся часть отряда.

— Сначала похоронить павшего, — отвечает Леголас, подходя ко мне. — Нельзя оставлять его рядом с гнусными орками. А потом ты, Аилинон, вернешься в Лотлориэн. Этот поход становится опасным, а ты совершенно не понимаешь, что могут с тобой сделать эти орки, — Аранен кладет мне на плечи свои руки. По взгляду понимаю, что он неуклончив в своем решении. Но и я не отступлюсь от своего решения. — Я не переживу, если с тобой хоть что-то случится.

— Действительно, — саркастически усмехаюсь я. Истерика медленно накрывает меня с головой. — Ведь в первую мою встречу с ними мы дружно распили бочку вина, — с ожиданием смотрю в глаза Леголасу, после чего снимаю кафф с уха. От испуганного и шокированного взгляда принца хочется смеяться. — Ты думал, что это просто украшение? — истерический смех все-таки слетает с губ, и я делаю несколько шагов в сторону.

— Леголас прав, тебе нужно вернуться в безопасное место. Я уже не знаю, чего ждать от этого пути, — поникшим голосом говорит мне Арагорн. Он считает себя виноватым. Но здесь виновата лишь я. Ведь именно я была здесь и никоим образом не смогла помочь Боромиру.

— Орки чисто из-за доброты душевной подстригли меня, — словно не слушая слова друзей, продолжаю свой рассказ. — Волосы больше не лезли в глаза и открывали оркам вид на мои уши, — снова начинаю смеяться. Вижу до безумия перепуганные глаза Леголаса. Он и не представлял, что я могла пережить в тот давний день. Гимли, стоящий рядом с эльфом, лишь горестно вздыхает, а в его глазах плещется еще большая ненависть к оркам. Каждый из присутствующих понимает насколько сильно подобные действия оскорбительны для любого представителя эльфийского народа.

— Аилинон, — осторожно начинает говорить Лесной принц, но я жестом затыкаю его. Впервые мне хочется все высказать ему. Гнев закипает внутри меня и растекается по венам с бешенной скоростью.

— Конечно я не знаю, что хотели от меня орки, ведь они недостаточно красноречиво описывали все способы того, как используют мое тело для своего удовольствия, пока несли через Карадрас. Почему-то именно тогда горы были не против подобной переправы, — отшвыриваю кафф в сторону. — Орки шли к Тролльей пуще. И, оказавшись там, решили, что можно начинать свои планы насчет меня, — закусываю внутреннюю часть щеки до крови. Медный привкус тут же появляется во рту, но я не чувствую боли. Только не физической, сейчас кровоточит моя душа. — Но начали они с другого. Двое меня держали, а третий раскачивал перед моим лицом изогнутый кинжал, — погружаюсь в воспоминания с головой.