– Бродил я там, кое-чего для хозяйства присмотреть. И напрасно ходил – нет там ничего. Грязь одна, да засохший ил после войны остались. Вдруг – смотрю, кочка шевелится. Палкой поворошил – вот он, Болотень, как есть. От жажды умирал, а у меня пива кувшин с собою. Напоил его, он и ожил. А как на мельницу привез – глядь, а их двое! Жаба, Маккварен – та, что пиво у меня охлаждает – ну, ты видел, к спине его присохла, так и приехала…

С тех пор и живут. Болотень – даром, что ископаемое – смышленым оказался. Рыбу ловить выучился, сетей не надо. Потом ворону подобрал битую, вылечил. Стеллой назвал. Гадюка сама приползла, мужеского пола оказалась. На Гришу теперь отзывается.

Дальше – больше. Козу взял – молочко у нее жирное, сладкое, а места много не надо. Потом Онгхус прибился – ты его не видел – он на чердаке спит. Он, вообще-то дурачок деревенский. К тому же вор – яблоки в садах воровал. Ну, я его и пригрел, чтобы не прибили совсем на деревне. Теперь другая беда – полон дом – ни днем, ни ночью покою нет.

– Добрый ты,– сказал Тимофей, все пытаясь отодвинуться от сопящего в ногах чудища.

– Нет,– отвечал Морквин.– Я умный. Дедушка Морквин говорил – делаешь другим – делаешь себе. Так и вышло. Слухи по долине пошли – мол, на мельнице, в омуте чудовище живет. Народ валом валил, особенно поначалу. Поглазеть-то, все охочи. Ну, и зерно, к примеру, везут с осени. Зря, что ли, ехать? А у меня и пивоварня! Иной день, пока жернова мелют, я на пиве да муке полный кошелек монет выручал. Куда как прибыльней, чем ворожить. У меня, брат, все работают! Гадюка мышей извела, ворона воробьев с клевера гоняет. Даже паук при делах, ни одной мухи не осталось.

– Ну, а со мной как? Я ведь тебя о помощи не просил.

– Мы с тобой, Тима – герои. Людей от оборотня спасать едем. А героям награда – подвиг…

Какое- то время ехали молча. Ничто не предвещало еще рассвета, когда Морквин неожиданно натянул вожжи.

– Вот и болото.– Он спрыгнул на землю, привязал мерина к черному стволу.

Следом, разминая затекшие ноги, выбрался Тимофей. Было холодно, сыро. Тянуло плесенью, гнилью, чем-то сладковато-паленым.

Скоро небо над лесом начало сереть и они, уже пешие, вышли к опушке. За ними, прыжками, увязался Болотень.

Сквозь редкие облетевшие деревья уже можно было разглядеть длинное пересохшее болото, серые вересковые заросли за ним. Редкие лесные колки таяли в утренних сумерках. Почти невидимые, серебрились горы у горизонта.

В центре болота, на месте разрушенного жилища Оркмахи, торчали обугленные деревянные сваи. Весь верхний этаж был сожжен во время штурма. Болото осушили с помощью отводных каналов, но непролазная хлябь в центре осталась и не позволила добраться до нижних, скрытых у самого дна, уровней дома.

Год назад, пробыв на болоте почти до самой зимы, солдаты вернулись в замок. Несколько человек утонуло, еще двое исчезли неизвестно куда.

И, когда дни стали совсем короткими, а ночью трясина дышала, чавкала и волновалась, как гигантское голодное чрево, король Одел снял осаду.

Самого Оркмахи и его вампира так и не поймали. Поговаривали, что хозяин болота, кем-то предупрежденный о штурме, загодя покинул свое жилище.

Морквин вдруг остановился. Покрутил головой, понюхал воздух. Потом подозвал Болотня и пошептал ему куда-то между бугристыми складками.

Чудище покрутилось немного и прыжками, разбрасывая ил, устремилось к центру болота.

– Под болотом есть подземный ход,– сказал Морквин.– По нему оборотни испокон веку в замок ходили. Вход где-то под домом, а дом-то сгорел. Вот Болотень и ищет…

Чудище меж тем дошлепало до середины болота. Порылось усердно, разбросав перемешанные с илом головешки и, опрокинувшись кверху ластами, выдернуло пастью жирно чавкнувшую деревянную крышку.

– Пора,– сказал Морквин и шагнул первым.– Иди следом, раньше тут брод был. Болото, даром, что сухое, провалишься и ага…

Подобравшись к дышавшей холодом хляби в центре болота, они остановились. Уже совсем рассвело.

Сверху, на плечо Морквину, спланировала ворона. Из-за пазухи у него высунула треугольную голову змея.

Морквин сказал:

– Я, Тима, сон видел. Снился мне Шамас, древний колдун. Его уже лет пятьдесят, по слухам, не видели. Не выходит он к людям. И Шамас сказал – «Тимофей тот, кто спасет от оборотня…»

– Во как…– Тимофей поежился.– А ты, что, веришь снам?

– Нет. Снам я не верю. Я сам, какой хочешь сон, любому пошлю. Но тут… Шамас. И хоть по мне – ты на героя не слишком похож – он указал на тебя. А избранных не спрашивают, хотят они или нет. Их надо только вовремя к месту доставить. Туда, где свершиться должно то, для чего их избрали. А уж они свое дело сделают.

Дедушка Морквин говорил: «умный делает, что хочет, а герой, что может». Дело героя – подвиги. А с наградой, Тима, мы после решим…

Путь по старому подземному ходу занял несколько часов. Или дней – время в темноте то сжимается, то растягивается, как резина.

Где-то впереди шлепал взятый проводником Болотень. За ним по звуку тащился Тимофей.

Замыкал шествие Морквин, понимающий, как и подобает колдуну, язык птиц и зверей, с большим мешком, змеей и вороной.

Они падали и спотыкались. Что-то скользкое, с отвратительным визгом, то и дело вырывалось из под ног Тимофея. Мохнатые крылья не раз задевали его лицо. Он расшиб лоб об острый выступ, сбил ноги, но, впав в почти сонное состояние, продолжал двигаться дальше.

Морквин больше не разговаривал. Поначалу Тимофей еще пытался вспомнить, что он здесь делает, но потом и эти мысли ушли. Оставалось одно – «надо идти вперед».

Кончилось все неожиданно. Сначала стихло шлепанье Болотня. Потом Тимофей уткнулся в его холодную шишковатую спину. Скоро подтянулся и Морквин.

– Все, стена. Это замок.– Он пошуровал в мешке. Достал и зажег масляный фонарь. Прыгающий огонь осветил деревянные стены туннеля, мшистые камни крепостной стены.

– Переодевайся,– сказал Морквин и ловко обрядил Тимофея в расшитый золотом тесный красный камзол, узкие короткие штаны из лосиной кожи и длинные, с загнутыми носами сафьяновые туфли, украшенные ко всему еще блестящими камнями.

– Тут что-то не так,– пробовал возражать Тимофей, но Морквин уже нахлобучил ему на голову огромный белый тюрбан с зеленым камнем на лбу и умопомрачительным пером сбоку, повязал шею шелковым черным платком, перепоясал туго серебряным кушаком, надел через плечо шикарную золотую перевязь.

– Красавец!– одобрил он и покрутил Тимофея.– Принц заморский, никак не меньше.

– Немного безвкусно,– вяло пробормотал Тимофей.

– А мне нравится,– Морквин потер рукавом поддельный изумруд, полюбовался игрой света на бесчисленных гранях.– Я его в Доглене, у купца одного в кости выиграл. Вместе с одеждой. Но сейчас не об этом. Слушай и запоминай – поднимешься наверх, в покои принцессы. Скажешь, что жених ее – принц Вильмет – оборотень. Его имя Спилгрим, а король – отец ее благородный – болотный колдун Оркмахи. Это его месть за осушенное болото. Пусть принцесса, под любым предлогом, отложит свадьбу. Хоть на неделю.

– А потом?

– Шамас что-нибудь придумает…

Морквин вытащил из кладки небольшой валун. Сунул Тимофею за пазуху холодную змею, посадил на плечо угрюмо молчавшую ворону.

– Гриша, Стела,– скомкано представил он животных.– Если что, обращайся.

– А Болотня ты мне на шею не посадишь?

– Не сейчас. Твое дело – свадьбу отложить. И фонарь возьми, посветишь себе! Да не задерживайся, жду тебя здесь до утра. А то понравится еще…

глава четвертая

Перевертыши

Месяц в замке прошел быстро. Принцесса Ригхан выздоровела и даже успела дать свое согласие сыну Лиаргильского короля, который давно стал в замке своим и жил теперь в верхнем этаже доселе заброшенной Северной башни.