– Ладно не мучайся. У меня это прозвище с незапамятных времен. Я тогда плохо умел управлять моментами прибытия в одушевленный мир, вот и прыгал туда-сюда через тысячелетия. Так что ты тут не при чем, – отмахивается он, но я поднимаюсь с места и сажусь на пол рядом с ним.

– Послушай, мы вот что сделаем, – беру его за рукав и легонько сжимаю ткань, – Я сейчас же поговорю с Богиней «Сада Снов». Она заберет тебя к себе на пару лет и подарит прекрасные сны. Ты отдохнешь. Вспомнишь о себе что-то важное. Так всегда происходит, когда она касается кого-то из нас. И дарит нуждающимся первоначальный облик, обманывая Маску своим теплом. Потом ты вернешься. Как раз повзрослеет Кордэ…

– Она меня не увидит…

– Согласен. Видеть в других истинную суть – не ее сильная сторона, как и у любого ребенка Тьмы. Свет в одушевленных она различает прекрасно. А вот тьму не воспринимает как сигнал опасности. Но у нее великолепная интуиция. Она читает окружающих, не анализируя явные знаки и подсказки. Такие как Кордэ – большая редкость. И она может стать Жнецом.

– Маловероятно… Тут восприятия недостаточно…

– Да, но я не знаю никого, кто бы добровольно выбрал судьбу Жнеца. И поэтому, если это случится, я хочу, чтобы ты был с ней рядом. Для девочки такая ноша особенно тяжела… – прикусываю язык. Говорить такое Жнецу в его положении – это верх лицемерия, но Роксет явно не принимает мои слова на свой счет.

– Хорошо, но я все же надеюсь, что Кордэ минет чаша сия… И потом, возвращаясь к тому что мы начали… Я не могу сейчас уйти спать.

– Почему?

– Слишком много воспоминаний от тех, что я чистил, голосят во мне на разные лады… Я не хочу несколько лет смотреть кошмарные сны о том, как все у них складывалось благодаря моему вмешательству, и чем все кончалось в результате. И потом, у меня есть пара незаконченных дел. Люди, с которыми я заключил контракт…

– Хорошо, – понимающе киваю, прикидывая в уме кому бы можно было перепоручить его подопечных, – давай поступим так. Своих людей ты передашь Вескэлу. Он только второй год как Жнец, своих подопечных еще заводить толком не умеет. Так что его натаскивают сейчас все, кому лень доводить до ума свою работу. У тебя там много?

– Два человека.

– Прекрасно. Сам ты ищешь сейчас максимально чистую душу и заключаешь с ней сделку, чтобы работа с ней наполнила бы тебя положительными эмоциями. После чего ты отправляешься, наконец-то, отдыхать и дожидаться взросления Кордэ в адекватном состоянии. Договорились?

– Нет… Но я подумаю.

– Да, пожалуйста, думай, не торопись. У тебя неделя, перед тем как уйти в сон, есть…

– Между прочим, Учитель, это самый настоящий шантаж, – фыркает Жнец, качая капюшоном.

– Это называется забота, мясо ты неразумное… – ерошу на голове волосы, прищуриваясь на яркий свет, льющийся в окно тягучей теплой взвесью…

Усталость наливает руки свинцом. Пыль въелась в кожу так, что мне кажется, теперь я могу на них прочитать пару сотен названий последних книг, что я расставила по местам в библиотеке. Подхожу к реке, что вьется у входа в Замок Тысячи Миров кривыми петлями, и опускаю пальцы в воду. Теплая… Вздыхаю, пытаясь оттереть темные полукружья под ногтями. Настроение из замотанного становится спокойным. Прошлым вечером Роксет так и не появился в зале Парящих Костров. Я не удивилась. Только неприятный холодок появился на лопатках и задней части шеи. Я знаю, что нас с ним многие прочат друг другу в пару… Но в тоже время… Наши пути далеки и лежат в разных плоскостях.

Учитель, наверное, мог бы объяснить это какими-то умными словами и правилами. Мне же, в отличии от него, вместо философии всегда прекрасно давалась геометрия человеческих миров. И, наверное, будет даваться и более сложная механика других одушевленных мест. Но считается, что я до этого еще недоросла. Мне только тринадцать. Глупости. Я потому и попросилась в библиотеку, чтобы начинать изучать основы в свободное время. Я слышала, как жрицы, занимающиеся воспитанием подрастающего поколения, советовались между собой, что я, якобы, опережаю остальных. И могу оказаться готовой к Маске уже в пятнадцать.

Конечно, если будет повеление Вселенной о том, что мне пора на испытание – я пойду на него хоть сейчас. Но просто так, до семнадцати, на меня никто никогда Маску не наденет. И это… Вызывает двойственные чувства. Мне хочется, чтобы Роксет относился бы ко мне как к равной… И в тоже время от мысли, что я могу уподобится ему, меня бросает в дрожь.

– Привет, Кордэ! – льстивый мурлычущий голос, раздавшийся справа, заставляет меня фыркнуть и продолжить гладить руками воду.

– Привет, Вескэл…

– Тьфу, да как ты это делаешь? – рядом со мной садиться мальчик лет 15 с россыпью задорных веснушек на лице и гипсом на левой руке, – видимо, правду про тебя говорят, что ты способна сквозь личины видеть.

– Врут… – легко пожимаю плечами, – я просто внимательная.

– И как это помогает?

– Долго объяснять, – отмахиваюсь от него, поднимаясь на ноги. Мне он не очень нравится.

– Ой-ей, какие мы важные… – Вескэл показывает мне язык, – ты, кстати, может в курсе, почему Роксет своих людей раздает, а?

– Чего? – удивленно останавливаюсь и разворачиваюсь к нему всем телом.

– Он может все? Сдулся? Решил в Свет уйти, чтобы, так сказать, дать дорогу молодым…

– Ты совсем мозги растерял, мясо протухшее? – вспыхиваю я, – Никуда он не собирается, я бы знала!

– А, то есть слухи про вас…

Молча разворачиваюсь и бегу к Замку, чувствуя, как лицо пылает, и со всего маха врезаюсь в Учителя, едва не сбивая его с ног.

– Ого! – он едва успевает уцепиться за колонну возле входа и цепко удерживает меня за локоть. – А ну, стой! В чем дело?

– Я тороплюсь! – пытаюсь вытащить локоть из его хватки, но проще, по-моему, выдернуть его из тисков.

– Зато я нет, – Учитель заставляет меня встать ровно, но руку не отпускает. – Так что я тебя внимательно слушаю.

– Почему Роксет отдает своих людей другим Жнецам? – бормочу я, чувствуя, как пульсирует стиснутый сустав.

– Потому что ему пора на покой.

– Что??

– Он отправится в «Сад Снов» через шесть дней, – спокойный голос Учителя, остужает мои пылающие мысли, и я понимаю, что локоть мой уже свободен. – Ты же видела, в каком он состоянии в последнее время, Кордэ. Ему это необходимо.

– А… – закусываю нижнюю губу, чувствую, как тоска принимается царапать мне ребра, – он… Надолго?

Учитель выглядит задумчивым, но я ему не верю.

– Думаю, да… – наконец вздыхает он, – но есть и хорошая новость. Он обещал вернуться к твоему Дню Сорванных Масок.

Четыре года…

– Что ж… Тогда я буду просить Вселенную позволить мне одеть ее в пятнадцать лет… – страх перед возможным будущим улетучивается в одно мгновение. Будто выдыхая эти слова, я изгоняю из себя всю неуверенность.

– Кордэ… – Учитель расстроенно качает головой, – ты будешь еще слишком молода для этой ноши. Ты, вероятно, знаешь, что у тебя большие шансы стать Жнецом… Для девушки это всегда сложно… Подумай о себе…

– Уже подумала! – уверенно улыбаюсь ему и расправляю плечи, – Мои слова. И я знаю, что меня услышали…

Мне нравится выходить на охоту. Человеческий мир, яркий до ряби в глазах, крикливый, пылает дыханием, эмоциями, событиями. Напоминает мне вертлявое хищное танцующее чудовище, кривляющееся под внимательным взглядом неба.

Я стою посреди детский площадки, и рожок с мороженным тает, лениво капая с моих пухлых коротких пальцев. Сейчас я пятилетняя девочка с заячьей губой, уродующей и без того широкие ноздри, и легким косоглазием гуляю под присмотром чопорной няни со строгим пучком на затылке и бородавкой у правого крыла носа.

Няня лишь иллюзия, одолженная у Сайлота – Проводника – моего давнего знакомого. Сайлот сделал ее как-то из осколка зеркала, пучка сухой ядовитой травы и розовой ленточки, одолженной в Мире Моросящих Звезд. Там эта ленточка была мусором, пуповиной нерожденной принцессы. Сайлот принес ее в Пустыню Иллюзий, и та преобразилась в ткань и, как бы сказали люди, артефакт.