– Ты что, просидел возле меня всю ночь? – с трудом разлепив спекшиеся губы, спросила она, послушно взяла термометр. – Спасибо… Мне уже лучше.

– Сейчас увидим, насколько… – хмуро ответил он.

Красная спиртовая полоска замерла на отметке 38, 5.

– Не так уж и лучше, – произнёс Ярослав. – Горло болит?

Марина сглотнула.

– Немножко…

– Принесу тебе питьё и лекарства.

Он ушёл на кухню. Марина чувствовала, как в глазах опять закипают слёзы, знала, что они его рассердят, но она была так тронута его заботой. Увидела, что верхний альбом лежит вверх тормашками. Поняла, что он листал его. Их свадебное путешествие. Слёзы заструились по щекам, щекотно скатываясь на шею.

Ярослав вернулся, неся поднос. Сделал вид, что не заметил её мокрые глаза и щёки. Протянул таблетки, стакан с тёплой водой, чтобы запить.

– Позавтракаешь?

Марина отрицательно покачала головой.

– Мне правда лучше. Ты можешь идти поспать или… если тебе нужно уйти…

– Мне нужно съездить за Данилой. Или оставим его на пару дней у родителей? Пока ты болеешь. Всё равно скоро каникулы. Годовые контрольные они уже написали.

– Откуда ты знаешь про контрольные? – Марина была приятно удивлена, что он в курсе школьной жизни сына.

Ярослав не стал отвечать, только с досадой поморщился.

– Выпей чаю с мёдом, – сказал он, ставя поднос на кровать.

– Откуда у нас мёд?

– От родителей.

– Ты же знаешь, я его не люблю…

– Потерпишь. Тебе сейчас очень полезно, – отрезал он.

Марина, зажмурившись, большими глотками, чтобы не ощущать вкуса, выпила, закашлялась, Ярослав взял из её рук чашку.

– Молодец. Не ожидал, что согласишься, – произнёс он с усмешкой. – Вообще-то, там было малиновое варенье. Но я учту, что тебя можно лечить и мёдом.

Она в растерянности провела языком по губам, чтобы проверить, говорит ли он правду. Почувствовала малиновую сладость. Ярослав с трудом отвёл глаза от её лица, её жест отозвался томлением в его теле; подавив вздох, он протянул ей телефон.

– Будешь звонить на работу?

– Может… к вечеру мне станет уже совсем хорошо… – робко предположила она.

– Из-за него готова идти даже в таком состоянии? – мрачно трактовал он её «трудовой порыв».

Марина отвернулась, накрылась одеялом с головой. Ярослав услышал приглушённые рыдания. Вышел из комнаты, несколько минут мерил квартиру сердитыми шагами, замер у окна. Середина мая. Листва на деревьях уже распустилась, собиралась зацветать сирень. Вспомнил, какое число. В этот день десять лет назад они познакомились…

*

– Можно ли понимать отсутствие обручального кольца на вашей руке как знак того, что вы любите балет так же сильно, как люблю его я?..

Она сразу привлекла его внимание. Шла-шла и вдруг остановилась, о чём-то задумавшись. Да так глубоко, что не замечала людей, вынужденных её обходить. Потом кто-то случайно толкнул её, она машинально отступила к стене, афиша театра оказалась у неё за спиной. Фраза родилась у него спонтанно. Потом, уже в ответ на её вопрос, как одно связано с другим, пришлось выкручиваться, придумывать обоснования. Пока говорил с ней, разглядел и медовый оттенок её глаз и волос, длинных и волнистых, нежный овал лица, небольшой рот с ласковой улыбкой мягких и, наверное, сладких губ. Очень хотелось продолжить знакомство. Очень хотелось, чтобы она любила балет. Тогда у него точно будет шанс поцеловать её… Поцелуй превзошёл его ожидания. Он никак не думал, что окажется первым, кто прикоснулся к её губам, и тут же стал надеяться, что останется единственным…

*

Ярослав вернулся в спальню. Подошёл к кровати, осторожно потрогал жену, спрятанную под одеялом.

– Не плачь. Опять температура поднимется. Извини, я сорвался. Ты всё-таки позвони, что заболела.

От его почти ласкового тона Марина разрыдалась ещё сильнее. Температура немедленно скакнула вверх, снова до отметки почти в сорок. На её работу он позвонил сам. Опять терпеливо ухаживал, обтирая холодным полотенцем её горящее тело, кутая в одеяла, когда на неё нападал озноб. Поил лекарствами.

Вечером, ровно в семь, когда должен был начаться её урок, на Маринином телефоне раздалась мелодия звонка. «Вальс цветов» из «Щелкунчика». Марина спала, наконец-то подействовало жаропонижающее. Ярослав взял её телефон, вышел с ним из спальни. Сначала хотел просто выключить звук, но увидел имя на экране. Константин. Догадался, кто это. Помедлив, ответил на звонок.

– Слушаю.

Звонивший помолчал. Потом произнёс твёрдым голосом:

– Я могу поговорить с Мариной?

– Нет, – коротко сказал Ярослав, не объясняя, но и не отсоединяясь.

Константин опять помолчал.

– Ярослав… Я ведь не ошибаюсь, вас так зовут?

– Допустим.

– Насколько мне известно, у вас есть другая женщина. Марина с вами давно несчастна.

– Вы собираетесь её осчастливить? – Ярослав с трудом сдерживал охвативший его гнев.

– Собираюсь. Ради неё я готов уйти из семьи. Так что мои намерения серьёзны, а вот ваши?

Ярослав сам не понимал, зачем продолжает этот разговор. Что за мальчишеское соперничество… Не ожидал от себя, что произнесёт:

– Ради неё я готов остаться.

Он выключил телефон. Перевёл дыхание. Гнев медленно ослаблял свои тиски. Сердце начало биться ровнее. Он что, действительно готов остаться?.. Не ради сына, а ради неё? Готов простить ей свою связь с ненужной ему женщиной?.. Последний вопрос он задал себе с саркастической усмешкой. Но что поделать… Он и вправду считал её виноватой в том, что изменил ей… Хотя после её вчерашних слов о любви уже и сам не знал, что думать… Возможно, вина целиком и полностью лежит на нём… Почему он, мнивший себя способным на взвешенные решения, буквально терял самообладание, когда речь шла о Марине?.. Почему не был способен безоговорочно поверить ей?..

Он заглянул в спальню, убедился, что Марина спит, что жара у неё нет. Сел с ноутбуком в гостиной. Ему нужно было писать статью. Большой обзор по событиям в горячей точке, из которой недавно вернулся. Если он расположится в кресле рядом с женой, то не сможет сосредоточиться. Не сможет не смотреть на неё, не думать…

Профессия военкора втянула его в себя, как в своё время втянул балет. И то, и другое требовало максимальной отдачи. И то, и другое стоило пота и крови… Ни от того, ни от другого он не мог добровольно отказаться. Марина, зная это, никогда не ставила ему никаких условий, только родители, переживая за него, иногда восклицали: «Неужели только опасное ранение остановит тебя?!» Его полёт над сценой в своё время остановили сломанные ноги… Во время репетиции он упал в оркестровую яму. Из-за ошибки своей партнёрши. Он восстановился, но не смог вернуться к прежней форме… К полёту… Неожиданно подумал о том, что если бы танцевал в тот вечер в «Корсаре», то… не познакомился бы с Мариной. Не было бы этих девяти лет безмерного счастья… Не было бы Данилки. Он отложил ноутбук, захотелось увидеть её лицо… Присел на кровати, тыльной стороной ладони потрогал её лоб, кажется, снова поднималась температура. Он вдруг почувствовал, что рад этому. Тому, что снова проведёт рядом с ней бессонную ночь, будет касаться её тела на «законных» основаниях, которых лишил себя год назад…

К статье он в тот вечер так и не приступил. Ночь же выдалась ещё более тяжёлой, так что к утру, когда ему наконец удалось сбить у Марины жар, он заснул без сил в кресле рядом кроватью. Затем снова вызвал врача. Теперь уже диагностировали сильную ангину. Марина не могла говорить, не могла глотать, смотрела на лекарства с видом маленького ребёнка, которого пичкают гадостью. Ярослав выполнил свою «угрозу» и кормил её мёдом. Она еле сдерживала слёзы отвращения. Данила остался у бабушки-дедушки, довольный тем, что у него раньше, чем у других, начались летние каникулы. Маринин телефон оставался выключен…

Статью Ярослав писал наспех, в перерывах между дачей лекарств и прочими процедурами, выручил многолетний опыт, хорошая память и быстрый аналитический ум. В редакции остались довольны. Своё же критическое отношение к тому, что написал, затолкал поглубже. Пока главное – это Марина. Ему было её очень жалко, а несчастное выражение на бледном, измождённом болезнью лице трогало и вызывало приливы нежности, которые он пока тоже носил глубоко в себе. За десять лет их семейной жизни она болела первый раз. Раньше им приходилось ухаживать только за сынишкой. Сам Ярослав уже и не помнил, когда хотя бы чихал. Природа наградила его отменным здоровьем, что очень помогало в выбранной им профессии, в командировках иногда приходилось спать в окопах на голой земле.