ЩЁЛК.
ЩЁЛК.
Он проходит по бордюру и чуть не падает, но я не останавливаюсь. Я иду.
Тротуар. Солнце. Деревья. Машина.
— Погодите! — вопит он у меня за спиной. — Дайте хоть какую-то реакцию!
Реакцию я даю — показываю средний палец.
— Это ответ на видео Рена с извинениями?
Что?
— Что?
Слово вылетает машинально. Оно хватает меня за пятки и не дает сдвинуться с места.
— Это ответ на видео Рена с извинениями? — повторяет он и подходит ближе, чтобы сделать снимки получше.
ЩЁЛК.
Мне незачем с ним разговаривать. С раскладом я знакома: ему платят за ложь, за то, что он из меня вытащит. Я все знаю, но вопрос никуда не девается, он визжит где-то на задворках сознания, требует, чтобы его услышали.
— О чем вы?
Камеру от лица он не убирает.
— Вчера сразу после ареста Рен выложил видео.
— Я не… что?
Рена арестовали? Когда это случилось?
— Вы не знали? — снисходительно смеется фотограф.
Ответить я не успеваю. Кто-то обнимает меня сильной рукой и прижимается к лопаткам мускулистой грудью. Знакомое худи. Серые кеды без шнурков. Два слова на ухо:
— Я рядом.
Я молчу. Лэндон меня разворачивает, мы соприкасаемся от живота до бедер.
— Джемма? — Он выпячивает подбородок. Огромными руками берет меня за плечи. Он притягивает меня ближе и опускает руку на поясницу. — Все хорошо?
— Что ты… — Я слишком потрясена, чтобы говорить связно.
— Все хорошо? — повторяет он острым, как нож, голосом.
Он приподнимает мою голову, всматривается в лицо чернильными глазами.
— Я… я…
ЩЁЛК.
Лэндон дергает головой, смотрит исподлобья на фотографа.
— Все нор… нормально, — удается произнести мне.
Он переводит скептический взгляд на меня.
— Не похоже.
— Нормально, — качаю я головой, хлопая ресницами.
— Я в окно увидел, как он тебя достает.
Он прижимает меня к себе и утаскивает. Локтем он прикрывает меня от фотографа.
Не знаю, что сказать. Такое ощущение, что все выходит из-под контроля. Я будто вижу эту сцену со стороны.
Видите ее? Девушку с погаными волосами и в черных лосинах? Видите парня в худи, он обнимает ее за талию, чтобы она не упала? Видите фотографа, который бежит за ними по парковке? Смахивает на реалити-шоу, но это жизнь. Это действительно происходит.
— Это ваш новый парень? Рен знает?
ЩЁЛК.
Лэндон прижимается теснее, жарко дышит в волосы, не давая мне отвлекаться.
— Не останавливайся. Ты отлично держишься. Машина рядом.
— Джемма, вы ждете ребенка от него? Он кого-то напоминает…
ЩЁЛК.
Заглядываю Лэндону в лицо: он раздувает ноздри при каждом вдохе, на щеках розовые пятна. Он в ярости.
ЩЁЛК.
— Джемма, мы что-то не так поняли? Это вы изменяли?
Быстрым движением Лэндон отпирает машину, толкает меня вперед и тычет пальцем фотографу в лицо.
— Отвали. — Он не кричит, но в голосе улавливается неумолимая твердость. — Сделаешь еще шаг, и я…
ЩЁЛК.
Фотограф нарочно делает шаг вперед.
— Что?
Плечи у Лэндона напрягаются. Он сжимает правую руку в кулак, расставляет ноги шире, словно готовится к удару.
— Нет!
С перепугу я обнимаю его за талию. Сердце у него грохочет. Он металл, и бетон, и твердая земля. Он грозовая туча, плывущая по небу, закрывающая солнце.
— Говна кусок, — говорит он, а я тяну его за одежду и обхватываю пальцами кулак.
Целую бицепс, сдавливаю его руку до тех пор, пока через ткань толстовки он не чувствует острые ногти. «Прошу тебя, оно того не стоит».
Кажется, проходит миллион секунд, но, скорее всего, несколько мгновений. Разгоряченный Лэндон пыхтит и злится, я обвиваюсь вокруг него, как осьминог.
Он дрожит. Пальцы расслабляются.
ЩЁЛК.
— Давай… — я быстро дышу, — давай уедем, он не будет за нами следить.
Лэндон кивает и уходит к водительской стороне.
ЩЁЛК.
Меня трясет, я стараюсь сдержать эмоции и унять рев в ушах; забираюсь на пассажирское сиденье и хватаюсь за приборную панель. Камера у окна. Щелчок затвора слышен, но теперь не так громко.
ЩЁЛК.
ЩЁЛК.
Лэндон заводит двигатель, сдает назад и выезжает с парковки.
Глава 17
Джемма
Я упираюсь лбом в стекло, смотрю, как фотограф исчезает из виду. От тяжелого вздоха на окне остается жемчужный круг.
— Извини.
— Что? — Покрасневший от злости Лэндон до того крепко держится за руль, что аж костяшки побелели. — За что ты извиняешься?
— Это моя вина.
— Твоя вина? — У Лэндона горят глаза. Он так сильно стискивает зубы, что слышно, как они скрипят. — Ты ни в чем не виновата. Тебе не за что извиняться. Не за что.
Я смотрю на трясущиеся руки. Не понимаю, что я чувствую. Облегчение? Стыд? Страх? Все расплывается и затуманивается. Я закрываю глаза, давлю ладонями на сиденье, чтобы прийти в себя.
— Этот человек…
— Говна кусок, — договаривает он за меня. — Клянусь, я чуть его не убил. Надо было убить.
— Я рада, что ты его не убил. Приехали бы копы, мне пришлось бы весь день отвечать на вопросы и заниматься бумажной волокитой. Ненавижу бумажки.
Сдержать улыбку у Лэндона не получается.
— Я тоже ненавижу. Бумажки бесят.
Я сдавленно смеюсь.
— Джемма?
На секунду мы встречаемся взглядами.
— Да?
В его глазах мерцают теплые беспокойные искорки. Он переводит взгляд на дорогу.
— Эта ситуация в порядке вещей? Знаю, ты не любишь об этом говорить. — Он наклоняет голову и откашливается. — Вдаваться в подробности про бывшего необязательно, но раньше ты с этим сталкивалась?
— Привыкла ли я, что за мной носятся фотографы?
— Да. — Он глядит то на лобовое стекло, то на меня. — Ты так жила?
— Нет, — твердо говорю я, отвернувшись к окну. — Моя жизнь такой даже близко не была. Когда мы с Реном только сошлись, он сидел на телефоне в студии пилатеса. Мы с трудом платили за аренду. И даже за последний год, когда он снимался в сериале… — я качаю головой, слова улетучиваются, — Рен не настолько популярен. У него есть фанаты, но…
— За ним не следят?
— В точку. Никто не ходил за нами в магазинах, не фоткал, как мы гуляем по городу. До того как Рена засняли с той женщиной, моя жизнь была спокойной. По утрам я ходила на работу, мы готовили ужин, смотрели телик. Все было нормально. Во всяком случае, мне так казалось.
— Тогда не понимаю, зачем этот чувак заявился.
— На меня фотографу было плевать, — поясняю я, нагнувшись, чтобы достать телефон из сумки. — Он говорил, что Рена арестовали… — я набираю имя Рена в поисковой строке браузера, — что-то про извинения. Понятия не имею, о чем речь.
Как только результаты высвечиваются на экране, сердце замирает.
Лэндон
— Нет, — шепчет она.
— Что?
Сердце бьется на полную мощность, эмоции зашкаливают, тело гудит, словно рой разъяренных шершней.
— Вряд ли…
Она замолкает. Буравит хмурым взглядом экран. Брови сведены к переносице, посреди лба появляется кривая морщинка.
— В чем дело? — На этот раз я более настойчив.
Джемма не отвечает. Гляжу в зеркало заднего вида, направляю машину на стоянку страхового агентства и паркуюсь в тени пальм.
— Что?
Голова у нее опущена. Лицо не грустное, не расстроенное. Оно бесстрастное. Весь день насмарку, я понятия не имею, что делать. Сначала Эбби, теперь вот это.
Я взвинчен как никогда. В голове кавардак. Сердце стучит о ребра. Надо было вмазать фотографу по морде. Хотя я бы лучше вмазал ее бывшему.
— Скажи что-нибудь.
Наконец-то раздается ее голос, невнятный и тихий, словно доносится из туннеля:
— Мы с Реном давно не общались. Я… я правда считала, что все кончено, но вчера его арестовали, и вчера же он выложил видео на свой официальный сайт.
— И что?
Она поднимает глаза.
