…С опытной бесстыжей богомолкой всё обошлось благополучно, а вот со скромницей, стыдливой и совестливой Наденькой, не совсем. Точнее, с ней тоже всё в порядке, а вот Гена на ней погорел.
Как уже сказано, она отдалась только утром, Гена провозился с ней всю ночь впустую и поэтому выпустил её из объятий только к полудню. Она, кстати, немного огорчила его при расставании, сказав, что дала ему не по любви, а всего лишь притворилась, что любит, а на самом деле просто пожалела беднягу и уважила его настойчивость. В итоге Гена прогулял школу (а был он уже в десятом), оправдывался, мол, пропустил уроки по уважительной причине: провожал родную тётю на богомолье, но выговор схлопотал — справку-то не представил.
***
— Как мне замолить грех? — советовалась каждая у Генки утром.
— Грех этот прощёный, — наставлял новоиспечённый богослов, — достаточно поставить свечку заступнице нашей Марии Магдалине, а лучше три, ибо бог троицу любит и у нас с тобой было три раза за ночь...
Нюра и Вова, Марфа и Федя с Колей
На фото: г. Навашино, Марфута на Оке поджидает тимуровца Колю и соседа Федю, чтоб втроём позагорать и заодно... искупаться
Когда совокупление не одобряется обществом, когда оно вне брака, то партнёр, уговаривая партнёршу, обещает, что никто не узнает, никому он не расскажет, ибо она опасается огласки и осуждения. И всегда партнёр, а иногда и партнёрша, нарушает обещание, хочется похвастаться хоть кому-то.
В нашем городке в те годы соблюдалась традиция: знакомые, родные и не очень тётушки и даже молодые ядрёные бабушки (рано вышли замуж и рано овдовели), поздравляя своих отпрысков с окончанием школы, награждали их интимом. А тоже хвастались или оправдывались друг перед другом: «Бабоньки, я его не совращала, не соблазняла и не обольщала, вот те крест. Сам меня совратил, так настойчиво требовал отдаться. Школу, мол, закончил, положено, чтоб дала, так просил, так умолял. П…да ведь не камень, как не порадеть родному юному человечку. И не устояла, а он такое вытворял, что ни с мужем не бывало, ни с другими мужиками не позволяла. А с внуком что могла поделать, не думала и не гадала, как всегда, спали вместе на печке, прижавшись спинами; просыпаюсь, а он у меня на груди и е…ёт во всю прыть, аж полати трещат, откуда что взялось, никто ведь не учил».
Школяры тоже ждали последний звонок и знали, что знакомые тёти будут в этот день подобрее, не скажут, как уже было: «Рано тебе давать разок, школу хотя бы закончи, тогда посмотрим на твоё поведение, какими словами будешь уговаривать». А школяры предвкушали, как это будет, почему из-за какой-то е…ли всякие драки, дуэли, убийства и даже войны.
В этот день Фёкла под выдуманным предлогом уложила своего вроде непонятливого, но послушного юного школьника-выпускника (сам ростом невелик, но достоинство-акселерат выросло с опережением) спать вместе с дальней родственницей, двоюродной тётей Лизаветой.
— Сын, тётя навестила нас, спать ей негде, пусть с тобой на твоей кровати поспит, и ты её не беспокой, с роднёй это не положено, да и рано тебе об этом думать, понял? Как зовут? Знать тебе не обязательно, завтра уедет.
— Хорошо, ма, как скажешь.
Так начались хождения Миши по лабиринтам запретной любви.
Утром, посмотрев на их рожи, она поняла, чем они занимались всю ночь. Хотя понять было нетрудно: в соседней комнате сразу, едва голубки улеглись и накрылись одним одеялом, заскрипела и затряслась кровать.
Она было зашептала:
— Да погоди ты, парень, не сдёргивай с меня трусы, не расстёгивай лифчик… не знаю, как тебя звать. В соседней комнате мамаша вроде ещё не спит, а она хотела, чтоб мы просто полежали рядом и без этого, ещё, не дай бог, вмешается и разлучит нас.
— Не могу больше терпеть, весь день на тебя смотрел. Мамка предупредила, что вместе спать будем и чтоб я тебя не трогал, да разве тут удержишься, ты такая красивая, а я истомился весь. Неужели такое богатство на всю ночь моё? Неужели сегодня ночью она будет моей и я впервые почувствую женщину и узнаю, почему мужики так страстно этого хотят? И вот ты рядом, такая красивая, такая большая и... без одежды... Весь день я смотрел на тебя и не спускал глаз с треугольничка джинсов между ног, где у тебя лохматый лобок, и так хотелось снять с тебя джинсы и погладить там шёлковую шёрстку; и я прелюбодействовал с тобой в мыслях моих.
— Ох, какой же ты, милёнок, говорливый и нетерпеливый. Я, видно, у тебя первая, и ты не знаешь, что это будет у нас очень шумно, поэтому, пока мамка твоя не заснёт, подождём, потихоньку погладь меня пока, пожми сиськи и подержи за лохматку-пипиську, нежно поцелуй, наконец; а ты сразу хочешь туда… где рай для мужчин, где море огня, сладострастия и блаженства... А чтобы ты немного успокоился и не дрожал от нетерпения и страха, я тебя, милый мой мальчик, за х…й подержу... У меня в молодости был случай: с одним юношей начали, а сосед-бугай ещё не заснул; только юноша кончил и вынул, а сосед тут как тут и с ходу мне засадил... Добрейшей был души мужик, мог юношу прогнать, но они всю ночь только менялись... Ну ладно, начинай... За стенкой дяди нет, только твоя мамаша... О-го-го, с таким большим достоинством ты у меня первый... Чувствуешь, какая у меня тугая, плотная и горячая; гордись, е…ёшь первую красавицу района...
«...И дикие странные звуки всю ночь раздавалися там...» А утром, естественно, оба божились: «Ничего не было, тебе показалось», — но глаза отводили.
Но мать не поверила Елизавете:
— Разговоры она, видите ли, разговаривала. Может, мысленно, а так: я всё слышала, кровать сразу заскрипела и половицы зашатались, не успели вы прилечь, и до утра с перерывами. И откуда у мальчика засосы на шее и царапки на спине? И кто там громко стонал?
— Ох, Феклуша, права ты, конечно, всё у нас было, кроме разговоров и слов, и кровать сразу заскрипела, как только к нему легла, и даже орала несколько раз. Смущаюсь от того, что впервые такая большая разница в возрасте и в весовых категориях. И у меня впервые девственник, а это очень волнительно. И не познакомила ты нас, и он просил его не выдавать, поэтому не выпытывай подробностей, может, потом... А в общем, я очень довольна... Показала ему три позы: легла на живот и отклячила попу, затем поперёк кровати, ноги ему на плечи, и наконец, «амазонка в седле», — и он со всем справился. Феклуш, да ты вроде ревнуешь... Странно, ты вроде хотела, чтоб я лишила его невинности, а утром хочешь, чтоб у нас ничего не было. Совсем меня запутала, уж не сама ли с ним хочешь?
— Лизка, ты сдурела, типун тебе на язык!
— А как ты это себе представляла? Первую ночь мы просто полежим, он привыкнет к моему телу, на вторую будем целоваться, и только на третью... Он же молодой мужик, а я не кукла деревянная. Он сразу, едва прилегли, распустил руки: одна его рука уже у меня в трусах, ухватил главную приманку для мужчин, главное моё богатство, второй рукой сорвал пуговку лифчика и моё второе богатство вывалилось наружу — тут уж ни один мужик и до него не мог устоять… Парень прекрасно понимал, зачем я в гости пришла, я поймала его взгляд: захотел меня с первого взгляда, иначе я б с ним не легла. Он уже днём пытался мной овладеть, едва ты вышла, да я отговорила: не сейчас, не здесь, у нас с тобой вся ночь впереди...
Ну а дальше понятно: у этой пары то была разовая ночь, а у иной ночь растягивалась на год-другой, и уж совсем редко — надолго...
***
История о Лизавете, Фёкле и сыне её Мише имела необычное продолжение. По селу гуляли непроверенные слухи, что Фёкла после этой ночи преобразилась и помолодела, что завела себе полюбовничка и даже вроде у неё что-то было с Мишей.
