-- Тише, Франтек! Люди смотрят.

-- Да, наплевать! Он не понимает, что солдаты, и офицеры, погибшие в Польше, Дании Норвегии, да и тут тоже, это его... Именно его личное кладбище. Его это совсем не трогает! Слушай, Адам! Спой здесь свой реквием, а я мигом уговорю публику умолкнуть. Я хочу глянуть в глаза этого 'святоши', и увидеть в них хоть каплю раскаяния за его глупость и предательство Чехии...

-- Прости, Франтек, но реквием я тогда пел только для своих. Их здесь тоже много, но для чужих, я петь не буду. Ты правильно сказал, раскаяния от них мы не увидим. Будем дальше лить нашу кровь, а они пусть жируют на наших могилах. Про Бенеша я ничего сказать не могу, просто не знаю. Но вот, при наличии в зале известных мне идейных фашистов, такое исполнение точно станет кощунством.

-- Здесь фашисты?! Ты с ума сошел! Где?!

-- Вон, видишь того пана в темно-синем костюме, который разговаривает с твоим Бенешем?

-- И что?

-- Это польский дипломат Тадеуш Бжезинский. Ничего не слышал о таком?

-- Нет, откуда мне? Где мы, и где дипломатия. Ты не шутишь, сейчас?

-- Не шучу. Я и сам только недавно узнал из Канады, о грязных делишках этой сволочи. Ну, так слушай. Этот Бжезинский лично знаком с Гитлером и его сворой. И он до сих пор боготворит их самих и их людоедскую идею расовой чистоты и культивированного рабовладения. В 34-м он с польской делегацией ездил в Берлин и участвовал в заключении с бошами 'Договора о ненападении' и торгового договора. Ни одна страна еще не признала власть Гитлера, а наши варшавские идиоты, с вот этим гадом во главе, поспешили легимитизировать будущих убийц наших стран и народов.

-- Хм. Договор о ненападении? Бенеша я считаю предателем. Но в дипломатии, я ни хрена не смыслю. Что тебе в том договоре?!

-- Слушай дальше. Ярый сторонник союза с фашистами, и по косвенным данным сам тайный фашист. Как ты думаешь, на основании чего Рыдз-Смиглы оттяпал у вас Ораву, Спиш, и Тешинский край, и от радости устроили пляски людоедов? Ну, что, нет версий?! Так вот, все это было в их планах еще в 34-м. Мало того! Такие же, как вот этот, негодяи в Варшаве, рассчитывали, что Гитлер поделится с ними и захваченными в Африке новыми колониями. Но они чуток просчитались! Бешенный волк не станет кормить смердящего шакала. А вот этот конкретный мерзавец, кстати, был в 38-м в России послом Великой Польши, пока консульство в Харькове не закрыли. Именно он огласил Советам грубый отказ пропустить союзные вам русские дивизии с танками и артиллерией, готовые выступить на защиту Судет в составе Чехословакии. Сколько серебряников Бжезинский получил за это от Гитлера, я не знаю, но предал наши страны в первую очередь именно он. Тогда он мечтал поделить с Гитлером Россию, но временно удовлетворился тремя вашими провинциями. А сейчас в Канадском Монреале, он пытается представлять фашистские интересы в Новом Свете. Глянь, какое благородное выражение на его мерзкой роже. Если эта тварь переживет войну и наплодит своих наследников, то народы Мира долгие века будут, словно марионетки, сцепляться между собой по любой мелочи, во славу его фашистской идеи. Хочешь видеть его послом в Праге после войны, а то и вовсе министром иностранных дел Польши, который будет втягивать Прагу в свои мерзкие игрища.

-- Адам. Только честно. Ты, уверен, что он фашист?

-- Я тебе лгал когда-нибудь? Можешь проверить, я нигде с ним не пересекался. И вообще вижу его впервые. И чтоб ты знал. В Британии есть фашистская тварь Мосли (недавно я бил морду его молодчикам в Гэмпшире). В Италии есть урод Муссолини. Про Гитлера все в мире знают. Но мало кто знает, что в Польше был Бжезинский, а вскоре его фашистская вонь появится в Америке и Канаде. Он сейчас врастает в высшее общество Нового Света, и скоро его будет оттуда не выкорчевать. И тогда, мне даже некуда будет вернуться после нашей победы. Дышать с ним одним воздухом? Нет у таких людей ни стыда не совести. Твой Бенеш, наверное, просто глупец, которого обвели вокруг пальца. Кстати Бжезинский, по-моему, рассчитывает с ним породниться, так что, он, всегда, будет водить Бенеша на крючке. Он же не просто так посмел прийти сюда, вместе с канадской военной миссией. В Канаде он сейчас сидит Генконсулом Польши. Там он лишь начал авторитет зарабатывать. Но в методичности ему не откажешь. Своего он добьется, если вовремя не остановят. Прекрасно знает, тварь, что в скором будущем станцует на наших костях. Вот такая, это мразь,..

-- Мда-а.

-- Франтек. Прости. Для тебя я спел бы реквием, но в присутствии этого merde делать этого не буду. Я бы даже стрелялся с этим гадом, под любым предлогом. Но я дал слово королю Леопольду, что до победы или хотя бы в течение года, не буду затевать дуэлей. А я свое слово, как ты знаешь, держу.

-- Если ты прав, то тебе не нужно нарушать свое слово! Я буду стреляться с ним за всех нас!

-- Нет, Франтек! Капитан! Ты не имеешь права ставить на кон жизнь, когда она нужна для нашей победы! Давай потом, напишем о нем в газете. А застрелим, когда уже наступит мир? Я даже в тюрьму готов сесть ради этого...

-- Чтобы потом его дети сплясали на твоих костях? Или чтобы он ускользнул, прикрывшись судьями и политиками? Нет уж! Мы многих уже потеряли в войне с бошами. Но победа в поединке с такой сволочью, стоит не одного сбитого 'мессера'. О! Вон Бенеш с нашими генералами отошел от него. Значит, 'небо слышит меня', и правосудие свершится. И не беспокойся ты за меня, друже. В нашей Летке, я всегда был чемпионом по стрельбе. Даже преисподняя не спасет этого Бжезинского. Заберешь меня сразу к себе в 'Драконы'?

-- Не вопрос. Забрать-то я тебя заберу! Но, как же, тогда твой сквадрон?!

-- А! Пока мои не освоят 'Харрикейны' к 'Звездному налету' их все равно не привлекут. А так, я успею вместе с вами отметиться. Да, чтоб ты знал, я тут видел генерала Свободу (кстати, Бенеш подтвердил ему генеральское звание). Так вот он звал наших, вступать в ряды Чехословацкой Армии, которую в России формируют Советы. А мне всего-то и нужно, переждать у тебя 'разлив нечистот', чтобы не успели лишить капитанского звания, да и забыли эту вонь. Войну то никто не останавливал! А там, буду воевать дальше, где придется. Сквадрон мне все равно потом достанется.

Такого в планах советского разведчика не было, но Файтл уже завелся, и не думал отступать. Поймав штабного лейтенанта, он грозно потребовал себе пару листов бумаги, и тут же накатал два рапорта, один об отпуске для поправки здоровья, второй об увольнении из иностранных частей 'Арме дель Эйр'. Найдя пару своих сослуживцев, он быстро пошептался с ними. Спустя еще пару минут он подбежал к присутствующему здесь же в зале заместителю начальнику штаба иностранного легиона французских ВВС полковнику Флоберту, и выпросил недельный отпуск для поправки здоровья, и тот даже подмахнул рапорт Файтла. А уже через четверть часа капитан со своими парнями развязной походкой подходил к группе высоких польских гостей. Громко прозвучал тост, за который предлагалось выпить. Павла глядела во все глаза, но момент когда из-за ловко подбитого локтя Бжезинского, вино выплеснулось из его бокала, прямиком в бородатое лицо капитану Файтлу пропустила. Тот секунду гневно глядел в глаза дипломата, а затем залепил ему звонкую пощечину. На весь зал прогремело требование немедленно стреляться на пистолетах. Тут же нашедшиеся секунданты (двое чехов и двое поляков), моментально зачитали права дуэлянтам, спросили о возможности примирения и получили от Франтишека гневный отказ.

Общавшиеся перед этим, с 'оскорбителем капитана', дипломаты, куда-то быстро рассосались и исчезли из вида. А, все еще находящегося в ступоре Бжезинского мягко, но ловко и настойчиво вытолкали в соседний зал. В зале прозвучало несколько неразборчивых команд, а через пару минут прозвучали два выстрела, на который сбежалась куча народу. На полу лежали оба. Файтл получил пулю в бедро и лежал в небольшой лужице крови. А, вот его противник оказался убит выстрелом в правый глаз. И пока медики констатировали смерть одного из дуэлянтов, а второго забирали в больницу, для оказания экстренной медпомощи, все остальное собрание застыло еще не в силах осознать произошедшее. Как ни хотелось остаться в стороне, но советский разведчик принял единственно-возможное решение, взять в свои руки подведение итогов случившегося. В результате его энергичных усилий, со всех секундантов, тут же были собраны показания. Свои голоса о причине дуэли присовокупили также и присутствовавшие на самом 'моменте оскорбления' дипломаты. Все это было тут же в пяти экземплярах (по одному на французском, английском, чешском и два на польском языке) составлено и подписано. Каждый из экземпляров тут же под роспись был передан высшим чинам союзных военных миссий. Второй польский экземпляр достался польскому послу Осускому. После этого марафона, Моровским были составлены сразу четыре собственных рапорта о происшествии. По одному ушли в адрес Отдела военных советников Авиакорпуса Армии САСШ, в адрес канцелярии Его Величества Короля Леопольда III, в адрес генерала Сикорского, и в адрес начальника штаба французских ВВС генерала Келлера. К последнему была добавлена просьба-вызов о переводе капитана Файтла в Бельгийские ВВС. Фактически это решение моментально снимало остроту проблемы. Связи покойного с президентом Бенешем, могли негативно отразиться на карьере Файтла. Но тот уже покинул чешские части французских ВВС и де-юре, вступил в интернациональную бельгийскую авиагруппу. Польский дипломатический корпус (попади ему шлея под хвост), также не мог за своего Генконсула в Канаде требовать крови чеха от Франции, которой тот служил добровольцем. Ну, а Бельгия принимала пилота на службу, после инцидента, а значит, не несла за его прежнее поведение ни какой ответственности. И к тому же все протоколы и показания свидетельствовали в пользу самого капитана Файтла, который лишь защищал свою честь. Оставалось странное 'послевкусие' от столь поспешной дуэли. Но, ни единого голоса о нарушении дуэльных правил не прозвучало. Польские офицеры-секунданты, целиком подтверждали версию честного поединка. Видимо даже они не любили фашистов-двурушников из Варшавы. Так что несколько дней спустя, эта трагичная история стала забываться союзниками. На кону были новые военные операции, и ссориться с соратниками из-за покойного 'грубияна' Бжезинского никто не собирался. Ожидания пилотов вскоре сбылись - погода начала исправляться. Дождавшись благоприятного прогноза, на рассвете, тридцать два пушечных 'Брюстера В-339' из авиагруппы 'Белый Дракон', атаковали своими 40-мм орудиями 'Роллс-Ройс ВН', пулеметами и мелкими бомбами сразу несколько площадок подскока Люфтваффе. На земле горели, взрывались самолеты со свастикой и уложенные в ряды авиабомбы. В этот же примерно час, кто чуть раньше, а кто чуть позже, еще почти тысяча крылатых машин нанесла мощные удары по важным германским объектам. Капитан Файтл, с перевязанной ногой участвовал в вылете личным ведомым самого командира авиагруппы. Удержать его на земле было не возможно. Авиация союзников в этом вылете понесла потери. Несколько самолетов на выходе из атаки врезались в землю. Одиннадцать машин сбили зенитки, еще пять машин попали в аварии на посадке. Но даже столько утраченных машин и экипажей, не могли уменьшить размеры общего успеха налета. На несколько дней активность Люфтваффе на Западном фронте снизилась на порядок. И наоборот авиация союзников, могла себе позволить атаковать даже тыловые объекты врага. Нанесенные же со стороны Шампани и Фландрии мощные контрудары сухопутных войск, выбили ряд фронтовых соединений Вермахта и даже сдвинули местами фронт на Восток и на Северо-восток. Ничего еще было не решено в этой войне. Но, в Берлине, как и после прошлогодних польских внезапных налетов сильно забеспокоились...