Я не вижу их лиц, пока они переговариваются надо мной.

— Что будем с ними делать?

— Думаю, надо звонить генералу. Он говорил сообщать ему обо всех посторонних на периметре.

Другой колеблется, прежде чем заговорить:

— Знаешь, сейчас темно и кругом никого. Может, того, сначала немного развлечёмся? — ботинок на моей щеке смещается.

У меня перехватывает дыхание, я лежу совершенно неподвижно, кровь стучит в висках. Перед глазами белые пятна. Ни за что не позволю им прикоснуться ко мне. Я лучше умру.

— Нет, надо звонить генералу.

Где, чёрт побери, Трей и Кудряш? Если они планируют нас спасать, то сейчас самое время.

— Ну, чувааак. Уже шесть месяцев торчим здесь. Целая жизнь по собачьим меркам.

Второй фыркает.

— Ага, ты только о сучках и думаешь, кобель.

— Скорее о догги-стайл.

Я чувствую, как ладонь на моей талии скользит вниз и убирает оружие. Он тянет резинку, проводит рукой по бедру и сжимает ягодицу. Я открываю рот, чтобы закричать, но вдыхаю только грязь и кашляю, когда пыль попадает внутрь.

Раздаётся выстрел, и происходит сразу две вещи. Давление на мои руки исчезает, а ботинок соскальзывает с моего лица.

Я отталкиваюсь от земли и смотрю на тело, лежащее рядом со мной, и тёмную жидкость, растекающуюся вокруг его головы. Всматриваюсь в темноту и замечаю Трину, стоящую на коленях рядом со своим захватчиком. Трей стоит на верхних перекладинах лестницы с пистолетом в руке, в то время как Кудряш присел в нескольких шагах от него с шокером наготове.

— Слава тебе господи. Он мёртв? — спрашивает Трина, поднимаясь на ноги.

Размашистым шагом подхожу к ней и пинаю ботинком солдата. Его глаза распахнуты и ничего не выражают, но я не вижу ни следа крови на нём.

— Неа, а вот тот — да, — указываю на того, который трогал меня.

Трей оказывается рядом с нами, и я разворачиваюсь к нему.

— Что вас так задержало?

— Пришлось ждать подходящего момента, чтобы тебя не задело. Он нависал над тобой, как… короче, неважно. Но как только он начал тебя лапать, я понял, что нужно действовать.

— Ты убил его, — отмечаю я. — Мы же не собирались никого ранить.

— У меня не было шокера при себе. Что я должен был делать? Смотреть, как он тебя насилует? Я не целился ему в голову, но он сам дёрнулся.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить свои нервы. Кровь на наших руках. Никто не должен был пострадать, но теперь труп солдата лежит на пустой земле с пулей в башке.

— И что нам теперь делать? Мы не можем оставить его так, — говорит Трина, повышая голос.

— Можем, — спокойно отвечает Трей, явно приказывая. — И оставим. Мы же «Грань», разве не этого они от нас ждут?

Разворачиваясь спиной к нам и к мёртвому солдату, Трей разминает плечи и уходит прочь.

И вот так просто наша операция по спасению моей матери подошла к концу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Павильон — это большое помещение на территории лагеря со складными столиками, самодельными вешалками и грудой ношенной одежды. Запах здесь тоже стоит интересный, как из бабушкиного шкафа. Трина пообещала мне помочь приобрести вещи, которые, наконец-то, будут моего размера, и верная своему слову, она притащила меня сюда после утреннего мытья посуды.

Как только мы заходим в магазин, она хватает вещи со столов и вешалок, скидывая их мне на руки. Я замечаю среди них несколько цветастых футболок. Когда она тянется к паре красных сапог высотой до бедра, которые полностью в её стиле, я быстро мотаю головой.

— Ни за что. Я такое носить не буду.

Трина вздыхает и возвращает их на место под стол.

— Ну, думаю, я уже собрала самые скучные шмотки, которые здесь есть, так что хотя бы они должны тебе понравиться.

Несколько минут спустя, пока мы продолжаем ходить между рядами с одеждой, она слегка толкает меня плечом.

— Ты сегодня ужасно притихшая.

— Просто думаю.

Она дарит мне сочувственную улыбку.

— О своей маме? Мне, правда, жаль, что мы не нашли её прошлой ночью.

— Да, о ней. А ещё о Гарретте. О том солдате. Обо всём.

— Эй, — Трина сжимает мои руки, заваленные одеждой, и разворачивает меня к себе лицом. — Трей так поступил только потому, что у него не было другого выбора. Он не убийца.

Знаю, но это только одна из тех вещей, которые меня беспокоят. Всю дорогу назад в лагерь Трей молчал. И я не могла не думать о том, жалеет ли он о своём обещании помочь мне. Расстроен ли он тем, что ему пришлось понапрасну рискнуть жизнями ребят из «Грани»? Моей мамы там не было, а теперь я даже представить не могу, как мы её найдём. И я уверена, что он тоже не знает.

Меняя тему, Трина берёт ярко-розовую мини-юбку.

— Есть какой-нибудь парень, для которого ты бы это надела?

В голове тут же всплывает лицо Зейна, и я краснею. Нельзя мне думать о нём таким образом, когда он помолвлен с другой. И совесть грызёт меня, когда я представляю улыбку Трея с ямочками на щеках. Что бы он подумал, если бы знал, что я, возможно, неровно дышу к сыну Харлоу Райдера? Отказался бы он помочь спасти мою маму?

— Ах, есть! — Трина наклоняется близко-близко. — Ну-ка колись. Я хочу знать всё.

Отворачиваясь от неё, я говорю:

— Нечего рассказывать, — и через пару секунд добавляю: — Он просто друг.

— Я знала! Знала, что кто-то есть, — скользнув передо мной, она перекрыла мне дорогу. — Ну расскажи. Пожалуйста? А я поведаю тебе мою неловкую историю любви.

Я фыркаю.

— С твоим преподом?

— Он был очень милым, — возражает она.

Я раздумываю минуту, не зная, как лучше всего рассказать про Зейна.

— Зейн… мой друг, который сейчас присматривает за моей сестрой.

— Он милый?

Я прочищаю горло.

— Ты слышала про Зейна Райдера?

Её глаза распахиваются.

— Зейн Райдер? Вы с ним друзья?

Когда несколько пар глаз обращают на нас внимание, я утаскиваю её в примерочную. На самом деле, это просто шторка, свисающая с потолка.

— Тсс, — говорю я. — Не так громко.

— Прости. Я просто не могу поверить, что он твой друг. Он такой же плохой, как его отец?

Я спешно мотаю головой.

— Мне так не кажется, — когда Трина просто сверлит меня взглядом, ничего не отвечая, я прошу её: — Пожалуйста, не говори Трею.

Она смотрит на меня со всей серьёзностью.

— Не скажу, обещаю. Ему это не понравится.

Мой желудок сжимается от мысли, сколько всего я скрываю от близких мне людей.

— Эй, — она берёт прядку моих волос, — я никому не выдам твой секрет. — Она улыбается. — И если ты в него влюблена, тем лучше для тебя.

— Он помолвлен, — напоминаю ей. Она пожимает плечами.

— И что?

— И он просто друг, — повторяю я. Если говорить это почаще, может, мне удастся себя убедить.

— Похоже, тебе пора повидаться с сестрёнкой, — многозначительный взгляд. — Что думаешь?

Будет здорово увидеть Эмили… и Зейна тоже, наверное. Они оба смогли бы меня отвлечь.

— Думаю, ты права, — бабочки уже порхают в животе. Трина ухмыляется.

— Но сначала мы должны сделать что-нибудь с твоей причёской.

Моя рука сама взметнулась к волосам.

— Всё настолько плохо?

— Я могу сделать лучше, — она оглядывает вещи у меня в руках. — Выбрала?

Киваю. Она хватает меня за руку и ведёт к стойке, где сидит девочка-подросток с фиолетовыми волосами и откровенно скучает. Нет ни кассы с деньгами, ни сканера штрихкодов, ничего.

— Это её первый шоппинг, — поясняет девочке Трина.

— Имя?

— Сиенна Престон, — называю я.

— Сколько вещей? — монотонно спрашивает она. Быстро пересчитываю и отвечаю:

— Семь. Три футболки и четыре топа.

Девочка делает пометку в блокноте и говорит:

— Поздравляю с покупкой.

Как только мы выходим из Павильона в коридор, Трина берёт меня под руку и говорит:

— А теперь начинается веселье.

Пока она ведёт меня в свою комнату, я задаюсь вопросом, на что я подписалась.