— Он попал в ловушку. Я не могу убрать эту штуку с него, — кричу Трею. Рокот машин силовиков звучал всё ближе и ближе.

Трей спешно бросается к Гарретту. Вместе мы пытаемся поднять колонну. Взрыв сверху проносится через всё здание, и нас отбрасывает назад. Лестница заполняется пылью и дымом, сверху летят обломки, некоторые попадают на Гарретта.

— Гарретт, ты как? — спрашиваю, едва дыша, и пытаюсь сесть. Когда пыль оседает, я вижу, что он едва жив под грудой мусора.

— Уходите. Скорее, — говорит Гарретт. Его голос твёрд, как сталь.

— Без тебя не уйду, — возражаю я, вставая и убирая с его ног куски штукатурки и расколотые доски.

Гарретт хватает меня за руку, чтобы остановить.

— Спасибо большое за заботу, но тебе нужно уйти. Помнишь, что я сказал тогда в тоннеле? — он улыбается. — Всё хорошо. Я готов к этому.

Я мотаю головой, слёзы набегают на глаза, а потом стекают по щекам.

— Нет, — выдавливаю я.

— Трей, забери её отсюда, — просит Гарретт, закрывая глаза.

Трей переводит взгляд с него на меня и уже в следующую секунду хватает на руки, и выносит меня, кричащую и сопротивляющуюся, из «Мегасферы».

— Нет, не делай этого, — ору в отчаянии, но мои всхлипы тонут в грохоте очередного взрыва. От ударной волны Трей падает на колени, роняя меня на асфальт. Я лежу, свернувшись калачиком на дороге, мир вокруг меня померк, тело изранено и ноет, а сердце рвётся на части.

Со стоном я переворачиваюсь на спину и смотрю вверх, на небо и огромный факел, который некогда был моим убежищем. Солёные слёзы текут по лицу, пока я думаю о парне, запертом в этом пекле. Парне, который мог бы сойти за моего брата-близнеца. Парне, который, в итоге, спас мою жизнь.

Трей ставит меня на ноги. Обхватив одной рукой мою талию, он помогает мне пройти сотню метров до места, где стоит наш пикап. Остальные члены «Грани» выходят из заброшенных домов вокруг «Мегасферы» и залезают в грузовики.

Непрерывный гул электромобилей приближается, и я оглядываюсь через плечо, пока Трей помогает мне занять переднее сиденье. Пять машин, работающих на электроэнергии, окружают «Мегасферу», не меньше шести человек выходят из них с лазерным оружием наготове. Их внимание сосредоточено на горящем здании, они не замечают нас в темноте пустынной улицы. Но если Трей заведёт двигатель, они поймут, что мы здесь.

— Хэнк, Сэмюэл, подтолкните грузовик. Я поставлю его на нейтралку, пока мы не окажемся достаточно далеко, чтобы они не могли услышать, — остальные выбираются из машины, но я остаюсь сидеть неподвижно. Мне уже плевать на всё. Я слишком устала, чтобы париться из-за того, что происходит. Чувствую, как пикап потихоньку движется по дороге. Уверена, Нэш и его команда делают то же самое.

Когда мы отдаляемся на достаточное расстояние, чтобы силовики не могли услышать рёв двигателя за треском пламени, Трей возвращается обратно за руль, а Трина садится рядом со мной. Оранжевые всполохи освещают небо за нами.

Дорога назад в лагерь проходит в гробовой тишине. Мне нечего сказать. Думаю, Трина слишком напугана, чтобы говорить, а Трея переполняет чувство вины.

Жизнь за жизнь. Я только надеюсь, что оно того стоило.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

— Этой ночью мы потеряли одного из нас, — говорит Трей, обращаясь к толпе, когда мы возвращаемся в лагерь. — Я хочу, чтобы вы знали, что я беру всю ответственность на себя. Я не был достаточно осторожен, и из-за этого Гарретта Джонсона с нами больше нет.

Он на мгновение опускает голову. Затем поднимает, в его глазах скорбь.

— Кто-нибудь желает высказаться в память о Гарретте? — спрашивает Трей. Никто не произносит ни слова, и я думаю: «Ну давайте же, люди. Совсем ничего? Серьёзно?!».

Когда молчание становится невыносимым, я медленно поднимаю руку.

Трей кивает мне, давая слово, и я произношу речь, сначала неуверенно, но затем набираюсь храбрости, вспомнив, каким человеком был Гарретт.

— Я знала Гарретта совсем недолго. По правде говоря, я познакомилась с ним только сегодня ночью, — в толпе раздаётся смешок, но замолкает от одного взгляда Трея. Я чувствую на себе десятки глаз, но продолжаю. — Однако даже за те несколько минут, что мы поговорили, он произвёл на меня огромное впечатление. Он сказал, что смерть его матери была достойной. Когда я спросила, не злит ли его, что всё это произошло по вине правительства, он ответил: «Я не могу изменить прошлое. Только сделать будущее лучше».

Выдерживаю паузу, чтобы они могли осознать слова. Когда я продолжаю, мой голос звучит увереннее, и мне остаётся только надеяться, что Гарретт гордился бы этими словами:

— Гарретт хорошо понимал нашу цель. Мы здесь не для того, чтобы взрывать, поджигать, уничтожать, а чтобы сделать будущее лучше. Если это значит, что мы должны укрывать гемов и спасать заключённых, то давайте сделаем это. Гарретт Джонсон отдал свою жизнь, чтобы спасти другого человека, совершенно ему незнакомого. Он всегда будет героем в моих глазах.

Опустив голову, я разворачиваюсь, чтобы украдкой уйти в тишину своей комнаты. За моей спиной раздаётся голос, и я останавливаюсь, чтобы послушать, что он скажет.

— Сиенна, мне жаль.

Я поворачиваюсь лицом к Трею.

— Всё нормально, — говорю я, избегая встречаться с ним взглядом. — Ты ничего не мог сделать.

— Нет, я не про Гарретта. Хотя его мне тоже жаль. Но я имел в виду «Мегасферу», — я смотрю ему в глаза. — Если бы я знал, как много это место значило для тебя, я бы его не выбрал.

Его голубые глаза такие добрые, искренние, но моё сердце болит так сильно, что в нём не осталось места сочувствию.

Я пожимаю плечами.

— Это была просто заброшенная постройка. Она ничего не значила.

Некоторое время мы оба молчим. Я вижу, как Трей пытается подобрать правильные слова. Те, которые снимут мою боль, которые утешат меня хоть немного.

— Пожалуйста, скажи мне, что Джеффу удалось извлечь заключённого, — говорю я. «Пожалуйста, скажи мне, что смерть Гарретта не была напрасной», — молюсь про себя.

— А, да, — Трей прочищает горло. — Спасибо тебе. Ну, за то, что ты сказала о Гарретте.

— Кто-то должен был что-нибудь сказать, — отвечаю устало.

— Да, но ты сказала правильные вещи. Так что спасибо тебе. Гарретту бы это понравилось… — Трей обрывается, переполненный эмоциями. Я ведь даже не задумывалась, как он воспринял смерть Гарретта. Трей знал его много лет, а я всего лишь несколько минут.

Я кладу ладонь на его руку — жест сопереживания, которое я каким-то образом умудряюсь в себе найти.

— Сочувствую твоей утрате.

— Я тоже, — говорит он, в его глазах стоят слёзы. Он быстро вытирает их большим и указательным пальцами, вновь прочищая горло. После чего добавляет: — Не забудь, после обеда встречаемся в моей комнате, чтобы спланировать спасение твоей мамы.

— Жду с нетерпением, — я разворачиваюсь и с трудом поднимаюсь по лестнице в лагерь, к своей комнате два на два метра. Закрываю за собой дверь, падаю на матрас и рыдаю, пока не закончатся слёзы.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

После обеда комната Трея набивается людьми. Я подхожу к распахнутой двери, и мышцы моей шеи натягиваются. Нэш здесь, развалился на кровати Трея. Трина сидит рядом с его ногами. Кудряш нашёл себе место в углу, а два других парня расселись на полу. Трей склоняется над своим столом — причудливой металлической конструкцией, которая выглядит так, словно собрана из мусора. Взгляд Нэша падает на меня, пока я стою в дверном проёме, не решаясь войти.

— Престон, я занял тебе местечко, — зовёт он, похлопывая рядом с собой по кровати.

Я как раз собираюсь послать его к чёрту, но ловлю взгляд Трея. Кивком головы он показывает, чтобы я подошла к нему. Я перешагиваю через парней на полу, пока Трей выдвигает деревянный стул из-за стола и ставит рядом.

— Присаживайся сюда.

Как только я сажусь, Трей пересекает комнату и закрывает дверь, после чего возвращается на своё место.