Я оглядываюсь на маму, которая всё ещё связана на заднем сидении. В её глазах я вижу все эти чувства — смятение, печаль и страх, — которые испытываю сама, но не могу показать. Я должна оставаться сильной ради неё и Эмили. И теперь маме придётся смотреть, как я заключаю сделку с настоящим дьяволом.

Я откашливаюсь и сжимаю руки.

— И как я должна это сделать?

Рэдклифф гаденько улыбается.

— Полагаю, будет справедливо Харлоу Райдеру умереть от того же, отчего и твой отец.

— Сердечный приступ?

— Яд. Он практически мгновенно останавливает сердце и имитирует сердечный приступ.

В голове всплывает образ. Мой отец, мёртвый, лежит на кухонном полу. Его кожа холодна, взгляд пуст. Он был убит.

Как я вообще могу думать об убийстве человека? Даже если на руках Харлоу кровь моего отца, не мне его судить. Я не хочу быть той, кто оборвёт его жизнь.

— Это нетрудное решение, Престон. Особенно, если хочешь, чтобы твоя мать вернулась домой целой и невредимой к тобе и твоей сестре. Не понимаю, почему ты не желаешь смерти Харлоу, после того что он сделал с твоим отцом.

Я не убийца. Совсем нет. Но я должна защитить свою семью.

Но опять же, почему я? Почему не кто-нибудь опытный? Военный, например?

Я знаю ответ, он лежит на поверхности: им нужен козёл отпущения. Козёл отпущения, который не выведет на них. Если что-то пойдёт не так, им нужен тот, кто возьмёт вину на себя. Тот, кто никак не связан с ними.

Но я же не убийца.

Тогда кто ты? Воришка? Лгунья? Разве твоя совесть чиста?

Это всего лишь один человек. Один человек, из-за которого в обществе раскол. Один человек, который забрал у меня всё, что я когда-либо знала и любила. Один человек, заслуживающий смерти.

Рэдклифф скрещивает руки на широкой груди.

— Ну что, Престон?

Я облизываю губы и пытаюсь проглотить ком в горле.

— Я сделаю это.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Дома я нахожу Эмили, всё ещё свернувшуюся калачиком во сне, не представляющую, что её мать забрали, пока она спала. Я не знаю, как Рэдклифф вошёл и вышел, не издав ни звука, но здесь нет никаких следов борьбы.

Я хожу туда-сюда по крошечной кухне, покусывая нижнюю губу и пытаясь придумать план. Когда солнце едва пробивается сквозь тонкие занавески, прибитые к окну, на кухню забредает Эмили. Она зевает и трёт глаза.

Тут же крепко прижимаю её к себе и вдыхаю аромат её клубничного шампуня. Она такая маленькая, хрупкая, что идеально умещается в моих объятьях, косточки выпирают из-под её хлопковой ночнушки.

Я цепляюсь за неё, потому что она — это всё, что у меня осталось. Если с ней что-нибудь случится…

— Я голодная, Си-Си. Сделаешь мне завтрак?

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на неё и убрать волосы с лица.

— Что бы ты хотела?

— Можно овсянку с шоколадом?

Овсянка с шоколадом была фирменным блюдом моего отца на завтрак. Конечно, Эмили не помнит таких подробностей, а знает только, что ей это нравится. Она мало что помнит о человеке, который когда-то укачивал её и фальшиво напевал колыбельные на ушко.

— Прости, милая. У нас нет никакой овсянки, но есть отличная обезвоженная колбаса.

Эмили кривится, пока я открываю холодильник.

— Срок годности для продукта «Мит делайт» истекает…

— Да-да-да, я знаю, — бормочу я, хватая одну из упаковок. Требуется всего несколько минут, чтобы напитать мясо водой. Поставив тарелку перед Эмили, я сажусь за стойку рядом с ней. Наблюдаю, как она пробует и морщится, сделав глоток, она уже бодра, несмотря на ранний час.

— Мамочка ещё спит? — спрашивает она, пристально глядя на меня.

Покачав головой, я ищу верные слова. Я не хочу её пугать, но и врать ей тоже не хочу.

— Мамочка уехала на несколько дней.

— По работе? — для пятилетнего ребенка она очень проницательна.

— Нет, милая. Но я уверена, что она будет дома раньше, чем ты узнаешь.

Эмили морщит маленький носик, напоминая хорошенького зайчика.

— С ней всё в порядке?

— Конечно.

Склонив голову на бок, она мгновение раздумывает.

— Когда мамочка вернётся, она больше не будет такой уставшей?

Я смотрю на руки, подыскивая правильные слова. Она не понимает. Как объяснить сестре, что наша мама тяжело больна и не может позаботиться о себе и других?

Я запускаю пальцы в её кудряшки, а она отмахивается от моей руки.

— После смерти папы мама так много работала, что измучила себя. Теперь её тело пытается поправиться.

— Когда ей станет лучше?

Я притягиваю её к себе и целую в макушку, думая о том, что сейчас мамина болезнь — наименьшая из наших забот.

— Не знаю, милая. Правда, не знаю.

***

Взяв Эмили за руку, я пересекаю двор. Здесь больше песка и камней, чем травы и растений — типичный пустынный ландшафт.

Миссис Лок, наша единственная соседка, поливает растения на крыльце. Это добрая пожилая женщина, потерявшая мужа несколько лет назад. Она остаётся с Эмили, когда мы с мамой заняты.

— Здравствуйте, миссис Лок, — с улыбкой приветствую я.

Она выпрямляется с лейкой в руке, садовый фартук опускается до колен.

— Здравствуй, Сиенна. Как ты, милая? — улыбка озаряет её морщинистое лицо. Обветренной рукой она приглаживает седые пряди обратно в пучок.

— Вы очень целеустремлённая, миссис Лок, раз выращиваете цветы в такой жаре.

Она смеётся и поднимает руку, чтобы заслонить глаза от слепящего солнца.

— Мне это нравится. Позволяет чем-то занять руки и голову.

Я бросаю взгляд на Эмили, сжимающую свою любимую куклу и рюкзак, наполненный вкусняшками.

— Можете присмотреть за Эмили? Мне нужно на работу, а мама… уехала из города на несколько дней.

— С удовольствием, — улыбается она. Как курица-наседка, она увлекает Эмили в свой трейлер и сетчатая дверь со скрипом захлопывается.

Я кричу ей вслед «спасибо», но миссис Лок уже занята тем, что показывает Эмили новый экран-раскраску.

***

Когда я еду в город на мотоцикле, то стараюсь не представлять мёртвым человека, которого я никогда лично не встречала. Я гоню из головы мысли об оплакивающей его семье. Мне нужно думать о нём как об убийце и тиране-генетике, чтобы суметь сделать то, что должна. Помогает воспоминание о моём отце, лежащем на полу нашей кухни.

Я добираюсь до городской площади за несколько минут до начала Феерии от «Мэтч 360». Сегодня Харлоу Райдер объявит о помолвке своего младшего сына, Зейна, первого генетически модифицированного человека и величайшего творения Харлоу. С самого рождения Зейну была подобрана «идеальная» для него девушка. Это годами держали в секрете, но сегодня вся Пасифика услышит новость десятилетия. Их семья для нас типа королевской: Зейну и его невесте будет сложно избежать внимания, как только объявят об их помолвке.

Сегодня у Харлоу также будет возможность представить миру своего сына и показать его как образец деятельности компании. В то время как Харлоу большую часть времени находится под пристальным вниманием общества, Зейн все эти годы жил более скрытой жизнью. Даже его фотографий почти не найти. Харлоу всегда это объяснял заботой о безопасности сына.

Я здесь исключительно в разведывательных целях. Прежде чем проникнуть в дом мистера Райдера, чтобы добавить яд в его скотч, нужно изучить обстановку.

Пользуясь преимуществом небольшого роста, я лавирую между протестующими, собирающимися на площади, и богатыми гражданами, одетыми по последней моде. Перед глазами мелькает больше голографических жакетов, винила, прозрачных юбок, металлических корсетов и пятнадцатисантиметровых каблуков, чем я когда-либо увижу снова.

Взгляд останавливается на девушке моего возраста с волосами, посветлевшими от солнца, загорелой кожей и в очень обтягивающем наряде с пышными плечиками, в котором она похожа на бабочку. Она улыбается и машет кому-то знакомому в толпе, обнажая идеально белые зубы. Я её знаю. Красивая, идеальная, всегда притягивающая взгляды Рейни Уильямс.