https://vk.com/althewriter

Остаток дня прошел в томительном ожидании. Кьянаты, которых видел Й`оль, больше не приходили, как и остальные. Его вместе с Гривалем оставили одного. Алхимик огляделся. Сложно было понять, где они находятся. С уверенностью утверждать можно было только одно — это какая-то постройка. И одно можно было сказать наверняка — она была не из камня. Сквозь тонкие щели в стене пробивались слабые отголоски солнца, но увидеть хоть что-то еще было невозможно, как бы Й`оль ни пытался. Вскоре и этот слабый свет стал утихать — близился вечер.

К ночи очнулся и Гриваль. Судя по тому, как долго он не приходил в себя — ему досталось больше. Как и Й`оля, его рвало, но как только содержимое желудка выплеснулось наружу, наступило облегчение. Гриваль был рад пуститься в расспросы. Его стрелки связали тоже, затянув узлы покрепче сзади.

— Можешь даже не пытаться. Нас схватили.

— О?

— Мы сейчас где-то в селении. Похоже. Я видел кьянат. Они нас схватили. Точнее сказать не могу. На нас использовали какой-то яд. Ничего не помню, с того момента как в меня попали. Наверное, ты тоже.

Гриваль подтверждающе кивнул.

— На наше счастье, убивать не будут. Пока. Завтра нас ждет встреча с агвой, так что тебе лучше продумать, что ты собираешься говорить, или мы не жильцы. Так что не подведи уж там. Не знаю, как ты, а я пока умирать не планирую.

Спутники переглянулись. Гриваль отчетливо видел в непоколебимом лице Й`оля нарастающее волнение. Ему и самому было не по себе. Кьянат, конечно, не Империя, но все же агва, насколько он помнил, это верховный правитель, каким бы он ни был. О поведении он тоже особо ничего не помнил. Как следует себя вести? Что сказать? Волнение передалось и Гривалю. Он еще раз взглянул на Й`оля, от чего что-то внутри неприятно и тревожно сжалось. И зачем он только позволил Й`олю идти с ним? Из-за него алхимика могут тоже убить. Нужно все обдумать. Откинувшись, он отрешенно затих, погрузившись в задумчивость. Й`оль остался один.

Было тихо. Только к ночи послышался неясный шорох. Несколько кьянат, по всей видимости дозор, расположились неподалеку снаружи. Их Й`оль не видел, но иногда они издавали едва различимый, свойственный только кьянатам звук. Похоже, им приказали только охранять. Й`оль расслабился. Бессмысленно сейчас о чем-то переживать. Все решит завтра.

Ближе к обеду дозор зашевелился. Судя по звукам шагов, пришел еще один, обменявшийся стрекотанием с дежурившими ночью, после чего они, открыв дверь хлипкой тюрьмы, выволокли пленных наружу.

Мягкий свет, царивший в сени крон, ослепил глаза, но уже через пару секунд потускнел, нарисовав лесной пейзаж. Обступившие воины крепко держали их под руки — видимо, опасались побега, но Й`оль не сопротивлялся. Вынуть жало они могли быстрее, чем он сделал бы и пару шагов. Больше никого видно не было, и уже начало казаться, что само селение далеко, но стоило пройти несколько десятков лимов, как на пути стали появляться и другие кьянаты, удивленно поворачивающие головы на тонких шеях им вслед. Хоть одеты все были одинаково, различать мужчин и женщин было просто: женщины были крупнее. Тела же мужчин явно тоньше и меньше ростом, но, судя по тому, что все дозорные были мужчинами, по силе они были ничуть не слабее.

Время от времени мелькали и совсем маленькие дети, но тех, кто любопытно высовывался, чтобы посмотреть на плененных, тут же тянули назад, укрывая за хрупкой спиной. Заключенным явно не доверяли, а некоторые и вовсе побаивались, не осмеливаясь подойти ближе. В поднимающемся ропоте витала неуверенность, никто не понимал, что с пленными делать. Похоже, сомнения могла разрешить только агва.

Проследовав вдоль толпы, они наконец вышли к крупной поляне, которая разверзлась, раздвинув высокие деревья. Воины, шедшие рядом, встряхнули, останавливая, после чего грубо пнули под колени, заставляя Й`оля и Гриваля неуклюже осесть. Руки предусмотрительно развязывать не стали и, предупреждая побег, остались стоять позади, наблюдая.

Постепенно стали стекаться жители. Сначала неуверенно они подходили к поляне, а затем, привыкнув и поняв, что им ничего не угрожает, начинали занимать места. Садились прямо на землю, образовав вокруг Й`оля и Гриваля тесное кольцо. То и дело они бросали на них любопытные взгляды, после чего, наклонившись, начинали что-то приглушенно обсуждать с соседом. От тихих перешептываний воздух зазвенел стрекотом.

Народа становилось все больше и больше. Те, кому не хватило места в первом ряду, занимали места дальше. Вскоре алхимик заметил, что на шеях всех нелюдей болтался янтарь. Иногда всего несколько камешков, а порой и вся грудь была покрыта нитями украшений. Причем те, у которых их было больше, сидели исключительно в первом ряду, а остальным приходилось ютиться позади. Несложно было догадаться, что места в первом ряду принадлежали только знатным кьянатам.

Прошло еще немало времени, пока вдалеке не послышался слабый шорох, который по мере приближения все нарастал, заставляя разговоры стихать. И уже вскоре воцарилась тишина, в которой этот звук остался единственным. Все головы повернулись к нему. Вслед за звуком показалась и сама глава народа. Внешне она сильно отличалась от остальных: ее кожа была светлее, и, несмотря на то что она все так же туго обтягивала череп, была испещрена целой сетью глубоких морщин. Изящная трость, от которой и исходил звук, также говорила о ее почтенном возрасте.

— Агва…

Как только она остановилась, все окружающие кьянаты почтительно склонились к земле, практически ложась. Хоть руки Й`оля и были неудобно связаны сзади, он наклонился, имитируя поклон настолько, насколько позволяли путы. Гриваль тоже не остался безучастным.

— Вижу, вы имеете хоть какое-то понятие о манерах.

Голос, несмотря на старость, звучал жестко, а чтобы заключенные могли ее понимать, агва говорила на общем языке. Товарищи, немного расслабившись, приняли вежливую позу.

— Мы не хотим показаться неучтивыми.

От его слов по нелюдям пошли шепотки.

— Молчать!

Прикрикнув, агва ударила тростью по земле, и хоть звука почти не было, все мгновенно замолкли.

— Вот как. Вторглись на наши территории и говорите, что не хотите быть неучтивыми. Может, вы хотите еще сказать, что пришли сюда не для убийства?

— Это так.

Агва недоверчиво взглянула на них сверху вниз.

— И что же могло понадобиться здесь таким, как вы? — старейшина даже не пыталась скрыть презрения. — Таким, как вы, здесь не рады.

— Если бы это было возможно, мы бы постарались избегать этих мест, но мы пришли сюда с целью.

— Говори!

— Юэй просила отнести кое-что Вам.

После этих слов поляна снова утонула в гомоне. Кьянаты переговаривались, не скрывая возбуждения, и старейшине пришлось снова призвать всех к порядку.

— Вы имеете в виду это?

Скользнув в широкий рукав, она вытащила на свет кусочек желтого камня.

— Да, это.

— Я узнаю этот кусочек, он действительно принадлежал одному из нашего народа.

— Как я и говорил, он принадлежал Юэй.

— Это я уже слышала. Почему говоришь только ты? Камень был не у тебя, а у него. Почему же он молчит?

Глава народа неторопливо подошла к Гривалю, окинув его испытывающим взглядом.

— Видимо, ему нечего сказать.

— Он не может. Он нем. Развяжите ему руки, и он расскажет все, что Вы хотите узнать.

Гвалт не заставил себя ждать. От такой дерзости некоторые даже вскочили на ноги, но, поймав на себе недовольный взгляд старейшины, поспешили снова сесть.

— Что ж. Развяжите ему руки.

Стража в нерешительности переглянулась.

— Развяжите! Если подумает о побеге, можете не медлить.

Кротко кивнув, воины поспешили исполнить приказ. Выверенным движением из плоти выдвинулось острое жало, которое пошло в дело. Гриваль потер затекшие руки.

«Этот янтарь из ее бус».

— Назовись.

«Мое имя Гриваль».

— Я помню твое имя. Юэй рассказывала о тебе. Мальчишка. Сын пекаря.