— Но только не сейчас , — сказала она. — Если бы только это случилось попозже, хотя бы через несколько лет… тогда бы я еще выдержала. — Бонни Келлер положила ладони на руки Гилла, потянулась к нему и поцеловала в губы. «Время, — думала она. — Любовь, которую мы испытывали друг к другу в прошлом; любовь, с которой мы относимся к Дэнджерфилду теперь, и будем относиться и дальше. Вот только жаль, что эта наша любовь — чувство, которое мы испытываем друг к другу и к нему — бессильна, плохо, что она не может взять и мгновенно сделать его опять как новеньким.

— А помнишь день катастрофы? — спросил Эндрю.

— Ну еще бы, конечно помню, — отозвалась она.

— И что ты по этому поводу подумала?

Бонни ответила:

— Решила, что я тебя люблю. — Тут она отпрянула, покраснев от такого признания. — Извини, — смущенно пробормотала Бонни, — что-то меня понесло, извини, пожалуйста. Это пройдет.

— Но ведь ты не шутила. — Гилл был очень проницателен.

— Да, — кивнула она.

Эндрю заметил:

— Должно быть, я старею.

— Как и все мы, — заметила Бонни. — Когда я с утра встаю с постели, то едва могу разогнуться… должно быть, ты сегодня и сам заметил.

— Нет, — ответил Гилл. — Пока в твоей милой головке сохраняются эти замечательные зубки. — Он бросил на нее смущенный взгляд. — Даже не знаю, что тебе и сказать, Бонни. У меня ощущение, что здесь мы добьемся очень многого — во всяком случае, очень надеюсь. Неужели же этот наш приезд сюда для того, чтобы договориться о новом оборудовании для моей фабрики — просто одна большая глупость? Неужели это… — он сделал неопределенный жест. — Дурь?

— Напротив, это чудесно, — ответила Бонни.

Выглянув в коридор, миссис Харди окликнула их:

— Мы снова на минутку поймали его, и он все еще рассказывает о детстве. Хотела предупредить, что теперь мы не поймаем его до обычного времени — до четырех пополудни. Как насчет позавтракать? У нас есть три яйца — муж на той неделе купил у бродячего торговца — придется делить на всех.

— Яйца? — переспросил Гилл. — Какие? Куриные?

— Они такие большие и бурые, — сказала миссис Харди. — Может и куриные, но пока не разобьешь, уверенной быть нельзя.

Бонни сказала:

— Звучит очень заманчиво. — Она почувствовала, что страшно проголодалась. — Думаю, нам следует за них заплатить, вы и так столько для нас всего сделали — предоставили кров и накормили ужином. — В эти дни такое гостеприимство было делом совершенно неслыханным, и уж тем более удивительно было столкнуться с ним в городе.

— Но мы же теперь партнеры, — заметила миссис Харди. — Так что делим все поровну, разве не так?

— Просто мне нечего предложить вам в ответ. — Бонни было страшно неудобно, и она опустила голову. «Я могу только брать, — подумалось ей. — Но не давать».

Однако, проблема решилась очень просто. Миссис Харди взяла ее за руку и потянула на кухню. Можете помочь мне все приготовить, — сказала она. — У нас еще и картошка есть. Вот и почистите. Мы все равно готовим работникам завтрак, да и едим все вместе — так дешевле, да и кухонь своих у них нет, они живут в комнатах, и Стюарт, и остальные. Так что приходится о них заботиться.

«До чего же вы хорошие люди, — думала Бонни. — Так вот, значит, какой он — город, вот от чего мы старались держаться подальше все эти годы. Мы слышали ужасные истории о том, что, мол, там одни развалины, среди которых бродят хищники, а из населения только всякий сброд, разные пройдохи и грабители — словом, отбросы того общества, которое когда-то существовало… и от которого мы в свое время, еще до войны, тоже бежали. Мы испытываем по отношению к городам слишком большой страх, чтобы жить в них.

Когда они вошли на кухню, Бонни услышала, как Стюарт Маккончи говорит Дину Харди:

— … эта крыса умела не только играть на флейте, но и… — он смолк, заметив ее. — Просто рассказываю историю из здешней жизни, — извиняющимся тоном пояснил Маккончи. — Вам она может показаться неприятной. Это история об очень умном животном, а многим людям они крайне противны.

— Нет-нет, расскажите, — попросила Бонни. — Крыса, умеющая играть на флейте — это очень интересно.

— Конечно, может я перепутал, и речь шла о двух разных животных, — сказал Стюарт, ставя воду для эрзац-кофе на огонь. Он некоторое время возился у плиты, устраивая котелок поровнее. Потом, удовлетворенный, прислонился к дровяной плите и сунул руки в карманы. — А все-таки, по-моему, тот ветеран сказал, что она еще разработала примитивную бухгалтерию. Но, кажется, это мало правдоподобно. — Он нахмурился.

— А я верю, — сказала Бонни.

— Нам бы такую крысу, — заметил мистер Харди. — Если наш бизнес будет расширяться, а я на это надеюсь, нам обязательно понадобится хороший бухгалтер.

Снаружи, на Сан-Пабло-авеню уже вовсю сновали авто на конной тяге. Бонни слышала громкий стук копыт по мостовой. Услышав эти звуки пробуждающейся городской жизни, она подошла к окну и выглянула на улицу. Там оказалось еще и множество велосипедистов, мимо проехал огромный старый газогенераторный грузовик. А, кроме того, мимо окна тек настоящий поток пешеходов.

Из-под деревянной хибары выскочило какое-то животное, и опасливо перебежав через дорогу, исчезло под крыльцом дома на противоположной стороне улицы. Через мгновение оно появилось снова, на сей раз за ним следовало другое животное. Оба были приземистыми и коротконогими, возможно, мутировавшие бульдоги. Второе животное тащило за собой неуклюжую, похожую на санки волокушу. Волокуша нагруженная разными ценными предметами — в основном провизией — скользила и подпрыгивала на неровной мостовой, пока, наконец, оба животных не исчезли в своей берлоге.

Бонни продолжала внимательно наблюдать, но коротконогие животные так больше и не появились. Она уже хотела отойти от окна, когда заметила на улице еще что-то, начинающее свою дневную деятельность. Появился круглый металлический корпус, покрытый пятнами грязи, присохшими листьями, и каким-то прилипшим мусором, остановился, и поднял к небу две тонкие подрагивающие антенны.

«Это еще что такое? — недоуменно подумала Бонни. А потом вдруг сообразила, что видит гомеостатическую ловушку Харди в действии.

Что ж, удачи тебе, — мысленно пожелала она».

Ловушка, немного постояв и пошарив антеннами во всех направлениях, поколебалась в нерешительности, а потом направилась вслед за двумя похожими на бульдогов животными. Она исчезла за углом соседнего дома, мрачная и торжественная, но уж больно медлительная. Бонни не удержалась от улыбки.

Дневная жизнь началась. Город пробуждался ото сна, возвращаясь к повседневной жизни.