С такой уликой консул Алабании может иметь большие неприятности.

– Вызовем подкрепление? – спрашивает Толстяк. – Предупреждаю тебя, я без пушки.

Мне требуется несколько секунд, чтобы прийти в себя. Попытка все сделать вдвоем была бы чистым безумием и могла бы испортить дело. К тому же, дойдя до этой стадии расследования, я должен проинформировать Старика.

– Сматываемся! – говорю я, что вызывает очевидную радость моего напарника.

Я заваливаю труп известью, и мы уходим тем же путем, которым пришли. Наш визит никого не разбудил. Свет в окне блондинки погас.

– А собака? – спрашивает Берю, когда мы уже подошли к воротам.

– Заберем ее после. Пусть потрахается.

На следующий день в кабинете Безволосого имеет место встреча на высшем уровне. Присутствуют в порядке важности: он и я.

Я уже сделал краткий доклад о происшедших событиях в их хронологическом порядке.

Он все выслушал, все усвоил, все рассмотрел.

– Решительно, – делает он вывод, – мы столкнулись с целой преступной шайкой. Не могу понять, как член дипломатического корпуса мог стать главарем банды!

– Таковы факты, – перебиваю его я. – Убийство следует за убийством...

Тут он перебивает меня:

– Ко мне приходил судмедэксперт. Япакса Данлхавви умерла естественной смертью. Не обнаружено никакого яда. У нее было больное сердце, вот и...

– Невероятно, – вздыхаю я.

– Вы же знаете нашего эксперта: он никогда не делает скоропалительных выводов. Если он утверждает, что девушка умерла естественной смертью, мы можем ему верить.

– И все-таки согласитесь, патрон, что совпадение очень странное. Девушка умирает через несколько часов после того, как ее пытались убить. И вы хотите, чтобы у меня не было никаких задних мыслей?

– Возможно, ее убило сильное волнение, вызванное покушением?

– Если это объяснение кажется вам достоверным, значит, так оно и есть, – говорю я с настолько фальшивым невинным видом, что это заметил бы даже слепоглухонемой.

– Вернемся к нашим баранам, – блеет Безволосый. – Видите ли, Сан-Антонио, я полагаю, что в ближайшее время не нужно принимать никаких решительных мер. Вы, несомненно, были правы, решив, что эти мерзавцы готовят какую-то масштабную операцию. Слишком поспешные действия с нашей стороны могли бы все испортить. Поставим сеть и...

С ума сойти! Боюсь, в эту сеть, которую ему так хочется поставить, мы сможем поймать только сквозняки, и то при условии, что они будут не очень большими.

– Я прикажу установить наблюдение за консульством и поместьем консула. А вы возвращайтесь на ваше рабочее место и смотрите в оба. Вы сказали, что должны везти его превосходительство на прием?

– Кажется. Секретарь сказал – официальный прием.

– Я проверю, – говорит Старик. – Важно следить за всеми перемещениями консула. Мы должны быть готовы ко всему...

Я поднимаю руку, как школьник, просящий разрешения выйти.

– Да? – спрашивает Старик.

– По-моему, патрон, мы добьемся лучших результатов, взяв разом, секретаря, телохранителя, блондинку и, может быть, самого консула тоже. Их будет легко расколоть теперь, когда мы можем ткнуть их мордой в труп Морпьона! Месье Голая Черепушка слегка стукает кулаком по столу.

– Сделаем так, как решил я. Повторяю еще раз: расследование в дипломатических кругах требует от нас самих большой дипломатичности.

– Вы собираетесь миндальничать с дипломатами, которые убили честного учителя, а потом залили его труп известью?

Он встает,

– Простите, Сан-Антонио, у меня важная встреча.

Как бы мне хотелось устроить встречу его задницы с моим ботинком сорок второго размера, но, боюсь, в конторе это не оценят.

В таких случаях остается только пойти проветрить легкие и промочить горло.

Я ухожу.

День проходит спокойно. Я чешу: правую ногу, шею, левую щеку и левую ягодицу, правое ухо, нос, затылок и веки Пино. Бедный больной терпеливо сносит свою беду. За ним хорошо ухаживают. Он тут звезда.

Я осторожно сообщаю ему о смерти его бывшей секретарши, но Пинюш умеет мужественно принимать плохие новости, не касающиеся его напрямую.

– Бедная Япакса, – говорит он вместо надгробной речи, – она была милой и почти не ошибалась, когда печатала на машинке.

– Она жаловалась на сердце, когда работала у тебя? Он размышляет.

– Вроде нет, хотя... Погоди, я помню, что однажды вечером, когда мы вышли из бюро, она увидела дорожную аварию и чуть не упала в обморок. Мне пришлось отвести ее к врачу, который дал ей...

– Последнее причастие?

– Нет! Какое-то сердечное лекарство. Правда, многие женщины падают в обморок, увидев автокатастрофу.

Я оставляю больного, пообещав, что в ближайшее время приду для общего отчета.

Прежде чем отправиться «на работу», я провожу со знаменитым Берюрье поучительную беседу.

– Слушай, Толстяк, сегодня вечером я играю в орлянку моей карьерой, – говорю я ему. – Если выиграю, все О'кей, если нет, мне придется искать место ночного сторожа на Шпицбергене, где ночь длится шесть месяцев. Я рассчитываю на твою дружбу, твою безграничную храбрость, профессионализм, на твою находчивость и инициативность...

Он энергичным жестом отметает мои комплименты.

– От ласк собаки появляются блохи! – отрезает Людоед. – Рожай.

– Сегодня вечером я везу консула на прием.

– Ну и?..

– В его отсутствие ты неофициально явишься в поместье в Рюэй-Мальмезон.

– Опять?

– В этот раз ты обыщешь все снизу доверху и арестуешь находящихся там гориллу и секретаря.

– Ты сказал, что я приду неофициально?

– То есть без ордера на арест и не объявляя о своей принадлежности к полиции, сечешь?

– И ты хочешь, чтобы я один замел этих типов?

– Ты старший инспектор. Возьми с собой людей. Позвони. Арестуй того, кто тебе откроет, потом иди к дому и бери всех, кто в нем будет...

– А дальше?

– Вместо того чтобы везти задержанных в контору, отвезешь их ко мне, в Сен-Клу, и не спускай с них глаз до моего возвращения. Будь внимателен, ты теперь знаешь, что они легко спускают курок.