Перед защитой диплома мне предложили аспирантуру и работу на кафедре. Но остановиться мне уже было трудно. Ощущение необходимости больших просторов и больших возможностей не покидало меня, казалось, могу свернуть горы. Расставаться с институтом было тяжело. Я благодарен моим друзьям: Мустецову Николаю, Вехову Олегу, Зубову Семёну, Довбне Борису, с которыми мы были неразлучны все замечательные годы студенческой юности. Оставалась позади яркая, насыщенная событиями жизнь, друзья, опыт коллективной работы – всего не перечесть. Но непредвиденные обстоятельства заставили принять другое решение. Мой отец был тяжело болен и нуждался в моей помощи. Я распределился на работу в Краснодарский край, ближе к дому.

Никто не знает, каковы его силы, пока их не использует.

(Иоганн Вольфганг Гёте)

Наше предприятие, при скромном названии «Экспедиция», оказалось довольно масштабным. После изучения моей трудовой книжки мне предложили работу руководителем стройучастка и выделение квартиры в первом построенном доме. В то время о квартире я как-то не задумывался. Меня вполне устраивало общежитие, и я настоял на работе по специальности. Мой руководитель, опытный специалист в области создания радиотехнических систем, поручил мне разработать навигационный прибор для морских геодезических работ. Меня очень увлекла эта работа, работал до полуночи. Поставил себе задачу стать лучшим специалистом в лаборатории. Как-то на второй план ушли мои прошлые мечты о бескрайних просторах, покоряемых с моим участием. Создание прибора стало моей главной задачей.

Вскоре в полевой партии нашей экспедиции возникла необходимость в инженере по электронной технике. Предполагалась работа в Арктике по обеспечению геодезией морских геофизических работ. Вспыхнуло тлеющее чувство свободы, новизны впечатлений. Руководство без большого желания отпустило меня в экспедицию.

Местом нашей дислокации был выбран крохотный посёлок Тобседа, расположенный на берегу Колоколковской Губы. В посёлке два барака, баня, пекарня, метеостанция. Поселенцев 21 человек. Общественно-экономический строй в поселении – коммунизм в упрощённой форме. Полное соблюдение основополагающего тезиса «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Деньги в обороте отсутствуют. Категорией денег никто не рассуждает. Основной продукт питания, рыба, добывается на месте. Пекарня коллективная. Хлеб выпекается вместе с брагой два раза в неделю. Предусмотрена очередность на установку рыболовной снасти для ловли рыбы и подготовку бани – заготовку дров, воды, растопку и пр. Дневным уловом пользуются все, кому нужна рыба. Рыба всегда в изобилии. В Колоколковскую Губу когда-то завезли байкальского омуля, зельдь, и они прижились, присутствует также камбала среднего размера и корюшка. Не помню случая неудачного промысла. Все необходимые товары: алкоголь, табак, чай, мыло, обувь, одежда и пр., обеспечиваются «вольными» вертолетчиками в обмен на рыбу, песца, нерпичьи шкуры. Никому в голову не приходила мысль о взаиморасчетах деньгами, И это было здорово. Впервые окунулся в другую реальность, где деньги не имели цены и просто были не нужны. В посёлке жил старик, всю свою жизнь он никуда не выезжал, практически не говорил. Мне казалось, что ему далеко за сто лет. Каждое утро он выходил на берег и жестом показывал, куда ставить рыболовную снасть. Не было ни одного случая, когда мы остались бы без хорошего улова.

Жизнь была бы прекрасна, если бы не экспедиционные проблемы. Главная проблема была в том, что не представлялось возможным запустить в работу навигационную аппаратуру, что необходимо для проведения морских геофизических исследований. Радиозавод выпустил серию навигационной аппаратуры, не опробовав ее в реальных условиях. Аппаратура была принята по акту хозяйственниками экспедиции без всяких испытаний. При первом же включении не заработал ни один из приборов. В нашем навигационном отряде разные непрофильные специалисты: математик, механик, слесарь, радиооператор и я, специалист по радиоэлектронике. Изучаю особенности аппаратуры, добиваюсь устойчивости работы, выявляю и исправляю недоработки разработчиков аппаратуры, в общем, делаю все возможное, что только можно сделать в условиях тундры и отсутствия связи с миром. Постоянно летаю по другим навигационным станциям, настраивая аппаратуру.

Проходит полтора месяца. Морская экспедиция без нас работать не может. Нужна точная геодезическая привязка геофизических изысканий. С кораблем у нас постоянная связь в установленное время. Первый месяц каждый день слышу одобряющие слова начальника экспедиции: «Дерзай, у тебя все получится, на тебя вся надежда». Надежда – это замечательное чувство, но у меня нет необходимых транзисторов, экранированных кабелей и т.д., и их никак не обменяешь на сочувствие. К концу второго месяца связь была более сдержанной, в интонациях начальника начали появляться угрозы. Мои технические решения тоже деликатностью не отличались. Пришлось разбирать конденсаторы и извлекать из них фольгу для экранирования кабелей, также изменять схемные решения. На протяжении третьего месяца угрозы с корабля выдавались только в матерной форме, и я узнал о себе много нового. К этому времени мне удалось настроить все оборудование, и морская экспедиция заработала по полной программе. Работаем день и ночь, море спокойное, время штормов ещё не настало. В начале октября морские работы закончены, программа по геофизике выполнена в полном объёме. Я впервые услышал добрые слова в свой адрес.

Оценивая весь мой продолжительный труд по переделке оборудования и приведению его к возможной эксплуатации в условиях полного отсутствия всего, что может быть нужно для работы, руководство всех уровней выразило благодарность, выделило денежную премию, и я был повышен в должности до старшего научного сотрудника с заметным повышением оклада.

Мой стратегический запас знаний за время проб и ошибок в Арктике заметно пополнился. Я прочувствовал до глубины радионавигационное поле, создаваемое нашим оборудованием, изучил его круглосуточные изменения, оценил возможные аппаратурные ошибки. Эти знания впоследствии мне очень пригодились.

В завершение работ в конце октября мы ждали вертолёт для перевозки аппаратуры в аэропорт города Нарьян-Мар. Природа бушевала: сильный северный ветер, температура -18 градусов. С метеостанции прибежал сменщик, крепко выпивший и с сорванным голосом, и знаками пояснял, что нам нужно идти за ним. Пришли – картина удручающая. Семейная сцена: муж крепко спит в кладовке, жена лежит на полу в луже крови. В спине охотничий нож. Жена Катя ещё дышит. Никто ничего не помнит, кроме Кати. Она не говорит. Пытаемся вызвать санрейс из Нарьян-Мара. Диспетчер объясняет, что это невозможно в силу погодных условий. Надо отдать должное главному хирургу Ненецкого национального округа: он, рискуя своей жизнью, все-таки прилетел к нам. Валера, так звали хирурга, в затруднительном положении: оперировать на месте нереально. Погодные условия не позволяют взлететь. Необходимо переливание крови, группа крови пострадавшей неизвестна. Первая группа крови только у меня. Нашли трёхлитровую банку, протерли водкой для дезинфекции, шприц в вену, и, активно сжимая кисть руки, я наблюдал за ее заполнением. Когда уровень заполнения кровью достиг половины банки, я потерял сознание. Пришёл в сознание от того, что в меня пытаются влить насыщенный рыбный бульон, чему я совершенно не сопротивлялся. Валера, хирург, наварил громадную кастрюлю рыбы и реанимировал меня, потчуя большими горячими кусками. Через несколько часов я полностью восстановился. С Катей мы встретились в аэропорту Нарьян-Мара. Обнялись как родственники. Она улетала домой, и на прощанье сказала знаменитую фразу о судьбе мужа: «Он меня заколол на день рождения, а я его заколю на Новый год, пусть трепещет в ожидании». В реальность этого предсказания можно было поверить, так как по габаритам и мощи Катя превосходила своего мужа как минимум в два раза.