Первым делом Диармайд попытался вновь направить ману в объект. В этот раз он использовал карманный нож. Крохи энергии, по чуть-чуть, начали проникать в предмет. Изменений не было, но погодя лезвие покрылось влагой. Ди попробовал порезать ствол мандарина, никаких особых отличий от обычного ножа не было. У Нико эффект был потрясающим, когда он напитывал меч своей магией, он оставлял ожоги и легче пронзал различные предметы. Тут было два варианта, или стихия воды не даёт преимуществ в подобном, или Диармайд ещё слишком слаб. Он продолжал вливать энергию в нож, пока лезвие, в котором было её больше всего, не стало скучиваться. Ди не остановился, внимательно наблюдая за деформацией. Нож превратился в бесформенную несуразицу, лезвие выгнуло и покорёжило, а пластмассовая рукоять потрескалась и осыпалась. Из ножа удалось вернуть только часть маны.

Следующим экспериментом стало управление энергией в своём организме. Это было проделать проще, чем помещать её в сторонние объекты. Сила волной тепла переливалась из одной части тела в другую. Когда Диармайд направил её в сердце — ритм сердцебиения ускорился, время замедлилось. Лист, падающий с дерева, плавно опускался, зелёный попугай неспешно парил в воздухе плавно хлопая своими маленькими крылышками. Парень почувствовал нарастающую боль в груди. Он переместил из органа энергию, не желая больше ускорять его, сердечный ритм замедлился, боль усилилась, дыхание стало быстрым и прерывистым. Понадобилось много времени, чтобы восстановить силы, это было опасно.

Диармайд спустился вниз к мелководному, почти пересохшему ручейку, заросшему высокой травой. Он окунул руку в прохладную воду и оставил несколько капель на листе лопуха. Ди вновь попробовал поднять капли в воздух, но они упорно сопротивлялись, отзываясь только едва заметной дрожью.

Обессиленный Диармайд рухнул на спину, укрывшись от закатного солнца в высокой траве. Он тяжело дышал, а его лоб был покрыт испариной. Стрёкот кузнечиков убаюкивал, сон незаметно поглотил расслабленный разум.

Была осень, туманы над лесами Ирландии окутали все низины, только гребни холмов, укрытые ржавеющими от осени деревьями, выныривали из туманного моря.

Финн и его дружина ехала в Тар, где жил король Кормак на чьей дочери хотел жениться прославленный полководец. Финн когда-то был бравым воином, его могучая стать была видна даже в преклонном возрасте, но и время уже брало своё — волосы тронула седина, мышцы одряхлели, на коже появились борозды морщин. Диармайд ехал в конце процессии, к седлу были приторочены любимые копья, в длинных тёмных волосах гулял прохладный ветер. Ему было под тридцать, и он уже прославился как великий воин и не менее великий искуситель женских сердец. Он нередко попадал в глупые переделки из-за женщин, но благодаря своим умениям легко из них выпутывался. Объявили привал, воины спешились.

— Диармайд! — крикнул Диорруинг, друид их отряда, чьи глаза во время боя горели зелёным пламенем. Он не был похож на тех друидов чьим мудрым советам внимают владыки. Диорруинг был молодым юношей с пушком под носом. — Иди сюда. Друг, ты славишься своей удалью у женщин. Поделись с нами своим уважаемым мнением, как считаешь, сможет ли наг Голл найти себе пару на ночь на пиру в честь помолвки Финна. — суровые, хмурые воины заулыбались.

Голл был могуч, но невзрачен. Он не шёл ни в какое сравнение со стройным высоким Диармайдом. Тучен и широк в плечах он больше походил на борова в человеческом обличии. Диармайд понимал, Диорруинг хочет пошутить над товарищем и поднять себе авторитет, ведь он был одним из самых молодых дружинников.

— Голл, стань вот здесь. — Друид схватил большую, как древесная ветвь руку Голла и поставил его рядом с лошадью. — Ты можешь различить, где лицо Голла, а где лошадиный зад? — по отряду прошла волна смешков.

Диармайд встал рядом с Диорруингом и подперев подбородок пальцами, оценивающе глянул на Голла и на его лошадь. — Быть может лицо Голла и не краше лошадиной задницы. — Сказал он, лицо могучего воина начало багроветь от гнева. Голл славился своим боевым искусством, а в словесных баталиях был совсем не силён, предпочитая любые споры решать кулаками. — Но мне неважно это. В бою я предпочту доверить спину брату, не раз спасавшему мне жизнь, а не красивейшему из детей Дану. — Гнев Голла угас также быстро, как и появился. Он отошёл в сторону и дружески хлопнул Диармайда по плечу, от чего тот сделал шаг вперёд. Дриорруинг ушёл огорченный провалом своей каверзы.

Финн стоял на пике холма и смотрел вдаль. Он был хмур и задумчив. Диармайд встал рядом с дядей. Он понимал его волнения, пускай Финн и был могучим и удалым воином — ему сильно не везло в любви. В его возрасте почётные воины уже нянчили внуков, а у него не было даже сына. Позапрошлая зима унесла его жену. Пока они с дружиной были в отлучке, стая волков под предводительством заколдованного вожака уничтожила их деревню, не уцелел никто.

Диармайд сжал плечо Финна, приободряя его. Дядя уже давно готовил его как своего приемника и не раз говорил всем — после его смерти руководство дружиной перейдёт к Диармайду. Никто не возражал, он уже давно был сердцем отряда, которого искренне поддерживали все.

Зашуршал тронутый осенью подлесок, разведчик выбежал, запыхавшись и выплюнул: — Пикты!

Вялые воины в миг приободрились, они начали готовиться к бою. Диармайд побежал к лошади за своим верным копьём. Необычный выбор для уже богатого и прославленного воина, но Диармайд любил это оружие, да и обычным его точно не назовёшь. Двухметровое чёрное древко из резной кости с золотым наконечником поблескивающим слабым светом. Это оружие уже давно стало для молодого воина смыслом бытия на острие которого сосредоточилась вся его жизнь.

Будучи невероятно сильным, Диармайд в первую очередь полагался на ловкость и сноровку, предпочитая тяжёлой кольчуге легкую броню, не сковывающую движений.

Тенью из леса начали выбегать пикты — в лохмотьях, разукрашенные грязью они были свирепы и кровожадны. Диармайд первым ринулся в бой. Он как хорёк ловко маневрировал в стане врага точно и умело жаля на смерть. Укол в глаз и бородач завалился на землю, взмах и другой противник, захлёбываясь кровью упал на колени хватаясь за перерубленное кончиком лезвия горло. Диармайд был умел и проворен, ленивым отмахом он отразил летящую в него стрелу.

Финн рядом орудовал своим громоздким клеймором, он рубил головы без промаха, прикрывая спину племяннику. Послышалось шипение, огненный шар полетел в Диармайда, тот метнул свое оружие, пронзив вражеского колдуна. Когда золотое лезвие наткнулось на невидимый щит, во все стороны брызнули искры, но сила удара была такова, что щит поддался и копьё на три ладони вошло в грудь магу.

Диармайд встал над тлеющим телом, Голл превращался в угли. Великан встал перед огненным шаром спасая друга от смерти.

Ди проснулся тяжело дыша, как делал всегда, когда ему снились эти странные сны, где он был всего лишь сторонним наблюдателем. В детстве он отдал бы всё что угодно лишь бы избавиться от этих кошмаров с бесконечными битвами и монстрами. Но сколько раз в итоге эти знания, почерпнутые из наваждений, спасали ему жизнь? Даже смешно, сейчас его реальность отличалась от сна только временем, бесконечные битвы и монстры, прячущиеся иногда за людскими лицами. Было утро, он с ног до головы был покрыт утренней росой, солнце уже вставало над горизонтом. Пора в путь, сегодня он прибудет в Спарту.

Пожалуй, это был первый крупный город посещённый Диармайдом, не обнесённый бетонной стеной. Прошмыгнуть мимо патрулей было не сложно — их основной целью была защита граждан от изменённых зверей, а не задержание беглых магов, прошедших частичное обучение тенью.

Спарта была совсем не тем городом, который ожидал увидеть Ди. Ни тебе серых однотипных зданий похожих на бараки, а очень даже типичная для Греции невысокая застройка, ни толп хмурых солдат ходящих по мостовым исключительно строевым шагом. Были, конечно, и отличия, самым приметным из которых — Спартанская Военная Академия. Её громада больше походила на греческий храм, чем на учебное заведение. Возможно, это и был именно храм — храм войны. Он был настолько огромным, что разглядеть его можно было с любой точки города, подобно окружающим город горам, возвышающихся на горизонте.