Эмиссар, сложив крылья, сел рядом со Скрепкиным. Повернув голову, посмотрел. Подумав, посмотрел ещё. Скрепкина внезапно швырнуло на колени, грудью на гроб, лицо его исказилось, посинело, он захрипел, ухватился за горло.

  - Не паясничайте! - скривился Эмиссар. - Вам не идёт.

  Скрепкин вернулся на стул, сконфуженный и раздражённый.

  - Надо признать, - сказал Эмиссар, - в отношении вас нами действительно допущена какая-то ошибка...

  - Не надо на ней зацикливаться, - посоветовал Скрепкин.

  Стала слышна тишина, в которой кто-то скрипнул зубами.

  - И замотоцикливаться, - посоветовал Скрепкин ещё.

  - Суть и причины её мне пока не совсем понятны, - наконец продолжил Эмиссар. - Вы для меня все еще загадка. То ли вам и впрямь каким-то странным рациональным путём удалось победить физическую природу, то ли вы необдуманно демонстрируете сейчас такую силу воли, которая, будучи проявлена в ином месте в иное время, наверняка спасла бы вас от попадания в настоящую неприятную ситуацию.

  Скрепкин откинулся вместе со стулом и закачался на двух ножках, уцепившись носками за гроб.

  - В любом случае, - сказал Эмиссар, - думаю, будет правильным проверить, как ваша способность противостоять болевому воздействию изменится при этого воздействия кратном усилении.

  Скрепкин со стуком вернулся в исходное положение.

   - Кто бы сомневался? - сказал он. - Знаете, вы тоже для меня долгое время были загадкой, вы все, там, наверху, не Вы в частности, и мне тоже были непонятны ваша суть и причины. Довольно-таки значительную часть жизни я потратил на то, чтобы их постичь. И довольно-таки жалел, что жизни моей на это довольно-таки катастрофически не хватает, - в горле у Скрепкина что-то мешало, но он всё-таки постарался и сплюнул. - Вот уж точно стоило трудиться.