– Брось, сынок. Я плачу не от горя, а от радости, что отец не мучился так долго… Н-да… – глаза рассказчика вновь стали ясно-голубыми. – Так вот, откинувшись с зоны, я уже не смог жить, как прежде. Я начал пить, что вполне естественно: контролировать меня было некому. В дни протрезвлений я в истерике бежал на могилу родителей и скулил там, точно жалкая сука. Обещал не пить, обещал жениться… – старик провел рукой по опять накрывшимся слезами глазам. – Но возвращаясь оттуда, я опять начинал пить, пуская жизнь свою под откос.

В воздухе повисла немая пауза. Я ничего не говорил, а Тихорецкий перебирал в памяти дни давно угасшей молодости.

– И вот, сынок… – резко продолжил старик. – Мне уже шестьдесят три – я не был ни разу женат, отсидел за воровство еще раз. Единственная радость и повод для гордости – бросил пить запоями уже как лет двадцать. Теперь пару рюмок могу только пропустить, не больше! Конечно, здоровье ведь уже не то, сынок… – он взглянул на меня, глаза его покраснели, а по лицу пробежала судорожная улыбка.

Это был совсем не тот человек, которого я сегодня увидел за завтраком. О его суровости и властности напоминала лишь наколка и могучее тело. Лицо хозяина была полно искренности, я даже несколько растерялся.

– Я рассказал тебе это не просто так, мой юный друг! Не хочу, чтобы кто-нибудь, даже злейший враг, прожил моей жизнью… Вы с Якубом – хорошие люди, не теряйте время напрасно. Ты, я вижу, очень надежный человек, не знающий, как предавать. Хикматов – очень грамотный парень, у него большое будущее, сынок. Я благодарен Богу за таких квартирантов, вы вернули меня к жизни… – слова искренней благодарности я слышал от деда в этот момент в первый и последний раз.

– Я надеюсь, мы проживем счастливую жизнь, Андрей Семенович, да и ваша жизнь еще впереди! После шестидесяти жизнь только начинается! – пошутил я, разряжая обстановку.

Наконец, к дому подъехала уже знакомая мне пятнашка. Марк, не изменяющий привычкам и одетый в спортивный костюм, вышел из автомобиля и помахал мне. Мы с дедом подошли к нему, и я представил их друг другу. Тихорецкий вернулся в дом, а я с Торбовым как учредители пошли проверить ход строительства.

Проходя через ветхий мост, я невольно обратил внимание на истоптанную тут и там землю – признаки вчерашних поисков. Не слишком сообразительный Торбов шел позади меня, рассказывая какую-то очередную шутку и куря айкос. Марк – это сила и ничего кроме силы, ум – не по его части. Будучи его близким другом, я прекрасно понимал, что Торбов, ни черта не смыслящий в бизнесе и экономике в целом, не способен был оценить рентабельность проекта Хикматова. Следовательно, это Якуб надоумил его вложиться в наше дело. Сказать честно, в глубине души мне казалось, что Хикматов рано или поздно обдурит нашего не слишком смышленого друга при распределении будущей прибыли, хоть я и не хотел в это верить.

Строительство шло своим чередом в строгом соответствии утвержденным планам. Я искренне удивился темпам, так как фундаменты всех четырех хозяйственных помещений были уже установлены, а строительство дома-офиса было уже завершено на тридцать процентов. Старший бригадир отрапортовал обо всем, как в армии.

Вообще, не удивительно, что все строительные работы велись с таким завидным и столь усердным рвением: после пандемии коронавируса, сильно повлиявшей на экономику России, многие строительные компании оказались на пороге банкротства, поэтому хватались сейчас обеими руками за любые заказы, точно за спасательные круги, прилично уступая в цене, дабы не дать взяться за дело проклятым конкурентам. Таков закон рыночной экономики – покупатель голосует рублем, как известно.

Убедившись, что всё в порядке, мы с моим соучредителем отправились в дом. Крепкий чай Марку, рюмочка Андрею Семеновичу, чашка крепкого кофе мне – так наша компания села за стол. Свежие баранки, деревенские пряники, вафли и простенькие конфеты прекрасно дополняли эту картину деревенской мечты. Торбов, не прекращая, о чем-то спорил с Тихорецким. Этого у автомеханика было не отнять – спорит он всегда. Но здесь вся полемика была разбавлена смехом и шутками. Так что нашему хозяину этот парень тоже понравился.

– Ну, где же Якуб? – нетерпеливо выпалил Торбов, когда мы сели покурить на крыльце.

– Он пошел к какому-то мужику починить ремешок от часов. Ляпко… Или как его там – сказал я, обращаясь к деду.

– Тряпко, молодой человек… Тряпко… Он тут мастер на все руки. Но что-то и впрямь Якуб долго у него уже торчит. Не случилось ли чего…

– Вон он, этот гад! – неожиданный и громкий смех Марка заставил меня вздрогнуть. Он подскочил и подошел к калитке, в которую уже заходил наш шеф (как его называл порой сам Торбов).

– А… Марк, приветствую, брат! – парни пожали друг другу руки и направились к нам.

Мы вчетвером курили на крыльце деревенского дома, вдыхая свежий воздух. «Воздух свободы» – иначе его не назовешь. Подумать только, что в девяноста километрах от нас эта ненавистная Москва, которая заковывает свободных людей в кандалы панелек и многоэтажек. Серые бетонные джунгли столицы искалечили много судеб, но никто и не думает уезжать оттуда, наоборот, все тянутся в Москву бесконечным караваном трудовых мигрантов из регионов. Это убивает нашу страну: людей в небольших населенных пунктах становится все меньше и меньше, умирают деревни, сёла и даже целые города. От этого всем нам четверым становилось невыносимо больно, ведь рано или поздно столичный мыльный экономический пузырь лопнет, и что тогда?

Начинало вечереть, солнце пряталось за горизонт. Его прощальные тусклые лучи нежно обнимали крыши домов, грунтовую дорогу, бескрайние серпуховские поля и берега того самого жуткого пруда, где буквально вчера нашли жестоко расчлененный труп мужчины.

Марк собирался в дорогу. Мы напрасно уговаривали его остаться на ночь: он говорил, что еще не уладил до конца вопросы в Москве, а приехал он только чтобы увидеться с нами и лично убедиться, что всё в порядке. Как я выяснил позже, Якуб созванивается с ним каждый день, но Марк все равно захотел приехать и устроить своего рода проверку.

– Давай, брат! Ждем тебя уже на ПМЖ! – с доброй улыбкой сказал Хикматов.

– Давайте, мужики! Не скучайте! Андрея Семеновича не обижайте, пожалуйста.

– Он сам кого угодно обидит! – весело прокричал старичок, тряхнув кулаком напоследок.

Проводив Торбова, Тихорецкий отправился на вечерний чай к Пиратову, а мы с Якубом вернулись в нашу комнату. Я сгорал от любопытства и хотел разузнать, где же пробыл весь день мой друг. Он, разумеется, мог наплести что угодно, но я прекрасно понимал, что Хикматов – человек, который без весомого повода даже с дивана не поднимется, не говоря уж о ремешке для часов, которые он носит не часто. Очевидно, он вынюхивал подробности дела. Это я и хотел услышать из его уст, улегшись на диван и устремив свой пытливый взгляд в его сторону.

– Я так понимаю, ты от меня не отстанешь, брат! – сев вполоборота на массивный стул возле дубового стола. – Что ж, логично. Я знаю, что твой мозг уже перебрал тысячу возможных моих ответов, Ден… Я с тобой сейчас поделюсь моими наблюдениями, а ты поможешь мне сделать выводы из всего этого.

Он глубоко вздохнул и, наверняка, перебирая в памяти все детали того, как он провел последние шесть часов своей жизни, устремил свой взгляд на красный ковер на стене.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.