К слабо освещенному сеновалу подошла хозяйкина дочка в ночной рубашке и с распущенными волосами. Шла она как-то странно, сковано, словно кто-то не очень искусный заставлял двигаться ее руки и ноги сами по себе, и взгляд ее тоже не был похож на обычный - застывший, прямой, не останавливающийся ни на чем. Встав точно посередине между мужчинами, она медленным движением, от которого у Данисия захватило дух, взяла свою рубашку за нижний край, и навыворот сняла, обнажив свое молодое тело, свою достаточно объемистую красоту. Затем, аккуратно расстелив на полу полушубок, она легла на него в призывной позе, и замерла. Не поднимая глаз от зеркальца Айс спросил:

- Ну? Сто конов за подкатить мои? И еще сто за это самое, тебе демонстрировать не надо, на слово поверишь, что труда не составит?

Данисий попытался сказать что-то вроде "Ладно, ладно", но язык не послушался, и получился просто нечленораздельный звук. Девушка так же медленно встала, подняла рубашку и попыталась ее одеть. Но из-за скованности движений она никак не могла попасть в рукава, и после второй неудачи она прекратила попытки, и удалилась обнаженная, держа свою одежду в руке. Айс еще некоторое время сосредоточено сидел перед зеркалом, а потом облегченно и устало вздохнул, сразу как-то весь расслабился и сунул зеркало на прежнее место. Потянулся за колодой, начал сдавать, Данисий послушно взял свои карты, и они стали играть дальше, вроде бы как ни в чем ни бывало, но это "вроде бы как" чувствовали оба. Данисий наконец не выдержал:

- Айс... А ты так с любой сделать можешь?

- С любой. И с любым кстати. Ну, за некоторым исключением конечно, но это уже тонкости.

- Ну, я тогда не понимаю. Ведь так себе можно совсем не бедную и не скучную жизнь устроить! Зачем тогда это вашему брату - в войну вот лезть, братство себе это дурацкое выдумали?

- Хороший вопрос, Денисыч. Кое-кто его себе уже задавал, и навроде тебя тоже многие рассуждали, и поступали соответственно. Только вот в чем штука: нашему, как ты говоришь, брату, за все платить приходиться, может быть и не той же монетой, но сумма все равно потом сойдется. Я вот сейчас эту девочку привел, и тебя бы мог на нее положить - и все бы было нормально, потому что про нее ты прав - она и вправду "сладенькое" любит. А если б это было не так, да еще если б я сам ею попользовался - тут и записалось бы за мной долгов маленечко... А отдавать долги всегда трудней, чем вовсе не одалживаться.

- А с войной тогда как?

- Тут уже другие счеты. Война, она и не такое спишет, если на правильной стороне оказаться конечно. Тут ведь главный талант - правильную сторону угадать. Причем я говорю война, а понимать надо шире, не обязательно резня сто тысяч на сто тысяч. Иные войны в тишине идут, и крови нету, но так даже мрачней бывает. Да что я тебе рассказываю, тебя же вроде просвещали?

- Вот именно, что вроде. Я в полмонахах совсем по другой части обучался а к этим делам меня верхнесвят Артемка за ради родства моего приставил - думал, я наверх пойду, и потяну за собой кой-кого. Конечно я и разговоры послушал, и книги почитал, но там все больше ерунды да глупости...

Данисий немного хитрил: на самом деле книги и разговоры впечатления ерунды и глупости у него не оставили - то есть он конечно допускал, что там не все может быть верно, но тем не менее значительным и откровенным казалось Данисию все, что он успел узнать. Но хитрость эта пропала втуне: Айс замолчал, и снова стал похожим на себя прежнего - неразговорчивого и держащего дистанцию. Когда утром хозяйская дочка как всегда принесла суточный паек, Данисий попытался обнаружить в ее поведении какие-нибудь последствия ночной истории - смущение там какое-нибудь, что ли. Но все было как всегда, а Айс потом заметил:

- Она думает, что это ей все приснилось, а поскольку такого рода вещи ей сняться часто, то и нынешнее приключение она вряд ли выделит особо.

8

Минула неделя сидения, началась вторая. Хуторские работники начали между собой поговаривать, что домовые в эту зиму совсем обнаглели, и вместо того, чтобы лежать в спячке, дуются по ночам в карты. Трое хозяев по этому поводу собрались вечерком за пивом, посовещались, и пришли к выводу, что это очередная холопская уловка, чтобы меньше работать по вечерам, и соответственно на эти слухи внимания обращать не стоит. Айс наконец-то научился играть в "поганый крест" и в "две дыры", но дешевая колода вконец разлохматилась, и покрылась легко узнаваемыми узорами. А когда Айс, плохого не думая, показал, что он может вытворять с картами, если немножечко напряжется, игре и вовсе пришел конец - Данисий теперь при каждом своем проигрыше начинал подозревать нечистое. Айс сначала разубеждал, а потом бросил играть вообще. Стало совсем скучно, но к счастью на следующий день хозяйская дочь сообщила, что "Неделя два дня не конец, отец хозяин город ходил, лошадь снег телега готовил раньше, ты лошадь забирал, снег телега забирал, и я ты до свидания совсем сказала." Под загадочными словами "неделя два дня не конец", как выяснилось, подразумевалась пятница, а остальное было понятно - в ночь с четверга предстояло забрать готовый к отправке на базар товар вместе с санями, и распрощаться с милой хозяйкой навсегда. Поскольку в этот день была уже среда, получалось, что торчать на обрыдлом чердаке осталось всего только одну ночь. На радостях Данисий хозяйку обнял и хотел расцеловать, а она было потянулась к нему тоже, но тут же, вдруг засмущавшись сбежала. Ближе к вечеру Данисий Айсу сказал:

- М-м-м, ты это, как бы... можешь сегодня куда-нибудь перейти? В другой дом, или хотя бы здесь к дальнему концу? А то мне мне с этой пышкой все же охота на прощание потолковать. Она знаешь какая сочная, я ее в руках сейчас немного помял...

- Ну и что?

- А то. Придет она сегодня, как пить дать. Не специально, наверное, а так, случайненько.

- А мне, значит, на дальнем конце вприслушку наслаждаться?

- Ну так ты потом подходи, главное чтоб она поначалу тебя не видала, а то стесняться будет.

- То есть в очередь встать предлагаешь. Ну уж нет Денисыч, я так не играю. Не придет она к тебе сегодня, это я говорю.

- Однако чистоплюй же ты, Айс, - сказал Данисий с досадой. - Как не мужик и вовсе. Или вправду не мужик?

- Пошел ты... - сразу как-то поскучнев ответил Айс, и секунду промолчав перечислил несколько мест, куда стоило бы сходить собеседнику. Потом добавил:

- И шуметь на меня хватит, раздражает, сразу хочется сделать что-нибудь, чтоб тихо было.

Намек был понятен, и шум прекратился: тот, кто шумел обижено отвернулся, а тот, кто шума не любит не стал продолжать, и в тот вечер они больше не разговаривали. Молча сидели в своих укрытиях, а когда наступила ночь, и можно было уже не прятаться, так же молча вылезли и стали разминать затекшие руки-ноги. Данисий все старался повернуться к Айсу спиной, а тому было просто все равно, и со стороны получалось, что эти два человека просто не видят друг друга. Но через некоторое время Айс насторожился, потом вроде успокоился, и почти сразу весь подобрался снова. Мягко ступая дырявыми толстыми носками он ушел к тому самому дальнему слуховому окну, куда его все пытался сплавить не слишком щепетильный приятель, а вернувшись, прошептал:

- Денисыч! Потом дообижаешься, а сейчас пошли. Я серьезно говорю, бросай дуться, не до этого.

Данисий с демонстративной неохотой снял валенки, и пошел вслед за Айсом, пробираясь через переплетение стропил и балок. Дойдя до окошка он пристроился поудобнее, принялся глядеть.

Черное небо со звездами, мерцающими в просветах облаков, темная и неровная кромка леса, обрывающаяся заснеженным полем, плетень, соседний дом, сарай, поросятник, дорога к лесу, на дороге какие-то белые фигуры... Данисий понял, что это за фигуры, и вся обиженность действительно как-то сразу забылась. Он насчитал два десятка верховых волков-рыцарей, выехавших один за другим из леса, дальше следовали трое саней, их тащили по паре могучих коней, тоже прикрытых чем-то вроде брони, потом еще два десятка рыцарей уже не в белых, а в простых доспехах, и сзади - четыре волокуши полегче, на которые и по одной лошади хватило.