– Слушай, а почему они разного размера? – голос Игорька вырвал из раздумий.

Эта мысль тоже засела и зудела сонной мухой под кожей. Алексей подошёл к монитору, вызвал Трона:

– Лингвисты обратили внимание, что знаки имеют разную чёткость и размер?

– Да. Этим тоже занимаются, подключили спецов по шумерам.

Перунов изогнул бровь:

– Шумерам? Зачем?

– Считают, что наши надписи фрагментарно напоминают шумерскую клинопись.

От осознания, что загадочные письмена «наши» в груди стало тепло. Перунов отмахнулся от навязчивой мысли, вспомнил школьную программу старшей дочери, посмотрел на монитор:

– Она же вроде бы расшифрованная? То есть нам, типа, повезло?

Трон цокнул языком:

– Видимо да, но это не моя тема, Лёх. Сейчас пусть робот возьмёт пробу грунта и на сегодня всё, консервируем «Око», ждём, что скажет Земля.

Алексей мечтательно улыбнулся:

– Неужели по домам, Толь?

Тот мрачно ухмыльнулся. Перунову стало стыдно: в отличие от него, Толю Трона дома никто не ждал – жена умерла во время пандемии 2020-го. Второй раз Толя так и не женился и последние десять лет скитался по дальним базам и космическим вахтам.

Перунов шумно вздохнул, обернулся к ребятам:

– Ну что, парни, финальные замеры делаем, пробы и поднимаем роботов и всё остальное, – он начал подтягивать вверх щуп.

Голубая полусфера Земли над его головой подмигивала ему Тихим океаном, кутала круглый живот в пуховый платок облаков. Перунов улыбался.

«А ведь прав Валиев, красота невероятная!» – он замер у кромки Ока, разглядывая сине-голубой шар и медленно заполняясь радостью. Настил под ногами завибрировал дробно и мелко. Как пол манипулятора тогда, в день обнаружения Объекта 12/74. Опора в одно мгновение ушла из-под ног.

Алексей успел ухватиться за поручень, но рука в толстой перчатке мазнула по хромированной трубе, схватила воздух. Носки тяжелых ботинок царапнули помост, а в следующее мгновение тот накренился, заваливаясь на бок. Подошвы скользили по его поверхности, увлекая человека вниз, в темную глубину.

Перунов потянулся влево – схватил рукой скрученный и уложенный спиралью на помосте трос исследовательского щупа, молясь лишь о том, чтобы тот оказался закреплён к стойке. Автоматически намотал его петлёй вокруг запястья, уже чувствуя, как тело легко парит над пропастью. Тихо выругался.

Трос рывком распустился.

– Да твою ж мать! – выставил правый локоть, пытаясь удержаться на краю саркофага. Ткань скафандра скользила по гладкой поверхности конуса.

С другой стороны платформы показался Игорёк, рванул к напарнику.

– Держись! – крик рассыпался шелухой.

Перунов видел протянутую к нему руку, видел округлившиеся глаза Игорька и искривленный криком рот. Будто в замедленно кино всё поплыло мимо и куда-то вверх, добавляясь к ускользающему образу сине-голубой Земли.

Шум в ушах.

Темнота обрушилась в одно мгновение, сдавив легкие, выдавливая глаза из глазниц, выворачивая наизнанку. Левую руку вывернуло – вокруг запястья обернулся трос щупа и теперь тянул в сторону. Правое плечо саднило – ударился о кромку Ока при падении. Медленно догоняло осознание, что он повис на страховочном тросе метрах в трёх от платформы. Конец страховки намотался вокруг щиколотки, зацепился за носик тяжелого ботинка, как за крючок, и в итоге опрокинув тело Перунова вниз головой. Благодаря запутавшейся в проводе левой руке ему удалось хоть как-то удерживать равновесие.

Алексей с трудом пошевелился, отвёл затекшую руку в сторону, попробовал подтянуться и выправить страховочный трос. Повертел головой.

– Лёха! Ты как?! – ворвался из динамиков голос Игорька.

– Завис, – Перунов покачивался над пропастью.

Из мутно-тёмного моря набухшим прыщом выступало «яйцо». Отсюда Алексей хорошо видел, что рисунок нанесён на его поверхность – тончайшие линии паутиной переплели корпус, сосредоточившись на тупоносой вершине.

– Я тебя вытяну сейчас, подожди! – Василий сопел там, наверху. – Верхнюю платформу сорвало, троса выдернуло. Я твой успел перехватить и закрепил вручную на стойке. Так что всё норм будет.

Шорохи в динамиках, отдалённые голоса, суета.

Алексей медленно выдохнул, упёрся левой рукой в трос щупа, чуть отвёл в сторону левую руку и попробовал перехватить. Пальцы словно одеревенели, не слушались. Капельки пота собирались на висках, стекали по щекам и щипали глаза.

Страховочный трос дёрнулся, резко выбросив Перунова ещё на полметра вниз.

Василий тихо матюгнулся.

– Игорёк? Чего там у тебя? – Перунов теперь болтался боком, но, падая, успел чуть ослабить путы на левой руке и теперь мог пошевелить онемевшими пальцами. – Слушай, а почему всё-таки «Игорёк»?

– Вот поднимешься, расскажу…

Перунов хватился за провода щупа, подтянулся.

– Не, ты сейчас скажи. Мне тут висеть скучно, – проговорил.

Василий насторожился:

– Ты чего там кряхтишь?

– Троса подтягиваю, оно тебе сподручней меня спасать будет. А то мотаюсь тут кишкой над этим яйцом. Так от чего «Игорёк»?

– Это в армии ещё было. В 2019 м. Пошёл в увольнительное, с девушкой познакомился. Хорошенькая, сил нет, – Василий шумно дышал, говорил с паузами, Перунов догадался – подтягивает тросы вручную.

– Блондинка, небось? – Перунова опять мутило, перед глазами расцветали мерзкие оранжево-зелёные пятна. Поморщился, тихо выдохнул, прислушиваясь к голосу напарника.

– А то. Длинноногая красотка из местного поварского колледжа. Опять же хорошо, готовить, думаю, умеет. В общем, планы настроил, – голос напарника помогал удержать сознание и не соскользнуть в пропасть. Собственно, в условиях лунной гравитации, может и ничего страшного – всего-то двадцать метров падать. Но, с другой стороны, при падении на это чёртово яйцо наверняка повредит корпус скафандра, а это уже почти стопроцентная смерть. – А она мне СМС шлёт «Игорёк да Игорёк». Я её спрашиваю – почему Игорёк. Василий же я. Тут и выяснилось, что она, оказывается, перепутала меня с парнем из соседней роты. Тот тоже, значится, на её длинные ноги да кулинарные способности позарился…. Парни ржали. Вот и приклеилось.

Перунов тяжело дышал. Мутило и выбрасывало из реальности, голос Василия слипался в неясный шум, не фиксировался в сознании. Чернота внизу будто оживала, пульсируя и складываясь в странные, замысловатые узоры. Перунов решил – показалось.

Желудок скручивало спазмами, Алексей старался ровнее дышать. Бросил взгляд на запас кислорода в баллонах – ещё минут сорок можно болтаться. Но он столько не выдержит. Понимание того, что «не выдержит» пришло внезапно. С новой волной вибрации, идущей со дна и ударившей в грудь. И вот теперь Перунов совершенно точно успел заметить, что чернота внизу сформировалась в сложную микросхему, перетекла к основанию постамента, забралась по рисунку на «яйце». Мгновение и из тупой каменной вершины вырвался бледно-серый луч. Ударил по глазам.

– Всё, поднимаем тебя, – возвестил голос из динамика.

Перунов перестал соображать. Отчётливо сообразил, что видит собственное безвольное, запутавшееся в тросах тело, со стороны.

Почувствовал, как темнота стала медленно, сантиметр за сантиметром, отдаляться от него. Попробовал вздохнуть и не смог.

Тело стало будто чужим, взятым напрокат, как старый внедорожник. И таким же тяжёлым и неповоротливым.

Темнота, прощаясь с ним, окрасилась бледно-голубым.

Узор на полу стал ярко-синим, тонкая волна напряжения пробежала по начерченным золотом линиям, впитываясь в основание постамента, зажигая нужный ряд знаков, и выплёскиваясь ярко-синим столбом из вершины «яйца».

Знаки внутри него переплетались невыносимо ярким узором, складывались в слова, подсвечивались бело-лунным. И вырывались вверх, к окрашенному красным Оку. И – Перунов знал это точно – направлялись к Земле. Его Земле.

Чтобы активировать форму жизни, которая потребовалась на другом конце Галактики.

Дата, сила импульса, его характер, получатель – четыре колонки надписей на постаменте стали ясны, будто он сам их нанёс. Даты привязаны к активности Солнца. Характер импульса и сила – к фокусу и настройке «Ока». Получатель… Создания за сотни световых лет отсюда. Тонкая вереница переходов, затейливые линии маршрутов отделяли их от этого места.