– Видела, – неохотно призналась я, тяжело вздохнув.

– Ты из-за этого не пришла на ужин?

– Нет! Что ты?! – От такого предположения у меня в голове произошел маленький взрыв понимания. Я подалась к Стасу и неловко дотронулась до его плеча. – Даже не думай об этом.

Он посмотрел на мою руку, резко повел плечом, встал и под моим отчаянным взглядом пошел к двери. Остановившись на полпути к выходу, он обернулся и сказал, не глядя на меня:

– Ненавижу жалость.

Дверь хлопнула, а я так и осталась сидеть на полу возле темного пятна, не замечая, как руки мнут салфетку.

Рассвет уже окрасил горизонт, а я все смотрела в окно. Я провела всю ночь в борьбе с собой. Разум говорил, чтобы я отработала положенное время, выкинув все лишнее из головы, а интуиция так и подзуживала сбежать.

Я даже отодвинула щеколду и подняла нижнюю оконную раму, чтобы осмотреть путь к бегству. И если бы я была супергероем, то смогла бы без проблем спрыгнуть на землю, не подвернув лодыжку или не получив веткой куста в глаз. Но так как никакими экстраординарными способностями я не обладала, то мне ничего не оставалось, как тоскливо осмотреться вокруг, закрыть окно и не пускать прохладный ночной воздух в комнату.

С моего места была видна петля подъездной дороги, ведущая к парадному входу во «дворец» Суворовых. Скользя взглядом по местности, я не сразу заметила машину, медленно едущую к дому по дороге. С выключенными фарами, сама темная, как ночь, она заставила сердце в моей груди сжаться.

В том, что Суворовы занимались незаконной деятельностью, я была уверена. На честных делах не зарабатывают денег на такие хоромы, да и одно только наше задание уже говорило о многом. Для этих людей стерлась грань между черным и белым.

Так мог ли кто-то проникнуть к ним на территорию с целью расплаты? Иначе зачем передвигаться бесшумно, с выключенным светом, крадучись, словно черная кошка в темноте?

С одной стороны, даже если и так, то это были семейные дела. Но с другой – кто будет разбираться, что мы с ребятами тут совершенно ни при чем?

Ситуация виделась мне все более удручающей. Я уже не знала, чего ждать от Полины, да и от них всех, вместе взятых. Но и попасть под раздачу, будучи невиновной, мне тоже не хотелось.

– Ты параноик, Жнецкая. – Я накинула на ночнушку халат, наспех завязала узел и тихо выскользнула в коридор.

Я заметила, что окна в конце коридора как раз выходят на фасадную сторону. Тихая поступь босых ног по ковру была бесшумна, поэтому я без проблем добралась до своей цели, прижалась к стене, памятуя о том, чем мое подглядывание завершилось в предыдущий раз, и осторожно выглянула в окно.

Налетчики же не будут подъезжать к парадному входу, ведь так? Это глупость. Этими мыслями я немного себя успокоила, наблюдая, как машина остановилась на небольшой парковке около крыльца.

Пассажирская дверца открылась, и из машины, пошатываясь, вышел мужчина. Он оперся одной рукой на дверцу, и только тогда я заметила, что его вторая рука висит вдоль тела словно плеть. Тихо хлопнув дверью, водитель вылез из машины и поспешил на помощь пассажиру, подхватив того под здоровую руку.

Они развернулись лицом к дому, и я негромко ахнула – это были двое из троих мужчин, постоянно охраняющих Полину.

Заметив краем глаза белое пятно, я перевела взгляд на крыльцо, по которому сбегал Стас. Его светлые штаны, словно маяк, светились в темноте. Волосы были всклокочены, словно он только встал с постели. Вот только жалко, что в таком полумраке невозможно было по достоинству оценить его фигуру. Садовые фонарики бросали тени, но я разглядела, как Стас быстро кинул что-то мужчинам, бегло осмотрев раненого, а потом метнулся к машине.

Открыв заднюю пассажирскую дверцу, он наклонил голову и замер, явно разговаривая с кем-то. Не прошло и десяти секунд, как блондин залез в салон и захлопнул за собой дверь. А я прислушалась к звукам внизу, ожидая услышать суматоху, но не могла уловить ничего подобного.

С другой стороны машины выпорхнула Полина. Красное короткое платье облепляло фигуру, а черный пиджак поверх не давал замерзнуть. Не поворачиваясь к дому, она поправила рукава, привела в порядок ворот. Мне даже на мгновение показалось, что она смахнула слезу со щеки – уж больно похожее было движение рукой, а после решительно повернулась, сверкая невозмутимой улыбкой, и пошла к дому. Вот только для кого она сверкала? Я так и не поняла…

Стас вышел из машины, смотря вслед сестре. В какой-то миг он размахнулся дверью, и я подумала, что он просто впаяет ее ударом в кузов, но за сантиметр до катастрофы он остановился, медленно ее закрыл, оставаясь стоять, глядя на свое отражение в окне машины.

Да что же у них случилось? Полина говорила, что она собиралась куда-то вечером… Неужели встреча прошла не так, как хотелось бы, и именно на ней пострадал один из охранников? Судя по разозленному виду Стаса и вызывающему поведению Полины – так и было.

Тайны, вокруг одни тайны…

Я сделала шаг назад, как только Стас начал поворачиваться. Если он застанет меня второй раз за подглядыванием, то точно подумает, что у меня непорядок с головой.

Подавшись от окна, я повернулась и наступила на чьи-то ноги, одетые в лакированные ботинки. Об этом мне услужливо подсказали собственные босые ступни, которые хорошенько потоптались по чужой обуви. Я раздосадованно поморщилась, повернулась, готовая посыпать голову пеплом, но столкнулась со взглядом того самого охранника, который тогда пялился на меня.

Он молчал, шумно втягивая воздух, явно недовольный, что я сую нос не в свои дела. Но если он думал, что я тут же рассыплюсь в извинениях – то не на ту напал.

Я пробормотала что-то похожее на «извините», на цыпочках обошла его и, чудом сдерживая порыв бежать со всех ног, так же тихо пошла к своей двери. Спиной постоянно чувствуя тяжелый взгляд.

Может, я лунатик? Да, точно! Я лунатик, и вообще, испытываю ужасный стресс на новом месте. Именно так я и скажу, если что. И мне все равно, как это будет выглядеть со стороны. Не намного чудесатей того, что здесь происходит.

Захлопнув дверь, я поняла, что оставила позади и свой страх. Отсекла его, словно топором. Я больше не испытывала внутренней дрожи от происходящего, хотя любая разумная девушка на моем месте была бы просто обязана трястись от страха. Я ощущала крайне противоположные чувства: жгучий интерес и желание разделаться с работой как можно раньше и навострить отсюда лыжи, как говорит Светка.

Так почему бы не совместить их?

Я пожала плечами, сама себе ответив на этот вопрос: почему бы и нет?

Я не была безрассудной или сумасшедшей. Но у меня была одна черта – я не могла бояться долго. Как пружина, которую сжимают, страх действовал на меня подавляюще лишь до той степени, пока пружина не давала «обратную связь», отстреливая во всю мощь.

Я была в безвыходной ситуации и решила получить от нее все. В конце концов, что-то мне подсказывало, что моя жизнь будет зависеть от того, насколько я разберусь во всем этом.

Бросив последний взгляд на окно, я четко поняла – не сбегу. Не только потому, что безголовая, но не трус. А потому, что понимаю – при желании меня из-под земли достанут.

«Надо прогуляться по саду», – это была последняя мысль перед тем, как глаза сомкнулись от усталости и я провалилась в сон.

***

Будильник показался мне первым кругом ада. Нет, ну чем я думала, когда ставила такую раздражающую мелодию на звонок, а? А ведь когда-то это была горячо любимая песня, под которую ноги так и стремились пританцовывать. Теперь же я ее ненавижу всей душой. Она трубит каждое утро о том, что пора расставаться с теплой постелькой и топать на работу.

Хотя топать тут – это громко сказано. Скорее, пройти несколько шагов по коридору.

Песок в глазах не ушел даже после десяти умываний ледяной водой. И конечно же, я поклялась себе, что сегодня лягу спать еще чуть ли не до захода солнца.