— Ну, что же ты, Серёжа? — Таратар глядел поверх очков на нерадивого ученика и ждал от него хоть каких-нибудь осмысленных действий. — С помощью чего она обычно вычисляется? Вчера ты не подошёл ко мне после уроков, надеюсь, дома разобрался? Серёжа, мы ждём, — и Семён Николаевич изобразил рукой в воздухе некую загогулину, которую, видимо, от него и ждал. Может, хоть так до Сыроежкина дойдёт? — С помощью определённого…

— Интригала, — наконец выдавил из себя Сыроежкин. — Класс заржал, математик тоже стал давиться смешком, только Электроник изобразил фейспалм, а Гусев тоскливо протянул «ой, дура-а-ак». — Интеграла, я хотел сказать, — но сквозь шум его почти никто не услышал. Серёжа стоял красный как варёный рак. Зря он вчера полночи втихаря от Эла вместо уроков в WoT играл. Теперь заговаривается и тупит.

— Да, Серёжа, ты нас, можно сказать, заинтриговал, — отсмеялся Таратар. — Пиши уже своё решение, раскрой, так сказать, «интригу», — смешки в классе постепенно стихли, потому что Сыроежкин начал не без труда что-то выводить мелом на доске.

Макар, который последние пару недель в школе вообще отсутствовал по причине своего возвращения в строй, а точнее, в основной состав хоккейного Интеграла, в его математических тёзках разбирался слабо, а потому начал просто переписывать с доски вслед за Сыроегой.

— Да он лажу пишет, — толкнул Гуся в бок сосед Вовка. — Смотри, как надо, — и поближе подвинул ему свою тетрадь. Чем Макар тут же с благодарностью и воспользовался.

Списав всё с Королькова, Гусев поднял глаза на Сыроежкина. Тот мялся и не мог толком объяснить Таратару своё решение, когда учитель попросил его это сделать. Семён Николаевич надеялся, что хотя бы рассуждения вслух помогут мальчику найти свою ошибку. Гусев, видя это, уже хотел было съехидничать и сказать сидящему впереди Элу, что, мол, Серёга-то у тебя успехами не блещет, «репетитор» ты хренов, как вдруг с Сыроежкиным стало происходить что-то странное. Он начал часто и поверхностно дышать, а на щеках его выступил румянец.

Макар с удивлением заметил в руке у Элека маленькую пластиковую штуковину. С кнопками, на которые он периодически нажимал. Серёжа после таких нажатий как-то странно дёргался, краснел, бледнел, кусал и облизывал губы. Даже чуть не плакал. Потому что глаза у него были влажные и абсолютно чёрные.

— Ты что, вообще, делаешь? — охреневший Гусь перегнулся через свою парту и громко шептал Электронику всё, что он думает по этому поводу. — Что это за хрень с кнопками? Ты зачем его мучаешь? Он же дёргается весь! Положь на место эту херню!

— Не могу, Макар, — вздохнул Электроник. — Серёжа наказан.

— Чего-о? — Гусев не поверил своим ушам. Как, вообще, один практически взрослый человек может наказывать другого такого же?!

— Наказан, — спокойно повторил андроид. — Вчера, вместо того, чтобы делать уроки, Серёжа, несмотря на мои неоднократные просьбы и напоминания, предпочёл играть в танчики. В результате не выспался и уроки не сделал. Теперь наказан. А я его предупреждал.

— Ему же больно, ты что, его током бьёшь?! — Макар сделал попытку отобрать у Эла непонятный пульт. Безуспешно.

— Ему не больно, уверяю тебя, — в голосе Электроника сквозила насмешка. — Серёжа у нас любит вместо занятий предаваться удовольствиям. Сейчас у него как раз есть такая возможность, — Сыроежкин уже выглядел совсем больным — он то и дело жалобно поглядывал в сторону Эла, на лбу у него выступила испарина, одной рукой он вынужден был опереться о доску, а вместо связной речи из его уст периодически вырывалось слабое не то поскуливание, не то попискивание.

— Что это? — Макар ошалевшими глазами смотрел то на загибающегося у доски Серёжу, то на Эла с пультом в руке.

— Виброяйцо с пультом дистанционного управления, — всё также спокойно пояснил Электроник.

— Что ты ему с яйцами сделал, извращенец?! — не понял Гусь.

— С яйцами — ничего. Это такой вибратор — вставляется целиком в прямую кишку и воздействует на простату, — Эл ещё раз нажал на кнопку. — А я включаю и выключают его. И меняю скорость. — Говорю же, он наказан. Хотел вместо математики развлекаться и получать удовольствие — пожалуйста, пусть наслаждается.

Серёжа со сдавленным стоном стал оседать на пол.

— Серёжа, тебе плохо? — забеспокоился Таратар. — Кто-нибудь…

— Я отведу его в медкабинет, — перебил учителя Элек, мгновенно подскочил к Сыроежкину и повёл его вон из класса.

Ни в какой медкабинет они, конечно, не пошли — Элек затолкал Серёжу в ближайший мужской туалет, благо никого больше там не было. В кабинке Серёжа просто упёрся руками в стену и тихо мычал, кусая губы. Ничего сделать, чтобы избавиться от сладкой пытки сам он не мог — таково было условие. Эл расстегнул ему школьные брюки и затем приспустил их вместе с трусами, освободив болезненный стояк. А потом медленно вытянул за торчащий шнурок игрушку из ануса. Серёжа охнул, почувствовав пустоту, а потом сильнее прогнулся в пояснице.

— Что? — изобразил непонимание Электроник. — Всё, твоё наказание закончено. Ты свободен, можешь одеваться и возвращаться в класс. До конца урока ещё двадцать пять минут. Или ты от меня ещё чего-то ждёшь? — последняя издёвка далась Элу с большим трудом. Непросто было смотреть на изнывающего от желания двойника в классе, а сохранять невозмутимость, глядя на его голую откляченную задницу, и вовсе было выше сил андроида.

— Выеби. Пожалуйста, выеби меня, — Серёжа чуть не плакал. — Не могу больше, вставь!..

По уму, рассуждал Элек, Серёжу следовало бы оставить неудовлетворённым. Всё ж таки наказание не должно быть приятным. Но Эл уже сам не мог терпеть. Чего стоило ему изображать олимпийское спокойствие в классе перед Гусем, когда, единственное о чем он мог тогда думать, так это о том, что готов отодрать своего непутёвого человека прямо там, у доски перед всеми.

— Ладно, я выполню твою просьбу, — Элек раздвинул Серёжины ягодицы, а большими пальцами стал разминать сфинктер, размазывая, оставшуюся после утреннего введения игрушки смазку. — Но учти, презерватива у меня нет, и я спущу внутрь, — говоря это, Элек ввел Серёже в прямую кишку два пальца и стал ритмично надавливать на предстательную железу. — Ты согласен остаток дня проходить с моей спермой в заднице? Она будет вытекать из твоей растраханной дырки и испачкает тебе трусы. Имей в виду, будет неприятно…

— Да, да, согласен, — хныкал Сыроежкин, сильнее насаживаясь на трахающие его пальцы.

— Ну, как знаешь, — дальше тянуть Элек уже не мог, вынул пальцы, приставил головку к покрасневшей сжимающейся дырке и сразу вошёл на всю длину.

— А-а-а! — довольно громко застонал Серёжа, и Электронику пришлось зажать ему рот ладонью. Не хватало ещё, чтобы кто-то услышал подозрительные звуки и помешал им. Элек двигался размашисто и быстро, не обращая внимания на то, Серёжа слил почти сразу, и дальнейшие фрикции были для него слишком чувствительны. Через несколько минут бешеной долбёжки Эл кончил и тут же вышел из тела Сыроежкина.

— Всё, пошли, нет времени особо прихорашиваться, — Электроник натянул на близнеца трусы и брюки и, пока тот застёгивался, заправился сам.

— Всё в порядке? — поинтересовался Таратар, глядя на вернувшегося в сопровождении Громова, Сыроежкина. Элек выглядел как всегда безупречно, а вот Серёжа был каким-то… затраханным. Но эту мысль, которая первой пришла на ум Семёниколаича при виде своего ученика, он тут же отмёл как абсурдную.

— Всё хорошо, Семён Николаевич, — ответил вместо Сыроежкина Электроник. — У Серёжи было… что-то с кишечником. Теперь всё прошло.