А у Электроника немножко кружилась голова от близости привлекательного парня. Ему хотелось ласк и тактильного контакта. У Элека так давно этого не было — поцелуев, откровенных прикосновений обнаженных тел, оргазма, полученного не наедине с собой, а при помощи партнёра. Серёжа, которого он желал больше всего на свете, не доступен ему в этом плане — у него девушка. Может, Макар? Это был бы во всех отношениях прекрасный вариант — так он привяжет к себе Серёжиного друга и будет иметь любовника, который ему по душе.

Электроник не понимал, почему хочет забрать всех друзей близнеца себе, особенно Гусева. Но желание это было настолько сильным и отчётливым, что игнорировать его андроид не мог. Серёжа тогда был бы только его и ничей больше, Элек заменил бы собой ему весь мир. В идеале посадил бы под замок, сделал бы полностью зависимым от себя и никаких других мужчин и женщин в Серёжиной жизни бы не было. Когда фантазии Электроника первый раз пошли по такому сценарию, он ужаснулся. А потом привык. Конечно, лишать свободы Серёжу он бы не стал — тот будет страдать, а значит и сам Элек счастлив не будет. Но вот поспособствовать социальной изоляции объекта своей привязанности — в этом андроид ничего плохого не видел. И того, что в нем говорит самая банальная ревность и эгоизм, тоже не замечал.

— Пойдем ко мне, в приставку поиграем — время-то детское, — предложил Электроник, когда они вышли из Торгового центра.

Решивший занять себя всё равно чем, лишь бы не думать о Серёге, Макар опять согласился. Профессора дома не было, Маши тоже — в командировке, объяснил Эл. Поэтому приятели расположились на мягком кожаном диване в гостиной перед огромной плазмой. Играли в гонки. Эл так бурно радовался своим победам, набрасываясь каждый раз с объятьями на соперника, и «с горя», чуть не плача, утыкался Макару в плечо, когда проигрывал (а проиграть надо было постараться — реакция у робота была выше человеческой), что Гусев не сразу и заметил как оказался поваленным на диван. Андроид оседлал его бедра и жадно целовал, запустив обе руки Макару в волосы.

«Он даже целуется лучше Серёги», — отстранённо подумал Гусев, когда до него дошло, что сам он уже вовсю отвечает на поцелуи и мнёт Элека за задницу. «Целуется лучше Серёги… Что?! Стоп! Сыроега всё втирал мне, что у андроида опыта никакого нет, и что невинен он аки младенец. Неужели врал? Он и с ним спит, получается?!» Гусев моментально выбрался из-под Элека.

— Эл, Эл, стой, погоди, — с трудом переводя дыхание, Макар начал выяснять правдивы ли его догадки. — Ты, что же, выходит, по мальчикам? — спросил он строго.

— Да… Только, пожалуйста, не говори никому! — Электроник жалобно смотрел на Гусева и готов был разрыдаться уже по-настоящему — его отвергли, и теперь он рисковал окончательно потерять расположение Макара, если тот не одобряет такие отношения.

— Эй, только ты тут сырость не разводи, — Электроник выглядел таким несчастным, что Макар его обнял и стал утешать, легко поглаживая по спине. — Скажи, а ты уже делал это раньше? — Гусев с замиранием сердца ждал ответа от Элека.

— Что? Целовался? Да…

— С парнем?

— Да, — Электроник не понимал причину интереса Гусева к его интимной жизни и поэтому не знал, что лучше сказать — правду или что-нибудь придумать.

— И ты… вы… с ним трахались? — Макар боялся услышать ответ и боялся, что Элек уйдет от разговора.

— Мы целовались и ласкали друг друга по-всякому, — Эл всё ещё был растерян и на всякий случай говорил правду — искренность, как он успел усвоить, помогает налаживать отношения. — Но по-настоящему Мик не захотел…

— Мик?! — Макар был рад услышать любое имя вместо Серёжиного, но упоминание Урри его озадачило.

— Ну да… — опять не понял реакции приятеля Эл. — Он хороший на самом деле, хоть и похитил меня. Я только благодаря ему смог выбраться оттуда. И он освободил других людей, которые были в плену у одного извращенца. А почему ты так удивился?

— Может, тебе стоит встретиться с ним? — «если Урри имеет слабость к близнецам, то пусть трахает Электроника, а Серёжу оставит в покое», — рассуждал Гусев.

— Мы не общались с того момента, как он привёз меня, — пожал плечами Элек. — Мику вряд-ли до меня есть дело…

— Ты разве не видел вчера Урри около школы? Он кого-то ждал там. Думаю, что ему был нужен ты.

— Правда? — оживился Электроник. — Но он не подошёл ко мне и никак не дал о себе знать…

— Возможно, он хотел просто посмотреть на тебя, убедиться, что с тобой всё хорошо, — не зная того, угадал Макар. — Свяжись с ним.

— Я подумаю, — Элек и вправду задумался о таком варианте, но быстро пришёл к выводу, что будет третьим-лишним. Ведь у Мика есть Бри — их любовь Электроник мог наблюдать лично, пока «спал», оккупировав диван в квартире Урри, вынудив хозяина и его любовника разместиться рядом на полу. — А тебе я совсем не нравлюсь? Ты ведь отвечал мне…

— Нравишься, Эл, очень. Просто… у меня есть отношения с одним человеком. Я не хотел бы ему изменять. И Эл… О таких наклонностях, как у тебя и у меня, действительно лучше никому не говорить. Никогда не знаешь, как человек к этому отнесётся. Так можно потерять даже самых близких друзей, — Гусеву было важно, чтобы Сыроежкин никогда не узнал о гомосексуальности своего двойника. Как и Эл — о Серёже. Иначе — пиши «пропало», одними изменами Серёга не ограничится, он бросит Макара.

***

Отойдя от шока после сцены в гараже Серёжа стал думать, что же ему делать и как загладить перед Макаром свою вину. Терять любовника он ни в коем случае не хотел. Но на ум кроме искреннего раскаяния ничего не шло. Целую неделю Сыроежкин бегал за Макаром, стараясь выпросить у него прощение, но Гусев его избегал. При Элеке, который об этой истории, слава богам, ни сном, ни духом, Серёжа действовать не мог, при одноклассниках тоже стеснялся.

А через неделю, когда Сыроежкин почти отчаялся вернуть себе Гуся, тот сам позвал его. Дома у Макара никого не было, и сил строить из себя оскорбленную добродетель тоже не осталось — Гусев все эти дни сходил с ума без своего Серёжи. Он не стал больше отчитывать за легкомыслие своего парня и даже пресёк очередной поток извинений и раскаяния в содеянном с его стороны.

— Всё, забыли, — твердо сказал Гусев. — Иди ко мне, Серёга, я так по тебе скучал, — он притянул счастливого Сыроежкина к себе и завалился с ним на кровать. Инцидент был исчерпан.

***

Пока Серёжа предавался самобичеванию, мучился совестью и вымаливал прощение у Гуся и Светловой (у каждого за разное), Зоя из случившегося с Майкой неприятного происшествия сделала для себя кое-какие выводы. Первый и самый главный — Майку надо оберегать и защищать. И второй — не особо-то Сыроежкин в Светловой заинтересован. Впрочем, чего ещё ждать от этого пидараса (в плохом смысле слова)?

И Кукушкина решила взять обеспечение Майкиной безопасности полностью на себя, ибо мужикам веры нет. Собственно, как и самих мужиков, в этом Зойка давно убедилась. Единственным человеком из её окружения, который мог по праву гордиться своей гендерной принадлежностью, был, по мнению Зои, Макар Гусев. Только вот, опять же по Зойкиным наблюдениям, он был стопроцентным геем, а значит для женской части общества был навсегда потерян. Но это всё лирика.

На следующий же день после случая со Светловой, Кукушкина отправилась в спортивный клуб, где та занималась, и стала внимательно изучать расписание секций. Спортивная гимнастика была по вторникам и пятницам и заканчивалась в двадцать один тридцать. В это же время заканчивались занятия в тренажёрном зале для начинающих, но они шли только по вторникам и четвергам. А по средам и пятницам была секция самбо. Тоже до половины десятого. Делать нечего, Зойка пошла записываться на обе дисциплины. После посещения Кукушкиной пробных ознакомительных занятий оба тренера охали и качали головой, сетуя на плохую физическую форму девушки, и отправили её за справкой к спортивному врачу, сказав на прощание, что спорт ей жизненно необходим и чтобы она со всей серьёзностью отнеслась к будущим тренировкам.