– Вот именно, это чисто гипотетическое предположение! С такой же вероятностью можно предположить сходство жабы и зайца – у обоих короткие лапы и оба прыгают. Я думаю, это бессмысленный спор, так как я был свидетелем, а вы полагаетесь на чьи-то гипотезы. Спор завершен. Перейдем к следующему объекту, – ультимативно заявил Мао и направился к развалинам пирамиды.
Мшистые ступени привели их к площади, на которой по периметру в длинной каменной стене располагались небольшие ниши под навесами из соломы. Они зашли в одну нишу – по бокам небольшие углубления с каменными плитами, служившими кроватями, были не больше полутора метров длиной. В центре находилось каменное возвышение, напоминающее стол. Это было типичное жилище для жителей города. Дома тех, что были побогаче, располагались выше, ближе к храму, являющемуся центром города. Жилище влиятельных особ представляло собой одно единое пространство и отличалось от домов бедняков лишь размерами.
Остатки каменных строений утопали в зарослях низкорослых деревьев, листья которых напоминали лавр. Суоми взобралась вслед за Мао на третий уровень ступеней и стала медленно двигаться вдоль стены. Камни на полу и стены были зеленые и скользкие – повсюду рос бархатный короткий мох. Она завернула за угол, и перед ней открылся вид сверху на площадь города. Справа располагалась площадка для игры в мяч, куда так стремился попасть Мао. Для того чтобы добраться до следующей площади, ближе к храму, надо было преодолеть несколько рядов мокрых и полуразрушенных ступеней. Ощущалась высокая влажность, солнечные лучи не могли проникнуть сквозь плотные ряды листьев, и даже тропических бабочек не было видно. Здесь не было высоких деревьев, но переплетения лиан и кустарников полностью скрывали солнце. Это был район для бедняков.
На следующем уровне они наткнулись на стену с барельефами. Здесь было светлее, солнце хорошо освещало стены, и в угловом элементе, обращенном на запад, они обратили внимание на высокое изваяние старухи с морщинистым коричневым телом, когтистыми лапами и клубком змей на голове. В руках она держала глиняный горшок, наполненный водой. Над головой старухи в отдельном сегменте был вырезан в камне знак, похожий на букву «И», и эта буква имела огромное значение. «И» – это богиня воды, олицетворение воды в ее устрашающем проявлении в виде наводнений, бурных речных потоков, не щадящих ничего живого. Она – посланница самой смерти и носит с собой скрещенные кости бога смерти. Богиня И ненавидит божество, олицетворяющее воду в ее проявлениях жизни, – Чальчиуитликуэ. Изображение Чальчиуитликуэ они увидели на угловом элементе, фигура была обращена на восток. Она сидела на камне, выступающем из бурного водного потока горной реки, в платье цвета зеленого нефрита, на голове ее была шляпа из ниспадающих лент, а длинные пряди волос обрамляли узкое и длинное лицо молодой женщины. Когда всходило солнце, оно освещало божество, и собравшаяся за ночь роса начинала поблескивать в ее глазах, волосах и складках одежды. Чальчиуитликуэ словно завораживало, и трудно было оторвать взгляд от ее лица.
В то время как Мао и Мокли отправились дальше, Суоми достала фляжку и собрала в нее несколько капель, оставшихся с раннего утра в складках нефритовой одежды Чальчиуитликуэ. Суоми показалось, что Чальчиуитликуэ улыбнулась ей. Суоми наклонилась и дотронулась ладонью до вытесанного в камне водопада. Вода заструилась по ложбинкам и впадинам, и небольшой фонтанчик забил у ног каменного изваяния. Суоми быстро наполнила фляжку, умылась и собралась было уже утолить жажду, как фонтан окаменел, а совсем близко раздалось угрожающее шипение. Со стороны западного угла стены медленно приближался двухметровый питон. Суоми вскочила и бросилась в сторону, убирая на ходу фляжку в рюкзак. Она обогнула стену, держась за уступы камней, шипение продолжалось. Ее ладонь соскользнула, она потерла равновесие и упала на мшистые ступени. Суоми почувствовала легкое покалывание в левой ладони и стала быстро подниматься по ступеням, чтобы догнать Мао и Мокли, обтирая на ходу грязь. Перепрыгивая через ступеньки, она с трудом удержалась от очередного падения и наконец добралась до верха пирамиды, спустившись с которой она попала на площадь для священной игры в мяч, где ее уже ждали и, как всегда, о чем-то спорили Мао и Мокли. Суоми внимательно осмотрела ладони, на которых было несколько ссадин, вытерла их о брюки и присела рядом с парочкой.
Площадка для игры в мяч выглядела необычно. Это были построенные друг напротив друга ступенчатые платформы, играющие роль скамеек, у подножия которых располагались небольшие каменные площадки, с наклоном под сорок пять градусов. Между ними находились ровные зеленые лужайки, на которых и происходила игра каучуковым мячом. Игра в мяч имела огромное ритуальное значение для индейцев на протяжении всего периода существования священных городов. История зарождения священной игры до настоящего времени остается невыясненной. Но существует предание, что когда-то два брата играли в мяч на площади перед лестницей в подземный мир и издаваемый азартными игроками шум и возгласы соглядатаев пробудили владыку подземного мира и его гостей от долгого сна. Повелители ночи и хозяева подземного мира не могли нарушить клятву и забрать виновников их беспокойства раньше назначенного срока и решили заманить их к себе хитростью. Они пригласили братьев, чтобы те обучили их азартной игре. Процесс обучения длился много лет, братья успели состариться, но жители подземного мира не желали отпускать их, и тогда братья предложили финальную игру, которая определила бы их судьбу. Финальная игра состоялась, но три властителя тьмы были побеждены и вынуждены были покинуть подземный мир. Поэтому игра в мяч олицетворяла борьбу темного и светлого миров и символично проходила у подножия лестницы. Правила игры до настоящего времени остаются загадкой.
Мао внимательно слушал рассказ Мокли, затем медленно встал, лицо его было бледное:
– Да, эта игра будет бесконечной… – В его взгляде была тревога и озадаченность. Суоми и Мокли встали, переглянулись и решили держаться поближе к Мао. Суоми стало как-то не по себе. Она оглянулась на лестницу, восточная сторона ее оказалась в тени, и она не могла видеть изображение Чальчиуитликуэ, но с запада подул влажный ветер, приносящий затхлый запах, словно кто-то открыл подвал, и она снова услышала шипение. Суоми не стала поддаваться панике и тем более делиться своими опасениями с Мокли и Мао, промолчав, когда Мокли поинтересовалась, почему она так задержалась на стене.
Мао пришел в себя, когда они набрели на стелу, на которой был изображен Бог Кукурузы. Божество было представлено в образе молодого мужчины, голова которого заканчивается в виде кукурузного початка и окружена длинными прядями в форме листьев маиса. Мао долго смотрел на изображение божества, затем прервал наконец молчание неожиданным вопросом:
– Можно ли где-нибудь отведать кукурузные лепешки, приготовленные по старому рецепту, с применением шаманских заклинаний, придающих силы? Что-то резко навалилась усталость, может быть, это от голода. Кстати, когда мы наконец дойдем до площадки для игры в мяч?
Суоми и Мокли переглянулись, пытаясь понять – говорит ли он серьезно или шутит.
– Мао, может быть, вам надо снова выполнить ваш восстанавливающий комплекс упражнений, и тогда вы обретете вашу бодрость и вам еще долго не понадобиться искать, чем подкрепиться, потому что в ближайшее время это сделать невозможно – просто негде. Маисовые лепешки и незаменимый фреш в пяти часах пути от этих мест, – с неприятной ухмылочкой пропела Мокли.
– Ну, тогда я настоятельно прошу меня отвести на площадку для игры в мяч, там я смогу восстановить силы.
Мокли посмотрела на Суоми, и в ее взгляде промелькнула безнадежность.
– Мао, но ты же сидел на ступенях площадки для игры в мяч прямо у входа в Царство Тьмы. Ты еще сказал про бесконечность игры… – осторожно заметила Суоми, беспощадно указывая на провалы в памяти Мао.
– Какую бесконечность? Суоми, ты что, как всегда паришь мыслями где-то в третьем пространстве? – вяло отшутился Мао.
