— Ты опять мне не веришь?

— Я верю тебе, но…

— Самир, оставь меня, я устал.

***

— Я — старый, облезлый ишак, — сообщил Самир, поджидавшему его у экипажа Дариусу, не дождавшись ответа, продолжил, — поезжай на рынок на улице Тампль, отыщи там торговца по имени Равиль Маасди, передай ему от меня привет. Возьми то, что он тебе даст, привези сюда и незаметно положи где-нибудь, чтобы не сразу, но попалось на глаза Эрику.

— И что это будет?

— Скрипка. Надо его чем-нибудь занять…

***

А в трактире «Кровавое сердце» ничего не изменилось с тех пор, как в его стенах мы познакомились с двумя героями нашего повествования. Всё так же над дверью скрипела и качалась от порывов ветра ржавая скрипучая вывеска, старая обшарпанная дверь по-прежнему не вызывала доверия, да оно и не было нужно, поскольку здесь ожидали посетителей не столько благопристойных сколько денежных. Всё так же за большой деревянной стойкой-столом восседала Сова, но в платье более потёртом, чем раньше, и с лицом куда более угрюмым, чем можно было бы ожидать, судя по количеству посетителей в этот вечер. Двое дюжих парней подпирали стены в противоположных концах помещения, помогая хозяйке надзирать за порядком. Сегодня Сова была несколько нездорова, потому и потребовалась ей такая явная помощь. Но нездоровье и слезящиеся глаза не помешали ей заметить знакомое лицо. Жирный чёрный кот с жёлтыми глазами, свернувшийся клубком возле хозяйки с видом хранителя этих мест лениво зажмурился, когда к стойке шагнул завсегдатай кабака.

— Грамотей здесь? — спросил подошедший Марсель и получил в ответ красноречивый кивок в сторону тёмного угла, где стояло несколько столиков, как будто специально скрытых от посторонних любопытных взглядов и ушей. Впрочем, таковые здесь встречались редко, разве что наблюдатель из тайных жандармов заглянет, но таких знали в лицо и хорошо подкармливали, чтобы видели и слышали поменьше. И те, кто хотел сохранить свой разговор в тайне мог надеяться на то, что так и произойдёт.

За одним из столов сидело трое мужчин, заметив которых Марсель едва заметно усмехнулся. Двое из них в отрепьях и с зловещими рожами тихо переговаривались и тревожно озирались вокруг. Они даже не притронулись к поданному вину, каждый раз вжимая голову в плечи, когда скрипела входная дверь. Один из них с бледным почти бескровным лицом тщательно прятал левую руку, стараясь скрыть её даже если приходилось ею пользоваться. Рядом с ними сидел юноша, едва достигший возраста шестнадцати лет с безбородым, длинным и худым лицом и угасшим взглядом. Привалившись спиной к стене, он курил короткую пеньковую трубку, вынимая её изо рта только для того, чтобы присосаться к стоявшей перед ним бутылке.

— Что скажешь о Грамотее, Сова, — опершись на стойку с видом бывалого зубоскала, тихо спросил Марсель.

— То и скажу, что раньше говорила, — буркнула хозяйка, — темный он, как бы ни навёл кого.

— Дельце у меня с ним наклёвывалось, да сорвалось. Собираюсь выторговать время, чтобы совсем не остаться без денег.

— Хорошенькое, видать, у вас дельце, мокрушники, — заметила хозяйка.

— Мокрушники, — раздражённо повторил Марсель, — между прочим, мокрушники тебя и кормят, — забрав кувшин с вином, направился в тёмный угол, где за столом сидел едва приметный человек в тёмной одежде.

— Господин, — тихо обратился к молчаливому посетителю Марсель. Человек кивнул на скамью напротив, где мужчина и примостился, прежде поставив кувшин на деревянный выскобленный стол. В присутствии мрачного посетителя Марсель чувствовал себя нашкодившим мальчишкой, который ожидает большой трёпки за невыполненное задание. Человек напротив поднял голову и уставился немигающими глазами в лицо Марселя. Был он очень худ и, вероятно, очень высок, сидел за столом, сильно сгорбившись. Простая тёмная одежда маскировала движения. Узкое смуглое лицо ничего не выражало, но от взгляда маленьких глубоко посаженых чёрных глаз пробирала дрожь.

— Господин, — стараясь справиться с голосом, пробормотал Марсель, — я виноват, я не выполнил поручение, на которое согласился.

— Почему? — прошелестел голос, едва слышный на расстоянии и двух шагов, но Марселю он казался невероятно громким. Голос словно ввинчивался в череп, заставляя сердце сжиматься от страха.

Он никогда и никого так не боялся, как этого странного человека, с которым столкнулся случайно двадцать шестого февраля на улице Эйлау, в день, который вся Франция отмечала как национальный праздник. Зачем его вообще туда понесло? Захотелось пройти сквозь триумфальную арку. Это сооружение воздвигли для того, чтобы все желающие могли пройти сквозь неё мимо дома Виктора Гюго, и приветствовать символ Франции, великого писателя в его семьдесят девятый день рождения. Зачем он туда пошёл? Ни одной строчки из сочинений он не прочёл. О самом писателе и то слышал только краем уха. И вот ведь со всей шестисоттысячной толпой тащился мимо дома, где на балконе стоял старик, приветственно поднимавший руку в ответ на бурные восторженные крики горожан и провинциалов. Уже к концу процессии Марсель почувствовал, как его плечо сжала крепкая рука.

Теперь он сидел перед человеком, которому принадлежала эта рука и дрожал, как кролик в норе при запахе лисы, не зная, как оправдаться.

— Почему? — повторил свой вопрос человек.

— Я … я не смог, появился свидетель.

— Вы могли отправить туда же и свидетеля. Одним больше, одним меньше…

— Я думал, что вам не нужны лишние жертвы, — Марсель сам чувствовал, что слова его вялы и неубедительны. Он был в руках опытного хищника, от которого не так просто отделаться.

Человек едва слышно хмыкнул:

— Лишние жертвы, — тихо повторил он, — лишние жертвы. Моя хозяйка готова была заплатить вам хорошую цену за жизнь одного единственного человека. По её решению у вас была всего одна попытка.

Марсель похолодел. Помолчав, мужчина продолжил вкрадчиво:

— Однако, я думаю, что она согласилась бы со мной, если бы увидела вас и выслушала всё, что вы сказали. И я так же думаю, что моя госпожа благосклонно согласилась бы представить вам ещё одну возможность для того, чтобы оправдать её доверие. Нам нужна жизнь одного единственного человека, — повторил он. — Я потратил много времени, чтобы найти его, вам же осталось только закончить работу, сделать то, что вы делаете и за меньшие деньги. Неужели это так трудно? Может быть, вы просто боитесь?

— Нет, господин, я обещаю, что больше такой осечки не будет, я клянусь вам в этом, — поспешно заговорил Марсель, невольно повышая голос, но тут же снова снизил его до шёпота, со страхом оглядевшись вокруг.

Человек едва заметно усмехнулся.

— Где он? — простой вопрос снова выбил Марселя из колеи и заставил дрожать тогда, когда ему уже казалось, что всё страшное позади.

— Я … я не знаю, господин.

— Вот как? — в голосе собеседника послышалось леденящее душу сомнение.

— Но я знаю, как найти его, господин. Я знаю человека, за которым можно проследить, — поспешил Марсель, — верьте мне, господин, не пройдёт и двух-трёх недель и поручение будет выполнено, — немного погодя как-то по-детски недоверчиво спросил, — сумма, которую вы платите, останется прежней?

Человек ничего не ответил.

***

— Ну? — спросил Марселя один из мужчин, с которыми он перемигнулся, едва зашёл в трактир, когда закончив неприятный разговор он присоединился к своим подельникам.

— Жуть! — откровенно ответил Марсель и разом выхлебнул едва не весь кувшин дешёвого вина. — Я никого не боюсь, ты же знаешь, Верзила, но Грамотей с самой первой встречи нагоняет на меня такого страху, что хоть вставай и беги, куда глаза глядят.

— Недалеко убежишь, — томно протянул молодой человек, вынув изо рта трубку и обнажив в усмешке гнилые зубы.

— Тут ты прав, Ножичек. Мы ввязались в дело, и теперь он с нас не слезет, пока мы не сделаем то, что требуется.

— Думаю, что он и тогда не слезет, — заметил тот, кто всё время прятал руку. Звали его Поножовщик. — Зря ты вообще с ним связался. Не плохо ведь жили! На фальшивых бриллиантах имели не плохой барыш.