Озеро было неглубоким, и, погрузившись всего по плечи, она почти дотянулась до юноши, ткнула в него концом палки и прокричала:

– Хватайтесь. Я вас вытащу.

Михась не мог её слышать. Он только что утопил очередных крыс и, довольный собой, как обычно плескался в воде. Почувствовав, как что-то ткнулось в бок, он испугался, что не все крысы утонули, и нырнул. А вынырнув, будто защищаясь, с закрытыми глазами выставил кулаки перед собой. Он был готов к драке, но никто не нападал. Постояв ещё немного и успокоившись, он приоткрыл один глаз. А увидев, кто стоит перед ним, открыл и другой. Михась во все глаза смотрел на прекрасную девушку, непонятно зачем ткнувшую в него корягой. Девушка робела, не поднимая глаз. Они молча стояли по обе стороны отражённого в воде полумесяца, а высоко в небе, улетая от соколиной охоты и глупых королевских забав, парили две чайки. И в тот момент, когда она всё-таки решилась и их взгляды встретились, Марта услышала в голове чудную мелодию. Ту самую, под которую уже привыкла танцевать вечерами. Это была мелодия, ритм которой отстукивали по мостовой башмачки глухонемого деревенского крысолова Михася.

Пылающий диск заходящего солнца окрашивал всё вокруг в цвета кровавого пожарища. Красные облака, рождённые у горизонта, постепенно теряли свой цвет по дороге к замку, а проносясь над ним, почти задевали его шпили и становились уже тёмно-серыми. В древний замок пришло несчастье. Умерла королева. Её тело покоилось в гробу посреди двора, а у изголовья стоял мальчик. Юный принц, безразличный к правилам этикета и своему статусу, плакал навзрыд. Мальчик любил мать, и ему было наплевать на древние правила и мнение окружающих. Принц видел осуждающие взгляды придворных, слышал голоса из толпы:

– Разве это король?!

– Ревёт как баба! Смотреть стыдно!

– Сопляк! И это будущий правитель?!

И с каждым словом всё больше ненавидел эту челядь. А подданные подходили по очереди, прощались. Скорбная процессия тянулась бесконечной вереницей. Королеву любили, уважали, а принцу ещё предстояло заслужить такое отношение. Он понимал это, но сейчас ему было всё равно. Люди боялись его горя и, страшась возможного гнева, никак не решались подойти к нему самому, утешить хоть чем-то. Придворные скороговоркой выражали соболезнования, отворачивались и старались побыстрее скрыться в серой толпе. Никто не желал рисковать своим положением. А сам принц был им безразличен.

– Непонятно, что у него на уме. Страшно…

– Надумает себе. И всё…

– Да-да. Побыстрее пройти мимо…

– Главное, не попасться на глаза…

Юноша желал, чтобы этот жуткий фарс наконец закончился. Ему казалось, что вселенная рушится. Горе давит на плечи. Смерть стоит с одной стороны, а одиночество с другой… И единственным его желанием было уместиться в стекленеющий огарок, оставшийся от оплавленной души, сохранив последнюю частичку своей личности. Когда траурная церемония подошла к концу, он почти успокоился. Ненависть ещё бушевала, но душа уже была уничтожена. Она оплавилась, превратившись в стекло, не чувствующее боли. Эта стекляшка легла на копоть, оставленную затухающим пламенем, и стала походить на зеркало. Принц восседал во главе стола, как и подобает будущему королю. Ему казалось, что он улыбается. Но окружающим становилось не по себе от этой, больше похожей на злобную гримасу ухмылки. Сидевшие за столом прятали глаза. Хотя это не играло больше никакой роли. Принц наконец-то видел их всех по-настоящему. Страх сковывал их одной длинной цепью. Пороки, словно паразиты, укрывали людей толстым копошащимся слоем. Их глаза вылезли из орбит и были обращены на своё эго. Помыслы крутились только вокруг собственного благополучия, а вместо сердец тёмным комком билось высокомерное чванство.

Ужин закончился, лишь когда за окном наступила ночь. Перепуганные придворные покидали замок. Слуги, доедая остатки, убирали со столов и гасили чадящие свечи. Принца постарались поскорее оставить одного и уложили в постель. Будущий король лежал в опочивальне под шёлковыми покрывалами и тихонько, как брошенный щенок, подвывал. Он скулил не от боли или скорби, а от страха перед пустотой, образовавшейся на месте души. Принц всё пытался свернуться калачиком, сжавшись до размеров своего внутреннего я. Он всего лишь хотел уместиться в остекленевший огарок, который ещё остался цел…

Наутро служанка не нашла принца. На подоконнике сидел воронёнок. Увидев человека, он потоптался на месте и вылетел в распахнутое окно. А девушка, обыскав всю спальню и взглянув на постель, обнаружила небольшое зеркальце в тонкой оправе. Она взяла его в руки и взглянула на своё отражение…

…Прибежавшие на крик слуги нашли её лежащей без сознания. Придя в себя, девушка отшвырнула стекляшку и в слезах забилась в угол комнаты. Никто не мог понять, что произошло. Когда она наконец сквозь слёзы заговорила, окружающие подняли её на смех. Даже лучшая подруга ей не поверила и, взяв зеркальце в руки, принялась кокетничать.

– Свет мой, зеркальце, скажи да всю правду доложи…

Но, увидев своё отражение, побледнела, поднесла руку ко рту и молча передала зеркальце дальше. Каждый, кто смотрелся в него, еле сдерживал рвотные позывы и старался поскорее от него избавиться. И ни один так и не сказал, что увидел. Так, переходя из рук в руки, вместе с вестью о пропаже принца зеркальце попало к регенту. По-птичьи наклонив лысую голову, сановник выслушал известие и довольно ухмыльнулся:

– Наверняка принц сбежал. Горе повредило его рассудок. Я заметил это ещё вчера. Надо отыскать безумца!

И, уставившись холодным, рыбьим взглядом, добавил:

– Только не переусердствуйте.

Исчезновение будущего короля делало его единовластным правителем, и он не мог сдержать своей радости. Регент не был суеверен и, конечно, не верил болтовне слуг. Но оправа зеркальца была выполнена искусно, а драгоценные камни в ней, должно быть, стоили целое состояние. Зеркальце так и просилось в руки, и регент не выдержал…

…Когда к жадному старику вернулось сознание, он приказал запереть зеркальце в ларце и спрятать его в самом дальнем углу королевской сокровищницы.

Правление регента длилось недолго. Престол пустовал, вздорного старика ненавидели и боялись. И придворные всё меньше обращали внимание на его приказы. Слуги разбегались, унося с собой то, что плохо лежало.

В одну из ночей, перерезав уснувшую стражу, конюхи разграбили сокровищницу, прихватили с собой ларец с зеркальцем и, поделив добычу, разбрелись кто куда. Личный конюх принца, которому достался ларец, направился в сторону моря к одному из портовых городков. Мужчина, боясь погони, спешил и только на берегу решился сосчитать награбленное. Он вскрыл ларец и, обнаружив в нём только зеркало, рассвирепел. Сам ларец стоил недорого, а зеркало казалось малой платой за убийство. В оправе сверкали драгоценные камни и, пытаясь их достать, конюх бросил зеркальце на землю и принялся его топтать. Оправа гнулась, но оставалась цела, и, когда разозлённый мужчина нагнулся, чтобы взять драгоценную вещь в руки, он увидел своё отражение…

…До слёз перепуганный конюх со всей силы швырнул зеркальце в море. Солнце, выглянув из-за туч, отразилось в нём солнечным зайчиком, и зеркало пошло ко дну. Там, надёжно спрятанное от чужих глаз, оно и покоилось долгое время. И только рыбы смотрелись в него, проплывая мимо.

Зеркальце постепенно зарастало водорослями, пока в один прекрасный день компания мальчишек, затеявшая игру, случайно не нашла его. Вместо камня они достали со дна заросшее, помутневшее от налипшего ила зеркало. Дети очистили его от грязи и, смотрясь в него, беззаботно улыбались. Их компания решила, что такое сокровище принесёт им целое состояние.