18 января 1953 года

15.30

Когда входила в подъезд, встретила Мишку и ещё одного. Раньше я рядом с Мишкой людей других не видела, а это ещё и в гости заходил, раз они вместе из нашего подъезда выходят. В школе всё то же. Опять тройка по литературе. Учительница говорит, что у меня бедный словарь. Что не хватает его на три с половиной листа сочинения по Островскому. А мне просто эта сталь уже вот где! Не хочу! Есть же люди, не созданные для сочинений. И для формул. Вот я ни для чего этого не создана. Я, может, вообще для другого. Может, мне суждено новый сорт свёклы кормовой вывести, да ещё чтобы он в пустыне мог расти!

20 января 1953 года

Ну её, эту свёклу. Буду поступать на историко-филологический. Ничего сложного. Экзамены лёгкие. Всего-то история КПСС и литература с русским. Мама говорит, что на историко-филологический с тройкой по литературе не берут. Но математику я совсем не знаю, физику тоже. Не в кулинарный же техникум идти. И не рабфак. И вообще – не в университет собираюсь, а в педагогический.

22 марта 1953 года

Мишка сегодня зашёл к нам и попросил нитки. Ни за что не поверю, что он зашивает одежду, а не выкидывает её. Ни разу на нём старья не видела. И где он только это всё берет? Я, в общем-то, догадываюсь, где. Но он нитки попросил. И это же не просто нитки. Он даже про цвет не сказал. И улыбался. Как обычно по утрам. У него ещё один клык торчит немного. Совсем чуть-чуть, я заметила. Маленечко совсем. Я спросила, когда он вернет нитки. А нужно было сказать, чтобы не возвращал. Проявить человеколюбие. Ведь и в этом может проявляться человеколюбие. Мы о таком как раз на литературе говорили. Почему-то вспомнилась мне пионерка Валя со скарлатиной. Начальная школа ещё. Где же ты теперь, Валентина? Где я теперь, Нина? Похоже очень звучит. Мне кажется, что что-то должно измениться. Потому что нитки. И Валя-Валентина. Обычное советское стихотворения, а я так плакала в четвёртом классе, когда его читала. Белая палата, крашеная дверь. Как будто я сама сейчас умру от скарлатины.

28 марта 1953 года

Мишка вернул нитки. Я хотела спросить, зачем они ему были нужны. Но не спросила. Застеснялась и закраснелась. А Мишка сказал, что фотоаппарат купил. «Смену». У нас с мамой тоже есть фотоаппарат, но мы не знаем, что с ним делать. Потому что там надо что-то разводить, что-то полоскать. ФЭД какой-то, не знаю даже, работает он или нет. Ещё Мишка спросил, хочу ли я быть его первой моделью. Конечно, я хочу! Только что делать надо? Платье у мамы попрошу. Коричневое. Или не говорить маме? Нет, просто сама возьму её платье. А туфли мы к выпускному уже купили. Белые.

29 марта 1953 года

Позавчера начала вести тетрадку, которую подарили одноклассники. «Записи и впечатления». Решила выполнять обещания, которые сама себе дала.

«Есть радости, которые можно изведать только вдвоём, двум поэтам, двум любящим сердцам», – пишет Оноре де Бальзак в романе «Утраченные иллюзии». Я записала это в тетрадь на первой странице. Потому что, мне кажется, что мы с Мишкой оба немножко поэты. Я хотя стихов не пишу никаких, но теперь так много стала читать, что, кажется, скоро начну.

2 апреля 1953 года

Небо манит, манит, манит

Космос, время и пространство

Грянет грянем грянешь грянет

Миллион электростанций

Миллионы лет в полете

Волны звездных бурь и свадеб

Дирижабли самолеты

Метеоры звездопады

За штурвалом я и вечность

Радиации навстречу мы плывем

По морю неба. Ждем чего-то

Я и ты.

Вот. Написала. Первое моё стихотворение. Не очень похоже на то, что я читала. Интересно, можно это кому-то показать? Наверное, нет. Мама говорит, что если за сочинения тройки, то за стихи и браться нечего – сначала надо школьную программу освоить.

3 апреля 1953 года

Сегодня пришел Мишка и сказал, что завтра будет солнечно, поэтому можно пойти фотографироваться. Я сказала, что готова и спросила, как нужно одеться. Он сказал, чтобы приходила в том, в чем обычно хожу. А я обычно в форме хожу! Ладно, фартук я точно надевать не буду. Противный он какой-то. И воротничок с манжетами пришью свежие. Праздничные. Широкие и гипюровые. Сейчас сижу, пишу, а сама трясусь. Мы же будем только вдвоём. Ну и что, что в парке? Он сказал в парк прийти. А почему мы вместе не можем из дома выйти? Наверное, он не из дома пойдет. А откуда тогда? Суббота же. Ладно. Пора пришивать манжеты. Договорились на 17.00.

4 апреля 1953 года

Он отщелкал на меня всю плёнку! Целую пленку на одну только меня! Только он почти со мной не разговаривал. Спрашивал какие-то анкетные данные. Спросил, когда и где я родилась. Я и сказала. А мог бы запомнить, когда я его на день рождения звала! Ещё спрашивал, какие оценки в школе и куда поступать буду. Очень, конечно, романтичный! Я тоже спрашивала. Как он к экзаменам в институт готовился. Он рассмеялся и сказал, что всей своей биографией. И ещё. Он потом не домой пошел, мы разошлись у ворот парка. А вечером я хотела у него спросить, когда фотографии будут готовы. Поднялась и постучалась. А дома никого нет. Это хорошо очень, что никого дома не было. Я же первый раз поднялась к нему. Очень волновалась. Хорошо, что не открыли.

5 апреля 1953 года

Утром решила подняться снова. Набралась храбрости и пошла. Два пролета, а сердце билось, как будто только что нормы ГТО сдала на золотой значок. Постучала. Слушаю. Идёт. Открывает. «Ниночка, – говорит, – проходи!». А мне так страшно и неудобно. Я же в гости редко хожу и даже вести себя в гостях плохо умею. Спрашиваю, когда будут готовы фотографии, а он говорит, что готовы они, только сушатся ещё. Посмотреть предлагает. Я согласилась, и мы пошли в ванную. Смотреть, как карточки сушатся.

11

Профориентационные мероприятия лаборатории селективной агробиологии

«Как всё-таки здорово жить!» – думает Нина. Мишка позвал её не просто в кино или какое-нибудь кафе-мороженое, а к себе на работу! Сказал, что хочет показать какие-то лаборатории. Нина очень обрадовалась, потому что не думала, что после того, что случилось, он станет с ней гулять. Мама говорила, что вот это всё – только после свадьбы. Мама и сама только после свадьбы. А как папа погиб, так никого рядом с ней и не было. Нине было очень страшно, что Миша, взрослый красивый Миша, её, дурёху, бросит. А он! Он позвал её к себе на службу! А там же будут его коллеги. Нине даже немного, да чего там немного, очень страшно.

По сторонам улицы ровно-ровно стоят трехэтажные светло-желтые сталинки. Яркости им придает утреннее апрельское солнце на абсолютно ясном небе. Снега уже нет – за неделю растаял. Погода – будто из фильма. Ни намека на то, что когда-то с этого неба может падать снег, а эти тонкие рябины, пока без листьев, могут мотаться от сильнейшего ветра, который в этих местах весной не прекращается.

Нине очень хочется, чтобы Миша взял ее за руку. Чтобы все было по-настоящему. И пусть сейчас не вечер, а идут они смотреть лабораторию, а не балет «Ромео и Джульетта», это ничего.

–Миша, а твои коллеги точно не против, что ты приведешь меня на ваш сверхсекретный объект?

–Ниночка, в эту лабораторию даже школьников на экскурсию приводят, – Миша улыбается, смотрит на Ниночку, как ей кажется, с такой фантастической нежностью, что она готова растаять вслед за последним апрельским снегом, –я тебя с ребятами познакомлю, они тебе понравятся, Антон, например, умеет показывать фокусы. Тоже ведь люди.

– Спасибо, Миша! Это все так интересно! А напомни, я забыла, как эта лаборатория называется?

– Лаборатория селективной агробиологии.

– Представляешь, только недавно думала, что вместо филфака буду выводить кормовую свёклу в пустынных районах, – Нина улыбается, потому что ей кажется, что она совершенно чудесно сострила.