Почти тридцать лет – с конца 80-х и до конца «нулевых» – начала «десятых» мы делали актуальное искусство.. Это был по сути настоящий (наш русский актуальный) ренессанс.. В какой-то степени, мы, были, наверно, и «на слуху» (и даже, вроде как, делали какую-то «историю»)..

А потом всё это кончилось.. Мы просто ушли, посчитав, что сказали уже достаточно.. Тогда ещё было непонятно, ушли ли мы насовсем, или просто сделали паузу.. На какое-то время относительная активность перенеслась в социальные сети.. Время от времени я (ещё) выстреливал очередными своими тезисами или короткими упрощенными «дадзыбао» типа таких вот – «Шести принципов художника»:

1. Всё, что ты осознанно создаешь как художественное произведение, именно таковым – художественным и является.

2. Для того чтобы художник вошёл в поле искусства, необходим толчок: внутренний, ситуации-события, или другого художника.

3. Художник, художественное произведение больше нуждаются в зрителях, чем зрители – в художнике и в его творениях.

4. Художник не может нравится всем, но он должен (обязательно) нравиться хоть кому-то ещё, кроме себя.

5. Художник может (внешне) не показывать своих амбиций, но без амбиций автор никогда не состоится как художник.

6. Художник всегда остается художником, даже когда он перестает быть (пытаться) художником.

Потом мне захотелось попытаться объяснить что-нибудь «с начала» на «пальцах» -простым, понятным языком рассказать о чем-нибудь тем, кто только начинает интересоваться современным искусством и хочет начать этот процесс, например, с картины. И тогда я написал такой текст – «Картина как окно в другой (расширяющийся) мир»:

Самое «прямое» непосредственное видение картины, как окна в мир – это именно представление о картине, как об окне, через которое виден смотрящему окружающий пейзаж, горный массив, море и т.п. реалистическая картина реального или нереального мира.

В том случае, когда у смотрящего несколько расширяется потребность видеть реальный, а ещё больше «нереальный мир», расширяются и (внутренние) требования к картине. Расширение внутреннего требования к картине ведет к расширению горизонта видения и горизонта понимания увиденного. Смотрящий, т.е. теперь уже «Увидевший» начинает пытаться глубже анализировать как свое «впечатление», так и свое понимание синтеза увиденного и понятого. Если таковой анализ покажется Увидевшему интересным, он, вполне возможно, приведет к желанию так же проанализировать сначала какие-то другие картины вообще, потом другие картины какого-то определенного направления, или определенного художника. Понятно, что цепочку наших рассуждений имеет смысл продолжать в том случае, когда читающий эти строки понимает и в значительной степени принимает её.

Итак, мы остановились на «направлении» или на «художнике». В виду того, что ни направления, ни художника в чистом виде, без их контекстов не существует (вернее здесь идет речь о том, что как первое, так и второй не могут быть полноценно представлены без соответствующих контекстов), Увидевший неизбежно будет окунаться в соответствующий контекст.

Именно с этого момента начинается следующий уровень (этап) взаимоотношения с картиной. Картина из «прямого» видения, просто «взгляда из окна» становится для Увидевшего чем-то другим, более ценным и более целостным объектом. Дальнейшее «погружение в контекст» не просто расширяет возможности Увидевшего увидеть в картине больше, чем просто «взгляда из окна», но и дает возможность открывать новый (для себя, а опосредованно и для других) расширенный мир. Тем не менее, обычно дошедший до этого уровня (этапа) Увидевший и останавливается на нем, становясь, таким образом в почетный ряд обычно-продвинутых в художественном плане людей.

До следующего – третьего уровня-этапа доходят немногие. Метафизика перехода на данный уровень может быть разной – от наличия ситуации «вызревания» человека на предыдущем уровне и возникновения последующего (органичного) желания «двигаться дальше» и до импульсивно-интуитивного прыжка из других (боковых) «уровней – этапов». В любом случае, находящийся на данном уровне-этапе Увидевший уже обладает обостренным чувством не всегда объяснимого (сверх)понимания и другим, более «витальным» взаимоотношением с картиной. Находящемуся именно на этом этапном уровне человеку Картина, время от времени и открывает почти всё свое истинное «окно в другой (расширяющийся) мир».

Параллельно (примерно в то же самое время), для тех, кто (уже) заинтересовался (искусством) я подготовил тогда следующую статью – «О современном искусстве»:

К современному искусству, так же, как и к современным художникам во всем мире относятся примерно одинаково. Разница проявляется обычно только в формах публичного выражения/не выражения этого (истинного) отношения.

Предметы – картины и прочие объекты современного искусства чаще всего вызывают у неподготовленных зрителей недоумение, иногда – восторг, радость, удивление, иногда – отторжение, жесткое неприятие, но почти никогда не оставляют их равнодушными.

У каждой эпохи свое современное искусство. Мировое искусство достаточно четко определилось с отнесением созданных основных художественных произведений к тому или иному художественному периоду. Например, сегодняшнее современное искусство начинается примерно с послевоенного периода (с 40-х, 50-х годов XX века), а ещё раньше – с начала XX века до примерно 50-х годов – шла эпоха классического модернизма, тогдашнего варианта современного искусства. Внутри самого предмета исследования, в самой авангардной его части находится актуальное современное искусство – обычно это искусство последних 20-30 лет. Не все художественные произведения, сделанные и делаемые в указанные интервалы времени, автоматически становятся «современными» или «актуальными».

Так чем же современное искусство, и современные художники, отличаются от традиционного искусства и его представителей? Здесь можно выделить несколько пунктов.

Первое. Произведение современного искусства всегда несет в себе «дух времени», ретранслирует переработанную и пропущенную художником «через себя» социальную проблему, явную или ещё не выявленную радость и боль общества или личности, пласты или элементы широчайшей амплитуды «живой жизни», где восторг может одновременно граничить со скорбью, а юмор с погружением в нирвану. Т.е. произведение современного искусства чаще всего старается передать минимальными средствами максимальную информацию, эмоцию или даже парадигму.

Второе. Современное искусство сегодня во всем мире – это мейнстрим «большого искусства». Традиционное, реалистическое и т.п. искусство, ограниченное рамками «похожести», игнорирующее философско-языковый контекст сегодняшней жизни, закономерно находится на задворках масс-медиального интереса и стоит скорее ближе, к ремесленничеству, пусть даже порой и весьма филигранному.

Третье. Произведение современного искусства всегда теснейшим образом и напрямую связано с «историей» и судьбой его автора. Т.е. как контекст автора помогает раскрывать смысл художественного произведения, так и контекст произведения расширяет поле всё большего узнавания автора.

Четвертое. Современное искусство всегда находится на «грани кризиса», «в тупике», «исчерпало себя», оно всегда «умирает» и.. в то же время (всегда) снова и снова «находит свет в конце туннеля», «восстает из пепла», открывает новые горизонты, новые имена и новые (со)возможности.

Пятое. Современное искусство «спекулятивно», безжалостно, бескомпромиссно, надрывно, поэтично и восхитительно, как и сама жизнь.

Всё это было написано тогда.

Сегодня я бы пожалуй прибавил сюда кое-что.. менее обнадёживающее. Более реалистичное.. Я бы сказал, что современное искусство сегодня (закономерно) утратило свой пафос авангардности. Оно стало просто «одним из», рядовым элементом в обойме «видов деятельности», со своими выделенными, а не заработанными бюджетами, грантами, мероприятиями «для галочки», инфраструктурным скучным болотом, с разрешенными рамками «скандальности» и кастрированной аурой декоративной революционности.. Общество приручило современное искусство.. Так что четвертый пункт реализовался в своей первой части и пятого уже (кажется) нет.