будет занимать значительную часть времени. Помимо этого, у каждого из вас будут свои индивидуальные задания. Обсуждать их друг с другом вы не имеете права. Заняты вы будете по двенадцать часов ежедневно, кроме воскресения.

За столом кто-то охнул. Киреев не повёл бровью и продолжил.

–Каждый получит пакет документов, который обязан будет изучить и исполнить все рекомендации. Опять же, обсуждению друг с другом это не подлежит.

Братья Манн переглянулись и хмыкнули. Кирилл чуть улыбнулся:

–Вас это не касается, – и уточнил, – по отношению друг к другу. Всем даётся три дня для прохождения медицинского осмотра. Вопросы.

Герман задумался. Вопросов кружилось в голове множество. Но он не спешил их задавать. Осмотрелся, странная команда, конечно. На них что ли будут ставить эксперимент, судя по контингенту. Ухмыльнулся. Вот бабуля, лет шестьдесят, толстуха, что она может делать-то? Или девица, мышь серая, немногим старше его. Ну ладно, не мышь. Глаза красивые. Но какая-то напуганная, что ли. Самоуверенный качок. Герман знал таких. Считают, что сила –главная составляющая человека, а любая умственная деятельность -удел слабых.

Вопросов так никто и не задал. Кирилл улыбнулся:

–Раз всё понятно, давайте знакомиться. Начнём с дам. – и он одарил шикарной улыбкой ту, что Герман посчитал бабушкой.

– Тамара Михайловна Пышкина, – кокетливо сказала она, – актриса.

– Леся. – чуть слышно произнесла девица, потом прокашлялась и, глядя прямо на Кирилла, добавила – Олеся, – сделав ударение на о. За что заслужила добродушную ухмылку Киреева.

Качок оказался Романом. Прежде чем назвать имя, он встал из-за стола, чуть наклонил голову, обвёл всех взглядом, при этом сжимая и разжимая кулаки, всё вместе вызывало ощущение скрытой агрессии. Неуютно стало всем. Кроме Кирилла. Он с лёгкой улыбкой, но очень внимательно наблюдал за качком. Так энтомолог смотрит на изучаемую букашку.

– Рома я. – вдруг щедро улыбнулся качок. И уселся обратно в кресло.

Лёгкий ветерок прошёлся по кабинету. Показалось, что лучики солнца пробились сквозь снежную завесу.

– Георг и Герман Манн, – представил себя и брата Геша. Рома хмыкнул, но ничего не сказал.

Справа от Германа сидел угрюмый мужчина. Коротко стриженный брюнет с трёхдневной щетиной.

– Авдеев. Константин, – отрывисто сказал он и повернул голову к худому, нескладному мужику справа от него, как бы передавая эстафету.

–Василий Чарков, – быстро произнёс мужик. – Эколог, – зачем-то добавил он и смутился под направленными на него взглядами.

– Ну, вот и познакомились, – Кирилл встал из-за стола.

В этот момент открылась дверь, и симпатичная девушка вкатила тележку, на которой было всё сервировано к чаю. Переставив чайник, тарелочки с канапе и маленькими печенюшками, блюдце с изящно нарезанным лимоном и вазочку с шоколадными конфетами на стол, расставив чашки тонюсенького фарфора перед гостями, девушка также безмолвно покинула кабинет.

– Угощайтесь. Пейте чай. Общайтесь. Я сейчас вернусь.

Киреев быстро вышел из кабинета. Снова заиграла тихая приятная музыка. Когда успел включить? А за столом повисла гнетущая тишина. Никто не притрагивался к чашкам и печенькам.

Герман оглядел комнату. Ничего напоминающего камеры или зеркала для наблюдения он не заметил и расслабился.

–Ну что, давайте уже знакомиться, -весело сказал Гешка и притянул к себе тарелку с бутербродами.

–Вроде познакомились – буркнул Константин.

Рома молча развернул шоколадную конфету и положив её целиком в рот сказал: «Угу», чем заслужил неодобрительный взгляд Тамары Михайловны.

Герман выдернул из-под рук брата тарелку с изрядно поредевшими бутербродами и сказал:

– Что думаете обо всём этом, товарищи взрослые? – и посмотрел при этом на мышку-Лесю.

Она тихонько прихлёбывала чай, а поймав взгляд Геры, пожала плечами.

– Не ки-пи-шу-йте, дет-ки, – по слогам неожиданно произнёс Роман, – с нами не пропадёте! И ты, кыся, не трусь.

Леся даже не сразу поняла, что это обращаются к ней. Тамара Михайловна осуждающе фыркнула.

– Кыся? – Леся вдруг рассмеялась.

Смеялась она так задорно, что у всех поневоле начали растягиваться губы в улыбке. Даже Тамара Михайловна и Костя, что казалось невероятным, улыбались. Лёд треснул. Вокруг рассыпались искорки приязни и удовольствия от общения. Близнецы хохотали в голос, Герман не сводил с Леси глаз и вдруг заметил, что у неё волосы вовсе не серые, а серебристые и глаза цвета расплавленного олова. Да и не тощая она, хорошая спортивная фигура. Просто ворот клетчатой рубах был великоват.

Герман споткнулся о свои мысли и задал резонный вопрос, чего это он? Посмотрел на Гешку, тот уже непринуждённо болтал с Романом. Костя что-то обсуждал с Василием, а Тамара Михайловна и Леся обсуждали бутерброды и что-то ещё кулинарное.

А Герман ощущал, как в районе желудка растекался тёплый солнечный мёд. Состояние было не привычное, но приятное.

Глава 4.

По телевизору опять показывали какую-то ерунду. Тамара Михайловна щёлкала кнопками пульта и вздыхала, что культурному человеку посмотреть нечего. Она прикрыла глаза и погрузилась в приятные и привычные воспоминания о временах, когда красавицу Тому Пышкину, студентку театрального института приглашали сниматься в кино именитые режиссёры. А потом приглашали на передачу «А ну-ка, девушки» заменить какую-то участницу. И не важно, что приглашали всего три раза, а взяли и того один. И была это короткометражка выпускника ВГИКа. И именитым он стал спустя много лет. Да и в передачу в итоге не взяли, правда по приятной причине – сочли слишком привлекательной. Это всё детали. А в целом воспоминания были приятные и Тамара Михайловна могла часами предаваться им, попутно ругая современных «артистов – бездарей». Сама же актриса после окончания института была отправлена по распределению в саратовский театр, где и прослужила до пенсии, ни разу не сыграв главную роль. «Интриги. Интриги. Интриги.» – говаривала Томочка Пышкина и закатывала глазки.

В комнату вошла Галя – горничная. Тамаре нравилось так думать, говорить и представлять редким гостям. По факту Галина была сотрудницей клининговой компании и дважды в неделю приходила делать уборку. Никто другой выдержать Тамару Михайловну не мог.

– Я закончила, Тамара Михайловна. Во вторник как обычно.

–Голубушка, а окошечки почему не помыла?

– Окошечки, -спокойно сказала Галя, глядя на снежное буйство на улице, – я две недели назад помыла, обработала и закрыла на зиму.

Тамара поджала губы, встала, привычным движением достала из ящика влажную салфетку и отправилась в «круиз-контроль», как, смеясь, называла это действо Галя. Через пятнадцать минут осмотр был закончен.

– Голубушка, сходите ещё за продуктами. Вот список.

Галя глянула, ужаснулась, как может один человек столько съедать? Хотя, может, у неё мероприятие, но она, Галя, столько точно не дотащит. Вот стоило дважды пойти у старухи на поводу и «сбегать за хлебушком, а то у меня давление» и это уже принято за норму.

Девушка взяла список, вытащила телефон, набрала номер службы доставки, сказала адрес и скинула список.

Всё это время Тамара злобно наблюдала за ней. Понятно, доставщику же придётся заплатить.

– До вторника, – как ни в чём не бывало прощебетала Галя и под ледяное молчание выскочила за дверь. За дверью она трижды стукнула кулаком по стене, произнесла несколько слов – своеобразную мантру спокойствия, пусть и не принятую в обществе. Потом вспомнила, сколько ей платят именно за эту квартиру, повторила мантру и пошла.

Телефонный звонок застал Тамару на кухне. Она налила чаю и раздумывала мазать масло на хлеб под колбасу или не стоит.

– Томуся, пышечка моя, привет, дорогуша, – понеслось из трубки в ответ на её резко «Говорите».

– Маргошечка, какими судьбами? Где ты пропадала? – голос Тамары изменился и сочился теперь нектаром.