Плюшка с удивлёнными и округлившимися глазами стояла как вкопанная. Она что-то быстро соображала, а потом, немного подумав, с грустью произнесла:

– Ну, раз вы так хотите, так и быть, с этого момента я буду Каравай…

Плюшка встала в круг, и игра продолжилась.

А уже после игры в «Каравай» гости постепенно друг за другом разошлись по домам. Семейный праздник, день выпечки, удался на славу!

А вечером, когда мама Булка укладывала спать уставшую Плюшку, нарядив её в костюм спящей красавицы – подарок папы Батона, маленькая именинница сонно пролепетала:

– Теперь у меня есть севдоним.

– Какой такой «севдоним»? – ничего не поняла мама. – Как сильно устал ребёнок, начал заговариваться. Папа Батон, принеси, пожалуйста, дочке ромашковый чай, а я пока почитаю ей сказку.

Дедушка Тёртый Калач был хлебным изделием старой закваски, очень похожим на дверной замок. Он был единственным хлебовеком во всей Хлеборее c дыркой в голове. Самой любимой газетой дедушки была «Хлебная правда», которой он полностью доверял и свято верил. Калач не признавал никаких научных книг и особенно не любил «Золотую Книгу Пекарей», считая её бесполезной литературой. Как всегда, по выходным дням, дедушка Тёртый Калач и бабушка Тюря приходили проведать внуков – Рогалика и Плюшку, а также сына Батона, которым очень гордились, потому что тот работал в Хлебном Доме Дружбы адвокатом.

– Здравствуйте, здравствуйте, – улыбалась добродушная бабушка Тюря, – а мы не с пустыми руками, вот вам баночка солёных огурцов.

Мама Булка осторожно взяла банку с огурцами и понесла её на кухню.

– Бабушка, дедушка, а вот и я! – обрадовалась раннему визиту гостей Плюшка.

– Это кто этот «я»? – басом поинтересовался дед.

– Ка-ра-вай, – по слогам сказала малышка, а чтобы было ещё понятней, для большей ясности добавила: – работник…

– Какой такой «работник»? – удивилась Тюря.

– Каравай… – робко повторила внучка. – Меня зовут Каравай – это мой севдоним.

– Не «севдоним», а псевдоним, придуманное имя, – поправил Плюшку Рогалик, вовремя подоспевший на встречу с родителями папы Батона, держа в худеньких ручках толстенную книжищу. – Здравствуйте бабушка, здравствуйте дедушка.

– Ах, внучек, ты опять с книгой, молодец! – одобрила увлечение внука чтением Тюря и сразу пошла за внучкой, оставив деда и внука в коридоре одних.

– Ну, что, грамотей, будем ждать твоего отца Батона, даже в воскресенье его нет дома, всё работает и работает, – недовольно пробубнил дед: – Ну-ка, покажи мне, старому, чем сейчас занимается сдобная молодёжь!

– Вот, дедушка, первую часть «Золотой Книги Пекарей» читаю, как готовили при царе Горохе. Это так интересно! Ведь в те трудные для Хлебореи времена все Пирожки были только с гороховой начинкой!

– А зачем это тебе?

– Эта книга вдохновляет меня на написание новых стихов!

– Опять глупостями занимаешься! Не стихи надо писать, а спортом заниматься! Эх ты, Рогалик! – разочарованно произнёс дед, махнул на внука рукой как на пропащего и пошёл искать маленькую внучку и жену.

А малышка в это время развлекалась на всю катушку, если, конечно, можно было, так сказать. Где-то отыскав ёлочные гирлянды, она украшала бабушку разноцветными блёстками. У Тюри была замечательная коса до пояса. Она укладывала её в красивый и высокий пучок, который придавал старушке величественный вид из-за сходства причёски с короной. Каравай-работник, а именно так мы теперь будем называть Плюшку, сосредоточенно отщипывала от гирлянды блёстки и старалась как можно глубже затолкать праздничные украшения в причёску. На бабушкиной голове уже не осталось ни одного свободного места. Тюря преображалась на глазах и очень скоро стала похожей на старую новогоднюю ёлку.

– Караул! – закричала мама Булка, когда увидела такое превращение. – Надо срочно спасать бабушку!

Тёртый Калач не сразу признал в Тюре суженую, теперь напоминающую ряженую. Хотя бабушка уже давно не была невестой, Тёртый Калач по старой привычке очень любил называть её «суженой».

– Рогалик, дедушка, – командовала мама, – надо срочно пропылесосить бабушку!

Последние слова мамы Булки привели Каравай к бегству. Спрятавшись в шкафу, проказница выглядывала оттуда одним глазком, наблюдая за тревожными родственниками. Дедушка Тёртый Калач испугался больше всех, потому что очень сильно любил бабушку Тюрю.

– Пылесосить не будем, – твёрдо отказался он. – Будем чесать!

– Хорошо, – согласилась мама, – чесать долго, но более надёжно. Я не хочу, чтобы прекрасные бабушкины волосы засосало в пылесос!

– Вместе с бабушкой, – очень-очень тихо дрожащим голоском добавила проказница-внучка, выглядывая из потайного убежища.

Всю вторую половину дня мама Булка, братец Рогалик и дедушка Тёртый Калач вытаскивали из бабушкиных волос мелкую ёлочную мишуру, а сестрица Каравай-работник, после тяжёлых и кропотливых трудов, грустная сидела в шкафу и от переживаний за бабушку укачивала игрушечного Батончика с соской. Мелкая сдоба, конечно, хотела, как лучше, сделать Тюрю ещё краше, но переусердствовала. А мама Булка потом, когда старшие Пшеничные ушли домой, сказала, что работать надо с умом, во всём нужна мера, даже в красоте!

Как только из бабушкиных волос была вытащена последняя золотая ниточка от гирлянды, Тюря заспешила домой, прихватив в коридоре дедушку.

Жаль только, что в следующее воскресенье старшие Пшеничные не пришли навестить сына Батона и внуков. У них было очень много дел. Бабушка снова солила огурцы, а дедушка делал чеканку Великого Колобка. Каравай в это время играла с игрушками и мечтала о том, чтобы снова поиграть с бабушкой и украсить её новыми цветными гирляндами или цветными ниточками, но только очень аккуратно, чтобы потом Тюрю не нужно было никому спасать.

Каждый день, в одно и то же время, мама Булка отправлялась на прогулку с дочкой Каравай в Городской парк. В это утро у Пшеничной малышки было отличное клубничное настроение, потому что она встала с левой ноги и попала сразу в красный башмачок.

Обувь у сдобной малышки была разных цветов. На правой ноге она носила синий башмачок, а на левой – красный. Это потому, что у Пшеничного ребёнка два имени – Плюшка и Каравай. Если она просыпалась и надевала сначала синий башмачок, то настроение её было обычно черничным. Это когда съешь чёрную ягодку, а язык становится тёмным и его хочется кому-нибудь показать, например, подразнить Рогалика или Гренку.

– Погода отличная, настроение клубничное – пора идти в парк! – Мама надела красивое белое платье и уложила волосы в причёску – колосок.

– Мама, я хочу пойти на детскую площадку. – У меня новые игрушки: совок, лопатка, грабли и формочки. С ними будет весело поиграть в песке!

– Хорошо, – согласилась Булка, – только с одним условием, игрушки будешь носить сама!

Немного подумав, Каравай кивнула в знак согласия.

На улице Булка взяла дочку за ручку. Проходя по Мучному переулку мимо контейнера с мусором, Каравай сбавила шаг и насупилась. Место было какое-то заколдованное. Это была территория Ромовой Бабки, живущей с Пшеничными по соседству. Мама Булка как огня боялась этого места, потому что здесь с её дочерью происходили превращения. Каждый раз, когда она проходила мимо мусорного контейнера, в котором жила стая чумазых голубей, у её сдобного ребёнка портилось настроение. Она начинала капризничать, становилась как вкопанная или неслась как угорелая. В этот раз, когда они быстро прошли опасный участок, мама с облегчением вздохнула: