Она повернулась к Эмонну и вздохнула от мрака на его лице. С ним придется много спорить. Фейри все еще были опасны для ее и его народа. Но ему нужно было понять, что это был путь к росту.

Она решила, что он одумается.

Она подошла к их столу и села.

— Они будут хорошим дополнением.

— Уверена?

— Да.

Он поднял кубок к губам и кивнул.

— Тогда они останутся.

— Вот так?

— У тебя золотое сердце, mo chroí. Я доверяю твоим суждениям больше, чем своим.

Она расслабилась.

— Из-за тебя я переживала.

— Что я не приму их? — Эмонн пожал плечами. — Чем больше ты говоришь, тем больше я вижу свет. Ты многому меня научила, Солнце, и было бы глупо не слушать.

* * *

Звон молотков по камню звенел по замку. Голова Сорчи болела, пульсируя во лбу.

— Мне нужно идти, — сказала она Уне. — Не могу терпеть и дальше этот шум.

— Ты заболела, милая? — Уна прижала ладонь ко лбу Сорчи. — Ты стала теплее.

— Я в порядке.

— Ты хорошо спала? Знаю, время тяжелое для всех нас.

— Я в порядке. Мне нужно просто уйти от шума.

Иначе головная боль за ее глазами взорвется. Она не могла терпеть постоянное движение в замке, внимательные взгляды фейри, шутки дворфов. Они были чудесны в небольших дозах, но Сорча хотела хоть миг полной тишины.

— Сад за замком нуждается в уходе, — сказала Уна. — Не думаю, что его проверяли. Лозы натворили там бардака, и там вполне можно спрятаться человеку.

— Спасибо, — Сорча скрипнула стулом, быстро встав.

— Я понимаю желание свободы, милая. Насладись тишиной.

— Тебе что-то нужно, пока я не ушла.

Уна улыбнулась ей, подняла два куска хлопка и сунула в свои уши.

Это помогало.

Сорча улыбнулась и покинула кухню, направилась в одно место, где могла отыскать покой. Она знала, какой это был сад. Они все видели зловещее заросшее место. Оно было непроницаемым, топоры не могли разбить спутанные корни и сорняки.

Тропа вела в центр. Несколько юных дворфов бегали в центр, бросая друг другу вызов. Сорча смотрела, как они суетились, но никто не осмеливался на пугающее приключение.

Теперь настал ее черед, она отказывалась мешкать.

Дверь древнего замка со скрипом открылась, когда она толкнула. Дикий запах осеннего воздуха щипал ее за руки, трепал волосы. Она скучала по этому больше всего. Сорче нравилось быть снаружи, подальше от душного спертого воздуха замка.

Шорох был музыкой для ее ушей, а сверчки заглушали стук молотков.

— Слава богине, — сказала Сорча, радуясь прохладе тишины.

Наконец, она смогла услышать свои мысли. Она ценила короткие мгновения, когда могла остаться одна.

Отодвинув плющ, она посмотрела на тени. Идеальное место для свидания любовников, или чтобы фоморианец скрылся.

Прутья хрустели под ее ногами, треща, пока она шагала вперед. Свет пропал, шипы и лозы выгибались над головой. Чаща была темной, хоть солнце было в зените.

Ладонь прижалась к ее спине, призрачная и гладкая. Прикосновение было приятным.

Сорча не была уверена, когда привыкла к душам друидов, которые окружали ее в любой миг. Они стали частью ее повседневной жизни, как дворфы. Она была рада их присутствию, как и фейри, которые ходили по замку.

В центре дикого сада рос естественный алтарь. Лиловый аметист и кристаллы кварца торчали из земли. Каждая вершина была плоской, и вместе они были столом для подношений.

Ее сердце колотилось с болью. Алтарь не должен был оставаться без ухода. Это напоминало ей о фейри, которых забыл ее народ, и как страдала земля.

Нежная ладонь прижалась к ее спине, дым окутал ее.

— Почитай мертвых, — прошептал спокойный голос. — Разбуди их.

Она не мешкала. Сорча прошла к алтарю и опустилась на колени.

Ее пальцы сжали землю у основания.

— Я удерживаю себя на месте землей, — начала она.

Она отклонила голову и вдохнула свежий воздух.

— Я наполняю легкие, чтобы очистить разум.

Шипы двигались, лун света упал на ее лицо.

— Я соединяюсь с огнем солнца.

Капля воды упала с розы, что цвела над ее головой.

— Я исцеляю все раны водой жизни.

Ее душа унялась. Каждое слово собирало ее части, она и не знала, что что-то было не на месте. Сорча ходила к своему лесному алтарю хотя бы раз в неделю, чаще, если нервничала. Часть ее жизни пропала, а теперь вернулась.

Ритуалы делали ее целой

— Вот и встретились, дочь, — теплый голос за ней был незнакомым. — Смотри, что вызвали твои подношения.

Сорча открыла глаза и посмотрела на алтарь. Кристаллы изменили форму. Они росли, тянулись к солнцу, создавая фигуру, что была красивее всех, что она видела.

Женщина была в наряде друида. Мех украшал ее плечи, туника касалась ее колен, а головной убор из рогов оленя украшал голову. Но внимание Сорчи привлекло ее лицо. Оно было красивым, идеальным во всем.

— Похоже, — сказал голос. — Хотя я всегда думаю, что они слишком добры.

Сорча оглянулась на настоящую версию кристальной женщины.

Красота была такой, что было больно смотреть. Ее гостья выглядела потусторонне.

Темные волосы волнами ниспадали за ее плечами. Ее лицо было острым, изящным, с идеальной гладкой кожей. Ярко-зеленые глаза, почти как у Сорчи, сияли улыбкой.

— Эфниу? — спросила Сорча.

— Да, внучка, это я.

— Ты жива? Или мертва, как дедушка?

— Ни то, ни другое. Я существую в мире между жизнью и смертью, в месте, где ты не могла меня найти, — она провела ладонью по голове Сорчи. — Но я достаточно реальна, чтобы коснуться тебя.

— Как такое возможно?

— Ты очень похожа на свою мать, — сказала Эфниу. — Она была одной из моих любимых учениц. Талантливая, способная, она могла захватить мир бурей.

— Она почитала старые традиции.

— И они сожгли ее из-за этого. Люди могут быть ужасно жестокими.

— Они не любят то, чего не понимают.

— И это приводит к ужасному.

Ее бабушка подошла к алтарю и прижала ладони к гладкой поверхности. Древние Туата де Дананн показывались ей, а теперь с ней говорили и фоморианцы.

— Мы приходим к внукам, — Эфниу рассмеялась. — Даже Нуада посещал Эмонна.

— Ты прочла мои мысли?

— У древности свои плюсы. Разумы друидов хрупкие, туда просто заглянуть.

— Ты не нашла ничего, что тебя расстроило?

— Как я могла? — Эфниу улыбнулась ей ослепительной белизной. — Ты — все, чего я желала. Друиды должны быть как ты. Добрые создания, которые приглядели бы за людьми без нас.

— А они были не такими? — Сорча слышала печаль в голосе бабушки. — Старые друиды?

— Никто не может управлять своими творениями. Мы не ждали, что друиды будут такими непредсказуемыми, но в них две расы с гневом и гордостью в крови. Фоморианцы, мой народ, были жестокими зверями. Благие фейри, народ Нуады, были бездумными и правили железным кулаком.

— И комбинация сделала друидов опасными. Они желали власти, — ответила Сорча. Она слышала легенды от других фейри.

— Да, — подтвердила Эфниу. — А некоторые, как ты, были удивительными. Они творили великие дела, создавали империи, исцеляли маленьких существ, а потом тихо умирали вместе с чудесами, которые создали.

— Ведьмы.

— Друиды. Мужчины и женщины, соединённые с землей так, как люди никогда не были. Я рада, что ты стала такой, какой должна быть. Друиды были изгнаны из Другого мира, потому что хотели править. Они выживали в замке несколько сотен лет, но фейри все-таки прогнали их. Их изгнали в мир людей, где друиды почти пропали. Их сжигали на колах, или они не могли передать знания детям с магией.

Ее бабушка протянула руки в пространстве между ними.

Сорча взяла Эфниу за руки.

— Я не знаю, какой ты хотела, чтобы я была. Я могу лишь продолжать жить со своей моралью.

— Исцеление?

— И любовь.

— Потому твоя мама была моей любимицей. Она тоже думала, что мир мог измениться, если отпускать в окно немного исцеляющей энергии каждую ночь.