Грейнджер увидела краем глаза, как соседний стул отъехал, скрипя ножками по полу, и Малфой беззвучно сел рядом с ней, складывая на стол свою сумку и доставая оттуда волшебную палочку и конспекты. Ей хотелось прямо сейчас ударить его тяжёлым фолиантом по трансфигурации, но Макгонагалл встала у своего дубового стола, загруженного под завязку свитками пергамента, и обратила на себя всеобщее внимание грозным покашливанием.

— Итак, как вы успели заметить сегодня небольшие перебои в расписании, и поэтому с нами занимаются ученики Хаффлпаффа. Я хотела провести контрольную работу, но раз уж такое дело, и вам не терпится пообщаться друг с другом, то мы начнём новую тему.

Макгонагалл взмахнула волшебной палочкой, и стопка книг поднялась с большой, дубовой тумбы, стоящей в углу класса, и полетела между рядами.

— Сегодня вы должны освоить высший уровень трансфигурации по смене цвета, текстуры и длины волос.

Книги приземлились перед каждым учеником под заклинанием Минервы и стуком о парту заглушили нервное перешептывание подростков. Стало ясно, что сегодня все три факультета лишатся баллов, ведь поменять только цвет волос требует больших усилий и времени, а уж изменить сразу три свойства объекта будет почти нереально.

— Всю нужную информацию найдете в учебнике, а тренироваться будете на соседе. — Макгонагалл сухо улыбнулась, разглядывая испуганные лица учеников. — Ах, да. Надеюсь в конце занятия увидеть каждого из вас в новом амплуа, а особенно это касается некоторых … самых бойких личностей. Если они не смогут поразить меня своим мастерством в области трансфигурации, то лишатся баллов, а отработка на ближайшие две недели станет для вас обязательным мероприятием. Можете приступать.

Секундная тишина была оглушающей, а взгляд Минервы эффектным. Гермиона на минуту восхитилась ее потрясающей способностью учить и поучать своих учеников, но вслед за этим сразу же кинулась к учебнику, надеясь побыстрее приступить к исполнению работы.

Грейнджер молила Мерлина и Моргану, чтобы у них с Малфоем все получилось. Эта тема была из программы последнего семестра седьмого курса, и Гермиона ещё не успела прочитать ее, а значит предстояло очень многое сделать за сегодняшнее занятие.

Желудок неприятно сжался, а тело охватила секундная слабость. Гриффиндорка мысленно простонала, вспомнив, что не успела позавтракать сегодня.

Черт. Надо убрать физиологические потребности на задний план. Сейчас главное сделать над собой усилие и показать, что она не зря занимает пост главного префекта школы.

Гермиона два раза перечитала нужный параграф, запомнив то, что было необходимо, и глубоко вздохнула. Они сидели за второй партой слизеринского ряда, а потому Грейнджер краем глаза могла наблюдать за неудачными попытками впереди сидящих учеников, изменить волосы у соседа. Сзади слышались тихие переговоры и шуршание страниц.

Гриффиндорка ещё раз глубоко вздохнула, взяла в руку палочку и всем корпусом повернулась к Малфою, который и не собирался открывать свой учебник. Он сидел, оперевшись локтями о парту, и смотрел прямо перед собой невидящим взглядом.

Ну, конечно, зачем нам великим чистокровным волшебникам, что либо читать, мы ведь и так все можем и умеем. Эти знания же появляются с первым младенческим криком. Ага, как же.

— Малфой, не хочешь приступить к выполнению задания? Или мечтаешь посетить отработки Макгонагалл?

Драко громко выдохнул и повернулся к Гермионе. Два взгляда столкнулись. Послышался треск невидимого электричества, и ощутимое напряжение повисло в воздухе сплошным серым облаком, так напоминающим цвет его глаз.

Грейнджер видела это в нем. Это смятение, не остывшую злость и будто… неуверенность? Он выглядел как всегда по-аристократически великолепно, даже несмотря на то, что пару минут назад был готов вцепиться голыми руками в глотку Хопкинсу. Небрежно уложенные платиновые волосы, выглаженная и прекрасно на нем сидящая белоснежная рубашка, аккуратно заправленная в черные брюки, чуть ослабленный галстук в изумрудно-серебристую полоску и значок старосты приколотый сегодня на воротник — все говорило о том, что он — Малфой. Прирожденный аристократ и слизеринский принц.

Но его взгляд…

Его взгляд сбивал с толку. Заставлял анализировать и упорно продумывать, что могло привести к таким вкраплениям серебристых эмоций в радужке глаз.

— Грейнджер, — едва слышный шепот.

Будто он назвал ее не по фамилии, будто он собирался — вот честно так, блин, хотел — произнести ее имя. И произнес. Гриффиндорка отчетливо могла услышать в его тихом выдохе «Гермиона», так искренне. Так, что Грейнджер сразу вернулась к началу дня, к сегодняшней ночи, к их теперь уже отношениям.

Последняя капля раздражения испарилась из неё вместе с выдыхаемым углекислым газом. Теперь она смотрела на него своими кристально-чистыми глазами, видела в нем то, что не могла для себя объяснить и ждала.

Что именно?

Она не знала. Наверное, продолжения. Ее уже не терзали злость за его неуправляемую вспыльчивость, за его необдуманные действия, которые привели ее к самому страшному кошмару в жизни.

Гермиона подняла руку в желании дотронуться до него, но тут же дернулась.

Мерлин, вы посреди класса полного народу. Надо вести себя, как всегда. Чтобы никто ничего не понял. Прикосновения подождут до их — теперь уже точно не ее и его, а их — башни.

Но поговорить то, можно и сейчас. Ведь так?

— Может, теперь расскажешь, что тут без меня произошло?

Малфой отмер, поморщился, искажая лицо гримасой раздражения, и взял с парты волшебную палочку.

— Начинай выполнять задание, а я расскажу.

Его спокойный, ровный голос подействовал соответствующе. Гермионе все ещё казалось нереальным так общаться с Малфоем. Теперь он воспринимал ее как равную себе, ни как отброс всего волшебного общества, ни как поганую грязнокровку, а как свою девушку, с которой можно адекватно поговорить и рассказать ей то, что она просит без лишнего яда и слизеринских хитростей.

Гермиона кивнула и направила на его волосы палочку, пытаясь одной частью разума сосредоточиться на освоении навыка, а другой на его тихом, почти неслышном за всеобщим бормотанием, голосе.

— Все было как всегда. Мы с Блейзом пришли за три минуты до начала занятия, сели за свои места. Хаффлпаффцы сразу после нас зашли в класс. Некоторые стали разговаривать с твоими красно-золотыми львами, а компания… Хопкинса, — Драко почти прорычал его фамилию, — встала в круг вокруг своего тупого предводителя.

Грейнджер внимательно слушала, старательно не перебивая его и не задавая лишних вопросов, потому что знала. Влезет в его рассказ и дальше придётся выпрашивать продолжение истории. Гермиона максимально сконцентрировалась на его волосах, стараясь изменить для начала цвет. Его белоснежные пряди совсем немного потемнели у самых корней, что придало больше уверенности в своих силах.

— Они начали что-то обсуждать, и с каждым новым высказыванием их голоса становились все громче и громче. И тут я слышу: «Да так им и надо долбанным слизеринским гадюкам, их родители — гребаные Пожиратели смерти! Им самое место в пыточной камере, а следом в могиле.»

Гермиона видела, как Драко сдерживает свою злость. Смотрела, как он на секунду прикрыл глаза, в которых пылала неприкрытая ничем, душащая его ярость. И гриффиндорка замерла на месте с вытянутой вперёд палочкой. Она думала все, что угодно. Что Уэйн налетел на Малфоя и наступил на его до блеска начищенные ботинки или Хопкинс как в голливудских фильмах толкнул его плечом и сказал какую-нибудь несусветную глупость, на которую и реагировать не стоило бы.

Но эти слова были до одурения мерзкими. Да, может родители Драко и большинства слизеринцев не были самыми милыми на свете, но они ведь люди, самые настоящие. Со своим мировоззрением, жизнями, детьми, которых убьёт смерть их отца и матери.

Да, а ещё Грейнджер сразу представила дымчато-серые глаза наполненные ужасной, ледяной болью, если то, что сказал Уэйн претворится в жизнь. Сердце тут же защемило, и Гермионе захотелось запустить тяжелый фолиант уже не в Малфоя, а в этого чертового Хопкинса, который не должен кидаться такими откровенно уродливыми словами, которые ранят душу других людей.