— А, да. Сейчас.

Грейнджер схватила сэндвич, быстро глотнула тыквенного сока и вскочила со скамьи, за которой даже усесться нормально не успела.

Малфой уже развернулся и направился на выход.

— Драко! — позвала Гермиона, выбегая за порог Большого Зала.

Малфой никак не отреагировал, даже плечом не повёл, лишь продолжил подниматься по лестнице на второй этаж.

— Драко! — ещё раз попыталась Гермиона, нагоняя Малфоя и хватая его за локоть, — слушай, я…

— Не надо.

— Что не надо? — опешила Грейнджер. Малфой аккуратно высвободил свой локоть из хватки гриффиндорки, не сбавляя шага и не оборачиваясь.

— Всего этого. Мне не нужна твоя поддержка, все эти слова. «Все будет хорошо», — передразнил Драко, кривя губы, — Ничего не будет. Остался только я и Пэнси, и все мы знаем, что мои родители могут быть следущие, так что…

— Послушай,…

— Нет, это ты послушай. — резко остановился посреди коридора Малфой и развернулся лицом к Гермионе. — Не надо мне всего этого гриффиндорского дерьма. Можешь это Поттеру высказать или на худой конец Уизли. Ты все равно никак не сможешь помочь, и я ничего этого не хочу. Понятно?

Гермиона молчала. Широко раскрыв глаза, она смотрела на него снизу вверх, рассматривая, как прямо при ней он опять разрастался всей этой аристократической раздражительностью, высокомерием и холодной отстранённостью. Грейнджер чувствовала, как эти тоненькие ниточки, что они так долго натягивали между друг другом рвутся, и треск отдавался у неё в ушах.

— Отлично, — ответил Драко, принимая ее молчание за согласие, — у нас ещё до херовой тучи работы, а эти ленивые задницы до сих пор рассиживаются в Большом Зале. Пойдём.

«День будет сложный» — подумала Гермиона, следуя за Малфоем к кабинету старостата. И она подумала об этом ещё раз, глядя на то, как Драко разносит в пух и прах прибывших после завтрака Старост факультетов.

Грейнджер знала, почему Драко сейчас здесь. С ней, в гуще событий старостата, орет на каждого старосту, что был в поле зрения и командует так, будто этот Чемпионат его путь к руководящей должности под крылом министра, никак не меньше. Особенно доставалось гриффиндорцам, но тут Гермиона ничего не могла сделать, они и правда тупили хуже некуда.

Гермиона старалась быстро и чётко выполнять свои задания, ведь надо было успеть до начала Травологии, но одновременно с этим краем глаза следила за Драко. Она знала, что он хорошо умеет скрывать свои эмоции за напускным безразличием, а также знала, что в глубине души он жаждет услышать от кого-нибудь слова поддержки, о которых он совсем недавно так нелестно отзывался. Грейнджер знала, что он не сможет долго сдерживаться и скоро его накроет — истерика, крики, удары кулаками по стене — она не знала, что, но чувствовала — этого не избежать. Все же она одна из немногих знала — он не бесчувственная сволочь. Поэтому надо было следить за переменами в его поведении и в нужный момент прийти на помощь. Ведь Малфой не любил казаться слабым и потерянным, а чтобы донести до него мысль, что это абсолютно нормально, надо пробиться сквозь толстый слой льда в его подсознании.

До начала первого занятия Гермиона так и не успела заметить в Драко сигнал к бедствию, а потому неловко попрощавшись с ним и махнув рукой, отправилась на Травологию.

***

— Малфой вспомнил ко второму семестру, что он тоже главный староста? Его крики сегодня слышали все, кто проходил мимо второго этажа. Я даже видел, как Макгонагалл не решилась заходить в ваш кабинет для старостата, а чуть ли не перекрестила его, видимо надеясь на лучшее.

— Гарри!

— Ладно-ладно. Знаю я, что это такая фишка отыгрываться на других, когда плохо. Просто никак привыкнуть не могу, что у слизеринского принца жизнь все-таки не сахар.

— Гарри!

— Да понял я. Все молчу. Только смотри, не повреди корни этой… как ее…

— Тентакула.

— Так и знал.

Гарри все же замолчал, съезжая локтем по деревянному столу и наверняка цепляя занозы на форменную рубашку. Гермиона старалась пересадить молодую тентакулу, чтобы потом, пока растение осваивалось, выделить яд из ее плодов. Поттер, как всегда ничего не понимал, и мог лишь иногда подать нужную лопатку или тяпку, или знак, в виде громких вскриков, что тентакула собирается ухватиться за руку Гермионы своими ядовитыми стеблями.

Но Гарри все же зря время не терял, особенно пока рядом не было Рона, при котором нельзя было говорить о тех секретных делах, что они делают по вечерам. Поттер видел, что Гермиона сама не своя. Переживает, волнуется, кусает губы, не замечает, как земля все больше пересыпается за край глиняного горшка. Гарри не знал, что делать в таких ситуациях, хотя вряд ли много кому было известно, что предпринимать, если твоя подруга волнуется за моральное состояние своего парня и за физическое состояние родителей выше упомянутого парня, которых могут в любой момент похитить.

— Гермиона, — опять начал Гарри, стараясь расшевелить подругу просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она не сломается под гнётом старостата, учебы и напряженной атмосферы в отношениях с Малфоем. — А ты…

— Гарри, — прервала Грейнджер друга, даже не отрываясь от аккуратного снятия несколько плодов с этого дикого растения, — я понимаю, что ты таким образом пытаешься узнать, все ли со мной в порядке, и я тебе отвечу. Да, со мной все хорошо, потому что моих родителей не пытаются похитить. Поэтому успокойся уже и дай мне спокойно доделать нашу работу, иначе придётся тебе объяснять профессору Спраут, почему в твоём флаконе нет яда.

Тут Гарри был бессилен. Он лишь тяжело вздохнул и ещё больше проехался локтем по парте.

***

На Трансфигурацию Гермиона просто летела, подхватив под руки Рона и Гарри, которые будто издевались и плелись так медленно, что Грейнджер казалось, что они даже к звонку не окажутся за партами. Но все же ровно к звонку они и подоспели в класс.

Гермиона сразу оглядела слизеринский ряд парт и встретилась взглядом с Драко.

Холод, лед, беспросветная тьма. Малфой был собой. Но Гермиону именно эта версия Драко пугала и заставляла рваться в бой с его темной натурой, потому что она не могла его видеть таким.

Таким отстранённым и бесчувственным.

Таким сильным и одновременно слабым.

Тем, кто умеет приносить боль и наслаждаться этим.

Гермиона чувствовала, что уже отвыкла от этого. Они уже давно не общались так, как в начале этого учебного года, а потому Грейнджер всячески хотела избежать этого. Она знала, что их отношения могут не пережить этого.

Когда Драко был таким, Гермионе казалось, что он ей не верит и не доверяет. Что не может быть открытым хотя бы перед ней, потому что не считает ее достойной этого. Отголоски былого, когда она была для него всего лишь мерзкой грязнокровкой, следы этой неуверенности, всплылвали в ней заставляя сжаться.

И Грейнджер всеми силами старалась этого избежать.

Она попыталась улыбнуться Малфою, но Драко лишь отвернулся, упираясь взглядом в доску.

Гермиона выдохнула и уронила голову в ладони. Она не знала, что ей делать. Как себя вести.

Пытаться оставить все на волю случая или брать все в свои руки? Гермиона никогда не любила полагаться на судьбу, а уж в такой критической ситуации все ее существо противилось этому.

— Гермиона? — позвал Гарри шепотом.

Макгонагалл уже залетела в кабинет, принося за собой ощущение порядка и тишины. На самом же деле в голове у гриффиндорки все было в полнейшем хаосе.

— Ты же знаешь, что Малфой — это Малфой, и он не из-за тебя такой, это жизненные обстоятельства на него так действуют?

А Гарри не метался между двумя вариантами, он всегда выбирал брать все в свои руки, как сейчас например. Он не знал, с какого вообще хера анализирует все происходящее, но не мог просто сидеть и смотреть на подавленую Гермиону и бесчувственного Малфоя. Он должен был как-то поддержать подругу, а потому делал все, что мог.

Гермиона же не отвечала. Она полностью погрузилась в свои мысли и рассеянным взглядом смотрела вперёд, слегка сутулившись под гнетом всего происходящего вокруг.