— О, да я жду друга с его «свидания», — закатил глаза Зак, ухмыляясь, — если ты понимаешь о чем я.
Паркинсон захотелось дать себе в глаз, но она — Пэнси мать ее Паркинсон, самая развратная девушка Хогвартса, только что покраснела при упоминании секса из уст Зака. Салазар наверное в гробу перевернулся.
— Ммм, п-понятно.
Пэнси смотрела в его глаза, которые сейчас так озорно блестели, и чувствовала, как земля уходит из под ног. Это вообще нормальное так реагировать на человека? Брюнетка попыталась прикинуть было ли такое рядом с Драко, и поняла что совершенно точно — нет.
— Зак! — из конца коридора послышался громкий оклик, и Паркинсон вздрогнула, отводя взгляд.
— Ну я пойду, — Смит спрыгнул с подоконника, и Пэнси уперлась взглядом в его вязанный свитер, который просто замечательно обтягивал его фигуру. — До завтра, Пэнси.
И он ее обнял. На прощание. Нет, конечно, он так уже делал два раза после их нечаянных встреч, и Паркинсон всегда знала, что для любвеобильных хаффлпаффцев такое проявление эмоций нормально, но ее будто закоротило от разряда молнии. Ее щека почувствовала мягкость вязаного свитера, а до ноздрей донёсся его потрясающий аромат, который заставил поток мыслей застыть на мгновение. Горячие руки дотронулись до ее спины, и мурашки прошлись по позвоночнику.
Для такой арктически холодной Пэнси, Смит оказался самым настоящий палящим солнцем над экватором. Зак уже оторвался от неё, ещё раз попрощался и пошёл навстречу другу, а Паркинсон так и смотрела ему в след, надеясь, что у нее не потекли слюни.
— До завтра, — ответила Пэнси уже в тишину коридора.
Мир показался — совсем на секунду, но все же — таким ярким. Таким тёплым и нужным. Паркинсон опять мысленно вернулась в объятия Зака, и ее щеки покрыл румянец.
Ради всего святого, Пэнси, что с тобой творится! Может тебе тоже не хуже Драко амортенцию подлили в какао?
Брюнетка решила, что надо идти в свою комнату, упасть на кровать и биться головой о подушку, потому что — ну что это? Куда это годится? Когда она успела так подсесть на этого вечно доброго и милого хаффлпаффца?
Конечно, она знала, что в своё время Зак поспорил на Грейнджер, и отчего-то ей было совсем наплевать на ту ситуацию. Во-первых, Пэнси знала, что это Уэйн подговорил Смита, а во-вторых, она знала, что он очень раскаивается в содеянном, да и кто из нас не совершал глупых поступков?
Пэнси их совершает почти каждый день. Вот например, сегодня согласилась продолжить действовать по их с Хопкинсом плану. Ну не дура ли?
Паркинсон покачала головой, удивляясь тому, что не отказалась от любого взаимодействия с Уэйном. Как это произошло? Она уже не помнила, но теперь точно знала, что должна отказаться. Ей теперь абсолютно все равно на Драко с его грязнокровкой. Пусть резвятся в водах своей любви, у нее теперь другие планы. А Хопкинс может делать, что хочет, к тому же Пэнси очень удивится, если у него получится рассорить эту парочку.
Брюнетка шла по подземельям и обдумывала, где бы подловить Уэйна, чтобы сообщить ему о расторжении их договора? Или может ему письмо послать? Да, это было бы…
— …ты ведь помнишь, что будет, если ты начнёшь перечить указаниям?
Пэнси замерла на месте, задержав дыхание. Этот пугающий ледяной голос Хопкинса она не перепутает ни с кем. Прямо за поворотом в другой коридор что-то происходило. «Что он делает здесь? В подземельях? Решил податься на другой факультет?»
— Да, я помню.
И того человека, с кем разговаривал Уэйн, Паркинсон тоже смогла узнать по голосу, потому что училась с ней все семь лет. Миллисента Булстроуд. Холодок пробрал до самых костей, несмотря на то, что к холоду подземелий Паркинсон уже давно привыкла.
— А мне кажется нет. Ты видно забыла, что за каждую твою попытку раскрыться кому-либо или помочь, твои родители испытывают нереальные муки.
Слишком громкая тишина после слов брюнета действовала отрезвляюще. Куча вопросов одномоментно начали заполнять разум Пэнси. «Мили за одно с Уэйном? Ее родители живы? О чем именно они говорят? Хопкинс стоит за похищением родителей ее друзей?»
Паркинсон абсолютно ничего не понимала, но разговор тем временем продолжался.
— Я помню, — тихим надрывным голосом отвела Булстроуд.
— Тогда будь паинькой. Не сопротивляйся.
Секундная тишина в холодном коридоре и…
— Империо.
Пэнси показалось, что она задохнулась. Горло свело судорогой, а ощущение будто в живот ударили. Голова закружилась, а инстинкт самосохранения заверещал, как бешеный, вместе со струйкой страха, проползшей по позвоночнику.
«Надо бежать!» — вопило подсознание.
Один шаг назад. И промах. Плитка в полу оказалась надломленной, и это роковое движение раздалось громким шуршанием в тишине.
Сердце сделало кульбит и помчалось вскачь. На спине проступил холодный пот, а руки задрожали. Пэнси зажмурила глаза, сжимаясь от страха и пытаясь придумать, что делать дальше. Но ничего не шло в голову, а тело парализовало от страха.
Уэйн в одну секунду вышел из-за поворота. Паркинсон распахнула глаза и начала пятиться назад, чувствуя, как опасность подбирается к ней и хочет своими стальными щупальцами сомкнуться на ее горле.
— Милая-милая Пэнси. Как же тебе так не повезло? Оказаться не в том месте, не в то время.
Его голос ледяными иглами впивался в самое сердце, заставляя дрожать от ужаса. Паркинсон начала в панике дергать за молнию на сумочке, чтобы достать волшебную палочку, пытаясь придумать, как отвлечь Хопкинса и сбежать отсюда.
— Не подходи, — прохрипела она.
Трясущимися пальцами не получалось дернуть за застежку сумки, а Уэйн тем временем плавной походкой уже оказался в двух метрах от неё. Она смотрела в его спокойные, холодные и расчётливые глаза, а ужас сжимал все внутренности.
— Мне так не хотелось этого делать, малышка.
— Уэйн, не смей, — предостерегающе бросила Пэнси, все же расстегивая злополучную молнию на маленькой сумке, — Я… я больше не буду участвовать в твоих планах.
Ее распахнутые в ужасе глаза, казалось, и правда трогали его, но Пэнси видела в парне только угрозу. В голове наперебой появлялись различные заклинания, которым можно оглушить Уэйна, и Пэнси наконец-то вытащила палочку, удивляясь, что с ней до сих пор ничего не сделали. От этого становилось ещё страшнее.
Хопкинс будто дает насладиться ей последними секундами — чего? — жизни или умением управлять своим телом.
— Прости, малышка, — Паркинсон набирает полную грудь воздуха, готовясь выкрикнуть заклятие, но — Империо.
И все вокруг становится бессмысленным. Только голос в голове такой манящий, правильный, нужный заставляет расплыться в глупой улыбке. А темные глаза напротив кажутся самыми лучшими на свете.
***
Было раннее утро. Во всяком случае половина девятого утра для каникул и правда было рано. Гермиона сидела вместе с Драко, изучая древние книги и свитки, надеясь найти нужную им информацию. Она положила ноги на его колени и облокотилась спиной о подлокотник дивана. Огонь в камине как всегда приятно потрескивал, а тёплая рука Малфоя, бесцельно гладящая ее по бедру, как ни странно, успокаивала.
Грейнджер на пару секунд отвлеклась, украдкой смотря на Драко, присутствие которого рядом всегда будоражило. Они совсем недавно проснулись и решили до завтрака заняться нужным делом. Все же сидеть просто так, когда разгадка может оказаться в любой точке Хогвартса, Гермиона не могла, также как и Драко.
Одна надоедливая мысль опять застучала по сознанию, думая, что о ней забыли, и Гермиона вернулась в недавнее воспоминание, отвлекаясь от слов на пергаменте.
Вчера во время завтрака младшая Уизли, странно сверкая глазами, сказала, что Гермиона обещала дать подруге конспекты по трансфигурации за прошлый год и подтянуть в новой теме, а Полумна согласилась побыть с ними. Такое Грейнджер слышала впервые жизни, особенно если считать, что Джинни сама прекрасно справлялась с Трансфигурацией, в отличии от Зельеварения, но это означало лишь одно. Джинни надо что-то особенное.
