Гриффиндорка закусила губу, чувствуя, как под их взглядами она краснеет все сильнее и сильнее. Они будто раздевали ее прямо здесь, на глазах у всех. Будто уже видели, как она извивается в их руках и протяжно стонет. Она почти могла почувствовать их прикосновения к своей разгоряченной коже. А это они даже не видели, что на ней надето! «Черт, Гермиона, возьми себя в руки!»

«Строй им глазки издалека, но не переходи черту», — всплыл голос Джинни в голове. Гриффиндорка чуть склонила голову и смущенно улыбнулась, подавляя порыв заправить за ухо выпущенные из причёски пряди, которые все-таки больше украшали ее, чем мешали.

Драко изогнул бровь, придавая своему лицу ещё большую властность, Блейз приподнял уголок губ, слегка кивая. А Гарри, будто чувствуя, что Гермиона летает в облаках, неожиданно толкнул ее локтем, привлекая внимания к его закорючкам на пергаменте, и девушка резко прервала зрительный контакт, понимая, что даже так ощущает эти чувственные взгляды на себе.

— Мисс Грейнджер, будьте добры, возьмите из кладовой небольшие зеркала для сегодняшней практической работы и раздайте по одному на парту.

Как же Гермиона молилась, чтобы ей не пришлось предстать перед всеми в обновленном внешнем виде прямо посреди занятия, но судьба была жестока и беспощадна. Грейнджер сглотнула, собираясь со всей своей гриффиндорской храбростью, и, аккуратно выставив ноги в проход, чтобы не порвать чулки о деревянный стул, встала.

И тут Гермиона поняла, что судьба ещё более ужасна, чем она думала. Может никто бы и не заметил внешний вид главной старосты девочек, если бы не полнейшая тишина и громкий стук каблуков о каменный пол.

Все головы тут же взметнулись к ней, и Гермиона прямо-таки могла слышать, как какофония шестеренок в головах у одногруппников крутится в одну и ту же сторону.

Почти до хруста выпрямив спину, Гермиона уверенной походкой прошествовала до кладовой, молясь, чтобы хоть тут удача повернулась к ней лицом, а не пятой точкой, и она не споткнулась о невидимое препятствие на своём пути. Но обошлось.

Маленькие ручные зеркала лежали на первой полке справа от двери, и Гермиона, уже сосчитавшая в уме число парт в кабинете, взяла нужное количество и направилась обратно в класс.

«Делай вид, что ничего необычного не происходит. Ты должна быть скалой. Сексуальной скалой. А потом… сделай так, чтобы они подавились слюнями. Очаруй их», — Джинни вещала в голове Гермионы так, будто та записала ее на маггловский диктофон.

Слава Мерлину, хоть в одном повезло. Профессор Макгонагалл была слишком увлечена грудой свитков пергамента на ее столе и даже не замечала, как все ее ученики затихли и обратились во внимание.

«Только не красней. Только не красней. Это не слишком-то сексуально».

Гермиона, стараясь абстрагироваться от взглядов окружающих, с преувеличенно безразличным видом стала раздавать зеркала. Благо абстрагироваться было не сложно, так как следить за тем, чтобы не споткнуться и красиво переставлять ноги, было той ещё задачей на миллион.

Чем ближе, она подходила к парте двух горячих слизеринцев — ее слизеринцев — тем сильнее билось сердце, и звенело в ушах.

Секунда. И она подняла взгляд, когда ее рука с зеркалом в ладони медленно тянулась к поверхности их парты. Гермиона почувствовала, как медленно теряет нить происходящего, а Советы Джинни, так усердно запоминаемые ею, уходят на задний план.

Глубокая серость и завораживающая темнота ураганом сносили все в голове, оставляя ее нагой. Теперь Гермиона знала, что означает выражение «раздевать глазами». Они сдирали с неё одежду, оставляя лишь чулки и туфли — и это можно было понять не применяя Легилименцию. Ладони Драко, лежащие на парте, сжались в кулаки, пытаясь оставить себя на месте, а кадык Блейза отчаянно подпрыгнул, выдавая возбуждение.

И Гермиона подмигнула.

«Что? Я подмигнула? Ничего лучше в голову не пришло?»

Гермионе показалось, что это полный провал. Нет, ну правда, подмигнуть? Как отвязная шлюха с Лютного переулка?

Осознание происходящего заставило ее резко выпрямиться и, закусив губу, отойти к следующей парте. Конечно, не все удалось, но теперь она могла быть уверена, что они хотят ее. Сильнее, чем когда-либо до этого. Настолько сильно, что их взгляды сверлили в ней дыру все занятие. И если кто мог заглянуть за их парту, то заметил бы две топорщившиеся ширинки на элегантных брюках.

***

После того, как ее однокурсники с двух факультетов увидели некоторое преображение Гермионы, ходить по школе стало не так страшно. Гарри смущенно улыбнулся и сказал, что теперь ясно, зачем они с Джинни так рано встали, а потом уверил, что ей очень идёт. Рональд благо никак не прокомментировал, да даже если бы и собрался, то Гермиона не услышала, полностью погрязая в своих фантазиях.

Джинни, как и обещала, встретила ее после Трансфигурации и, мельком взглянув на семикурсников, с коварной улыбкой прошептала, что объекты в полнейшем ауте и даже не встают из-за парты, пряча стояки. Гермионе лишь оставалось довольно улыбаться и краснеть.

День в принципе прошёл крайне удачно. Все удивленно разглядывали главную старосту, но никак не комментировали такие перемены, кроме некоторых смельчаков, что закидывали ее комплиментами.

Она ещё несколько раз видела Драко и Блейза, но благо издалека, что сводило вероятность их общения, а следовательно, ее отмазки от этого общения, к минимуму. Но зато каждый раз, когда она замечала их, то чувствовала эти взгляды. Горячие. Обжигающие. Волнующие.

Ужин подкрался незаметно. Джинни не переставала шептать ей на ухо, как слизеринцы смотрят в ее сторону, и убеждать дальше вести себя также отстранено с ними. «В девушке должна быть загадка, которую хотелось бы разгадать», — таков был девиз ее советов. И Гермиона не могла не согласиться. Все-таки иногда полезно поработать мозгами и решить задачку, тут даже она не могла поспорить.

Так что после ужина, Гермиона попрощалась с Джинни и Гарри, которые побежали по своим «делам», и длинной дорогой собралась идти до башни Старост. В планах было закрыться в комнате, показывая свою неприступность, и под покровом ночи представлять, что бы слизеринцы могли с ней делать, оставляя ее в одних туфлях.

— Гермиона.

«Черт. Черт. Черт»

— Драко! Блейз!

Гриффиндорка расплылась в улыбке, которая неведомым образом всегда появлялась на ее губах, когда рядом с ней были слизеринцы. Малфой как всегда стоял, подпирая спиной каменную стену, а Забини совершенно не в своей манере прислонился плечом к той же стене.

— У тебя какие-то дела? — поинтересовался Блейз, улыбаясь ей, но не предпринимая попыток приблизиться.

От слова «дела», которые в голове прозвучали голосом Джинни, захотелось глупо захихикать, говоря о том, что такого она только и ждёт, но Гермиона сдержалась, понимая, что сейчас в ход должны пойти придуманные заранее фразы.

— Да. Мне надо в библиотеку, а потом ещё шестикурсница с Гриффиндора попросила меня позаниматься с ней Трансфигурацией.

Звучало вполне убедительно, как показалось Гермионе, но девичьи щеки, что всегда чутко реагировали на слизеринцев, делали ее слова какими-то… лживыми. Грейнджер не любила лгать или недоговаривать, но Джинни внушила ей, что так будет лучше, и Гермиона теперь не могла отступиться. Ведь пока что все «Советы Джинни» срабатывали.

— Жаль, а мы думали, ты сможешь побыть с нами, — слишком ровно произнес Блейз, будто и не надеясь на это.

В его словах мог бы быть слышен упрёк или намёк на задуманный план, но Гермиона, обвиняющая себя во лжи, выбрала первый вариант. Острое желание рассказать все слизеринцам сразу заскакало на кончике языка, а сердце быстрее забилось в груди, становясь чересчур тяжелым.

Ее так тянуло к ним. Так безмерно хотелось быть с ними всегда и везде. Постоянно. Гребаное чувство заполонило разум и сердце, и желание кинуться им на шею, прося прощение за своё поведение, заметалось во всем теле. Гриффиндорка замерла, как олень при свете фар, понимая, что уходить от них она не хочет, но и признаться, что придумала все эти странные действия с ее стороны тоже не могла. Сейчас Грейнджер не знала радоваться ей или плакать, ведь ее планы исполнялись. А это означало, что надо вести себя так, как сказала Джинни.