– Доброго вечера, – произнес он, блеснув в темноте не по-старчески острым взглядом. – Как наше дело? Достигнута ли договоренность?

– Совершенно верно, мастер, – почтительно ответил Даниил. – Достигнута.

– Тогда вам стоит приступить к делу незамедлительно. Сумрак уже готов к полету, – Константин выпрастал из широкого рукава руку и указал на замковый двор.

Словно только этого и дожидаясь, там зашевелилась какая-то громоздкая тень. Когда она выбралась в свет ближайшего фонаря, стало понятно, что это гигантский ворон. Птица была настолько большой, что на его спине верхом легко уместилось бы три-четыре человека. Повернув голову, Сумрак уставился своим черным глазом на магов, нетерпеливо трепля крыльями.

Не тратя больше времени на разговоры, магистр и его ученик спустились по лестнице с галереи во двор и направились к гигантской птице, черной, как безлунная ночь. Гроссмейстер Ордена и гость, молча, наблюдали, как они оседлали ворона, как тот распахнул огромные, словно паруса крылья и взмыл вверх. Поднявшийся от крыльев ветер, распахнул мантию гроссмейстера, и чуть было не сдул капюшон с головы гостя. Набрав высоту, ворон быстро исчез в сторону заката.

– И все же, я не понимаю, к чему такое беспокойство, – произнес Константин, поправляя свою хламиду. – Ведь о существовании особорожденного мы с тобой узнали не теперь. Раньше о его судьбе ты так не волновался. И не беспокоил меня на ночь глядя.

– Азуру было видение, – не сразу ответил гость, глубже натянув капюшон, – о том, что ему угрожает смертельная опасность. Дословно, она видела его смерть.

– Она видела, от чего грозит ему смерть? – нахмурившись, уточник глава Ордена.

– В том-то и дело, что нет. Известно лишь, что произойдет это когда пересекутся две судьбы: его и Мастера-Корабела.

– Почему же ты лично не займешься его судьбой? – поинтересовался гроссмейстер Константин, снова сложив руки на груди – рукав рукава и блеснув в сторону гостя пристальным взглядом. – Мало кто, из ныне живущих, может сравниться с тобой в силе. Задачка как раз для тебя.

– Мне нужно разобраться с пророчеством, учитель, – гость повернулся к гроссмейстеру и почтительно склонил перед ним голову. – Я займусь особорожденным лично, но с другой стороны дела.

– Предсказания – наука не точная, примерно, то же самое, что и синоптики, – резонно заметил старый маг, взглянув в сторону долины. Его взор затуманился от нахлынувших воспоминаний, связанных со всем этим не простым делом. – Не беспокоишься ли ты больше положенного?

– Лучше перебдеть, чем недобдеть, – качнул капюшоном гость. – Случись чего, опять ждать века пока родится следующий? Нужно разобраться с его родословной, а более того, как такое может быть, что его судьба и судьба его предка пересекутся.

– В любом случае, для нас большая удача самое его появление. Возможно, с его помощью, наконец-то нам удастся переломить судьбу Аранхейма. Обитель получит шанс на возрождение, – многозначительно произнес гроссмейстер, но оглянувшись, он увидел, что стоит в одиночестве. Ни в галерее, ни в замковом дворе позднего гостя цитадели не было и в помине, как будто и не стоял никогда.

Покачав головой, гроссмейстер Константин, запахнул поплотнее мантию от промозглого ветра, дувшего из долины и зашагал по галерее. По мере его приближения фонари, висевшие, по обеим сторонам зажигались сами собой, и так же сами по себе гасли, когда он удалялся.

* * *

В последнее время погода в столице стояла солнечная и от того в участке городской жандармерии, как и везде в городе было душно и жарко. От зноя страдали в равной степени, как служителя порядка, так и нарушители его. Вытерев рукавом пот, сержант обмакнул перо в чернила и, высунув язык, принялся старательно выводить строчки протокола:

«…Такого-то числа, от основания Аранхейма, за нарушение общественного порядка…» макнул перо в чернила и в скобках обозначил «драка» «…были задержаны – гражданин королевства Эролид граф Агат-Фредерик Александр Кристин де Валла и два иностранных гражданина – Сульфиус Зварач и второй назвавшийся Крампасом. У последнего документов, удостоверяющих личность, при себе не оказалось…»

Сержант снова занес перо над чернильницей, но в этот момент его отвлекли. Тот самый задержанный господин граф Кристин изволил буянить. Все еще не протрезвев, он, лежа на жестких нарах несколько раз ударил каблуком в решетку двери изолятора. Каблук не выдержал такого безжалостного обращения и отвалился.

– Эй, вы! – не успокоился на этом задержанный. – А ну быстро выпустили меня из этого обезьянника! Мой отец сам лорд Кристин, а брат мастер Малёк. Вы слышите меня?! Вы все пойдете к Тетке Гралне Куличики охранять, если вас, конечно, в жуков навозных не попревращают или еще чего похуже.

Другие арестованные, находящиеся в двух соседних таких же камерах, поддержали его дружным гулом и матерными комментариями в адрес законников. У этого контингента рожи были как у заправских уголовничков и они не упустили момент поразвлечься на свой лад. Они вовсе не были солидарны с юным дворянчиком-мажором, просто использовали лишнюю возможность попортить кровь столичной жандармерии.

Не собираясь этого терпеть, капрал подошел к решетчатой двери камеры и пару раз ударил дубинкой по прутьям.

– А ну, успокоились все! – пригрозил он. – Особо буйным, могу предложить карцер. Без оглядки на звание и титул.

Агат скорчил рожу, но буянить прекратил. В карцер, действительно могли засадить любого, хоть простолюдина, хоть дворянина, а там ни встать, ни лечь, ни сесть толком нельзя. Еще эта проклятая головная боль от выпитого. За, что только такая кара…

Откинув со лба слипшиеся от пота волосы, он потер лицо ладонями и сел на нарах, свесив руки между коленей. Молодому повесе было слегка за двадцать, одет он был в штаны, рубашку и жилетку по последней моде, но только все грязное, как если бы его светлость в канаве ночевал. Туфли были в еще более плачевном состоянии, один из них только, что лишился каблука.

Чуть длинноватые светлые волосы Агата свалялись от пота и придорожной грязи, а на лице имелся отчетливый след чьего-то кулака. На плече, под оторванным рукавом виднелся еще один синяк. Вообще молодой дворянин выглядел скверно, примерно такое же у него было и настроение. От чего он и решил отыграться на своих сокамерниках.

Подняв мутноватый взгляд, он уставился на высокого, плечистого дылду в камзоле и лосинах иноземного фасона и сидящего рядом с ним коротышку в черном плаще и шляпе. Некогда пышный плюмаж на этой шляпе был помят и частично вырван с корнем. Парочка сидела напротив Агата, бросая на него недовольные взгляды. Это были те самые Сульфиус Зварач и Крампас загремевшие в каталажку исключительно по милости молодого пьяницы. Они старались не замечать его, но это было трудно делать в камере два на три метра.

Склонив голову сначала на один бок, потом на другой, Агат тщательно рассмотрел своих сокамерников и наконец, выдал:

– Моя вам рожу набить. Ваша плакать, – не успокоившись на этом, молодой дворянин стал подкреплять свои слова жестикуляцией. – Ваша моя понимать или не понимать? Ваша тупой иностранцы?

Два тупой иностранца все прекрасно понимали, но отвернувшись к обшарпанной, исписанной всевозможной похабщиной стене, он старательно делали вид, что ни слова не разбирают на элирском. Почесав в затылке, Агат с новым упорством принялся объяснять гостям столицы какие они тупые, сопровождая все это нецензурной жестикуляцией.

Кто его знает, сколько бы продолжалось это безобразие, если бы в участок не вошли двое. Один не молодой в коричневом с бронзовым тиснением сюртуке и с тростью в руках. Его неравномерно поседелая голова говорила о том, что работка у него, скорей всего нервная, а острый, цепкий взгляд, что делает он ее хорошо. Второй был гораздо моложе, примерно ровесник Агата, одетый в простую неприметную одежду мещанина и широкополую шляпу. В такой шляпе, и в жару от солнца спрятаться можно и в слякоть от дождя. Темные волосы, острый подбородок и черные, как угольки глаза, выдавали в нем выходца из южных провинций королевства.