случилось, я так и не смог понять.

Арон решительно скинул с плеча оружие и снял куртку. Освободившись от ботинок и

остальной одежды, он ступил на прохладный белоснежный пол.

- Значит, узнаешь в этот раз! - решил кузнец. - Я не хочу жить в неведенье.

Белоснежная капсула плавно приняла горизонтальное положение и опустилась на пол. С

тихим, еле слышным шипением поднялась громоздкая крышка, приглашая Арона внутрь.

- Эсхил?

- Да Арон?

- Если кто-то из крылатых нарушит защитный периметр, пока я тут... не сбивай. Просто не

впускай. Это возможно?

- Да, мой господин. Я активирую силовой барьер вокруг скал, и постараюсь никому не

навредить.

- Хорошо. И пригляди за Сольвейг, если Уны не будет рядом. И… за ней тоже пригляди.

Ну так… на всякий случай.

- Не беспокойся. Я установил стабильную связь с ее защитной оболочкой. Она в

надежных руках.

Арон кивнул. Присев на край капсулы, он закинул ноги и вытянулся во весть рост. Заняв

свое место в реакторе, он бегло огляделся и попытался успокоиться. Когда это худо-бедно

удалось, он произнес:

- Приступай!

Крышка медицинского реактора, сияя мягким светом, опустилась сверху, окончательно

отделяя Арона от окружающей действительности. Внутри капсулы воцарилась

абсолютная тишина, свет мягко померк. Приятный сладковатый дымок просочился в

легкие. Тревожные мысли как-то сами покинули его, на душе воцарился покой и

умиротворение. Арон подумал, что, должно быть, именно так приходит смерть, и

вздохнув, сомкнул свои веки. Последние проблески сознания, промелькнув в голове

размытой чередой красочных всполохов, покинули его. Сердце Арона остановилось.

Воцарилась тьма….

Глава 25. Время пришло.

Где-то на другом конце большого леса, среди белых скал, где дома и дворцы искусно

вырублены из сияющего на солнце мрамора. Где крылатые люди взращивали свои

висячие сады. В просторных палатах, окруженная близкими людьми, под чутким

присмотром королевы матери, Сольвейг открыла глаза.

Боль утраты пронзила ее тело словно стрела. Она не поняла, что случилось, где она, и кто

эти фигуры вокруг. Но было совершенно ясно – случилось непоправимое. Слезы

застилали ее взор. Они катились не переставая. Ком в горле мешал ей дышать. Сольвейг

резко села, и попыталась встать на ноги. Но кто-то до боли знакомый, и так приятно

пахнущий подхватил ее под руки. Сразу встать не случилось. Что-то тянуло ее назад. Она

промокнула глаза ладонями и обернулась…. Ах да, это же ее крылья. Правда, цвет у них

почему-то был теперь иной. Не такой, как прежде. И доспехи что надеты на ней, тоже

казались странными.

- Что со мной? - прохрипела она еле слышно.

Стоило задать этот вопрос, как образы последних запомненных ею событий, обрушились

лавиной на полу очнувшееся сознание.

- Где он!? – хриплым, словно чужим голосом спросила она.

- Кто, кузнец? - тихо спросила мама. Это она держала ее под руки, помогая стоять.

- Арон его имя…. Что с ним?! – Встревожилась Сольвейг. Ее сердце тревожно стучало в

груди.

- Он не захотел лететь с нами, - мягко ответила королева.

- Вы… что-то сделали с ним? Где отец!? – захрипела Сольвейг, чувствуя, как внутри

закипает ярость.

- Я звал его с собой, – послышался спокойный ровный голос Ангуса. - Уна тому

свидетель. Но кузнец… Арон отказался. Сказал, что сам найдет тебя, когда придет время.

- Он… сказал что-то еще? – подавив растущую ярость спросила Сольвейг.

- Ага… - король усмехнулся. - Сказал, что сровняет белые горы с землей, если с тобой

что-то случится.

Сольвейг в своем замутненном сознании с трудом осознала услышанное. Выложив слова

словно кирпичики в голове, она поняла их смысл. Сразу стало легче.

- Да… так бы он и сказал. – Она пошатнулась и присела на край постели. Силы никак не

желали возвращаться к ней. По крайней мере, не так быстро. Крылатая дева какое-то

время рассматривала свои руки и тело, закованные в легкую, черную, поблескивающую на

свету, броню.

- Мы не смогли снять это, – послышался еще один до боли знакомый голос. Услышав его, Сольвейг ощутила гнетущее чувство вины, и, собравшись с духом, обернулась.

Конечно же, это был Хаук. Ее старый, мудрый учитель. Человек, который был, наверное, роднее, чем кто-либо в этих палатах. Пожалуй, по духу, он был для нее ближе, чем родная

мать.

- Хаук… - она забыла, о чем хотела сказать, стоило только увидеть сложенные крылья за

спиной старца. Все что она смогла сделать, это указать на них пальцем.

- Ах, это? Все благодаря тебе! - старец расправил могучее оперение, перед Сольвейг.

- Как… такое возможно? – выдавила она из себя, превозмогая хрипоту.

- Ты исполнила свое предназначение. Свершилось! – радостно объявила королева мать, всплеснув руками.

- Но, я ничего такого не помню… – возмутилась крылатая дева.

- Ты потратила уйму сил и проспала несколько суток. Но, то, что случилось… Это было

нечто такое… - Королева никак не могла подобрать слов.

- Это было… немыслимо, дочь моя, – вздохнул король. – Просто невообразимо. Даже в

мечтах я не смог бы такого представить.

- Да, милая. Это было как в сказке…. Как только забрезжил рассвет, крылья твои

озарились и сияние их затмило само солнце. Длилось это не долго, но вместе с тем, казалось, что прошла вечность. Потом ты потеряла сознание. Лишь немного придя в себя, мы обнаружили, что отец твой невредим, раны наши исчезли без следа, а Хаук вновь

обрел свои крылья.

- Звучит как бред умалишенного, – усомнилась Сольвейг.

- Я живое тому подтверждение! – отозвался ее старый друг и наставник.

Сольвейг немигающим взглядом уперлась в пустоту. Спустя мгновение она ощутила

резкий рвотный позыв, и едва его сдержала. Заботливая мать щелкнула пальцами, и

проворные служанки тут же проводили Сольвейг в умывальню. Там ее как следует

вывернуло наизнанку.

Королева взглянула на лекаря, скромно сидящего в сторонке, но тот лишь развел руками.

Дескать, чего вы хотели в ее положении. Радуйтесь, что жива.

Вскоре, Сольвейг вернулась. Лицо ее было бледным, взгляд хмурым.

- Так… что же со мной?

- Вам бы поесть горячего, и погулять на свежем воздухе, – посоветовал лекарь.

- Я задала вопрос! – она повысила голос забывшись. Стены содрогнулись от мощного эха, с окон посыпались осколки стекла. Она тут же поняла, что наделала своим могучим

гласом. Но было уже поздно. Королевский лекарь, встряхнув свое одеяние, встал.

Избавившись от мелких осколков, осыпавших его, он удрученно оглядел потрескавшиеся

очки. Затем, вздохнув, критично осмотрел Сольвейг с ног до головы.

- М да… это еще цветочки. Боюсь представить, что будет дальше, зная ваш буйный нрав.

- Простите, я не хотела. – Сольвейг потупила взор.

- Вы сказали… «простите»?! – удивился лекарь.

Сольвейг склонилась к старцу и уткнулась лицом в его плечо.

- Вот так чудо из чудес…. - пробурчал он, не зная, что с этим делать.

Она промолчала в ответ. Лекарь вздохнул, убрал испорченные очки в карман, и устало

улыбнувшись, взял ее за плечи.

- Вы беременны, моя дорогая. Поздновато, конечно, но это случилось. Поздравляю!

Лицо Сольвейг вдруг налилось краской. Помнится, в свое время этот убеленный сединами

старец, тоже хлебнул горя по ее милости.

- Простите меня, если сможете, – прошептала она, чтобы было слышно только ему.

Лекарь, конечно, понял, что она имела в виду. Положа руку ей на грудь, он так же тихо

ответил:

— Это уже не важно. Я все забыл, забудьте и вы. Волноваться теперь вредно. Кушайте

хорошо, спите, соблюдайте покой. Даст Бог, все будет хорошо.

Сказав это, доктор поклонился присутствующим и удалился из покоев. Ему срочно нужно