Его пальцы впились в ее бедра, крепко прижимая их к софе, а язык безнаказанно бороздил
ее скрытые просторы. Все, о чем она пыталась думать в этот момент, все что видела и
слышала вокруг, что ощущала - все сплелось в единый, абстрактный аляпистый жгут... и
разом оборвалось! Горячая, неконтролируема и всепоглощающая волна поднялась снизу, от живота, где его губы терзали ее плоть и захлестнула ее с головой...
Это было по истине нечто... ее ноги схлопнулись как створки капкана, уткнув его лицо в
раскрытую бездну ее разгоряченного естества. Благо бедра ее были сложены природой
достаточно широкими, и он не почувствовал боли. Ее тело так выгибалось, и сотрясалось, что пришлось вцепиться в бедра, чтобы не сломать себе шею. Продолжалось это совсем
не долго, но потом случилась судорога, продолжавшаяся несколько минут... Вырваться
сразу не получилось и Арон терпеливо ждал, уткнувшись сопя носом в ее лобок.
Открыв глаза, рыжая бестия не сразу поняла, где находится. А когда пришла в себя, не
смогла разжать ног. Приятные спазмы охватывали ее тело при малейшем движении... Но
через какое-то время, она все же смогла с собой совладать. Высвободившись наконец из
ее плена, кузнец смог отдышаться. Он встал, и с хрустом расправил плечи. Спину и шею
ломило от напряженного сопротивления.
- Ты мне чуть шею не сломала... - посетовал он.
- Прости... со мной это впервые.
- Не слабо...
— Это оно и было? - она растерянно моргала, глядя на него.
- Блаженство? - он довольно улыбнулся. - Вероятнее всего.
Размяв шею руками, он сел рядом с ней на софу. Простыни под ее пальцами превратились
в лохмотья, как и часть старой обивки.
- Хорошо, что это не моя спина... простыням конец. А софа еще поживет.
Сольвейг опустила глаза.
- Ты... расхотел быть со мною?
- Нет, просто моя спина, дорога мне как память, - отозвался кузнец.
На что Сольвейг тут же перевернулась на живот, и накрыла голову крыльями.
- Так, я не причиню вреда?
- Пожалуй нет.
Он поцеловал ее спину и нежно погладил рукой ягодицы. Теперь его черед.
- Погоди-ка... - Взяв с пола подушку он подсунул ее деве под бедра, и медленно обошел
вокруг. Зрелище было по истине волнительным... Чистокровная валькирия лежала перед
ним в предвкушении близости. Чистая, благоухающая ароматными травами...
разгоряченная своими желаниями. И это не было сном. Обойдя прекрасную деву сзади, Арон неспеша оседлал ее ноги. Сладостно наслаждаясь моментом, он, плавно скользнув
вперед, обнял ее тело так, чтобы чувствовать в своих ладонях ее налитую грудь.
Сольвейг тут же обняла его руки. Крепко зажмурив глаза, она всем своим естеством
трепетно ощущала, как он медленно проникает в нее. Как, пронзая влажную плоть, проскальзывает в ее лоно. А потом его жилистое древко, осторожными толчками
растягивает и раздвигает ее чрево. Как оно продвигается в глубь сильного, но податливого
тела, вытесняя любовные соки наружу.
Он входил в нее долго. Осторожно и с трепетом. Ее тугая, не привычная к ласке плоть, медленно, но добровольно принимала его. И от этого разум его просветлился. Он наконец
признался себе, что все что происходит - происходит здесь и сейчас. И это наяву. Его по
истине немалый орган окончательно окреп. Такое чувство, словно его обмотали и
перетянули невидимыми жгутами... Ее горячее чрево обнимало его так крепко, что он
боялся не выдержать и испортить момент. Но кузнец сдержал себя усилием воли. Когда
же его прохладный живот, наконец коснулся ее разгоряченных ягодиц, он ощутил предел
и остановился. Но Сольвейг, сжав его руку, попросила продолжить... Навалившись всем
весом, кузнец закончил начатое, коротким, но плавным толчком.
- Так вот что значит слиться воедино... – в сладком беспамятстве, прошептала она.
Ответа она не ждала. Мелкая дрожь - предвестник волн приятной теплоты, уже побежала
по ее нервам. Дыхание перешло в еле слышный хрип, пульс участился. Сознание
медленно уплывало куда-то в даль и ввысь... Говорить больше не хотелось. Член кузнеца
крепко засел в ее чреве, а пальцы его нежно терзали окаменевшие соски. Напряжение
нарастало, колени его стиснули ее бедра, а лобок медленно, но верно втиснулся меж
ягодиц. Ее пределы он давно преодолел. А теперь достиг и своего. Впервые в своей
унылой жизни молодой кузнец так глубоко погрузил свой венец в недра женщины.
Казалось его одинокий клинок наконец то обрел столь желанные ножны. Сольвейг
искренне возжелала его, и добровольно приняла в свои чресла. Это тоже случилось
впервые…
В пьянящем экстазе он нанизал ее на свое копье еще сильней, словно, желая проткнуть
само мироздание.... Поток семени пробил себе дорогу так резко и обжигающе, что кузнец
вскрикнул... Сжав тело Сольвейг в порыве страсти, он излился в нее в животном порыве.
Обильно и многократно... Дрожь в ее теле только усиливалась от его порыва. Он
органически чувствовал связь между изливами своего струящегося семени и волнами
экстаза, которые отзвуками грома отзывались в ее теле. Он чувствовал, как мышцы
Сольвейг перекатываются, под блестящей от пота кожей. Словно ретивая кобыла,
оседланная без седла, несла его вдаль… А она лишь сильнее сжимала его руки, вверяя
рваным простыням свой пронзительный стон.
Излив семя однажды, кузнец не оставил ее в покое. Страсть разгоралась внутри него
яростным пламенем. Перевернув рыжеволосую валькирию на спину, он вторгся в ее
локоны своими руками и впился в ее приоткрытые, полные губы. Плоть его, быстро нашла
дорогу в ее чертоги и пришла в движение, заставив Сольвейг снова ощутить внутренний
жар и волны неведомого доселе исступления. Она так хотела его обнять! Крепко и
страстно… но не решалась, боясь сделать больно. Однако страсть, поглотившая их в свои
пучины, вскоре заставила забыть обо всем... Только плоть, объятая плотью, только
страсть, объятая страстью.
Сейчас он был сильным и нежным мужчиной, а она мягкой и податливой женщиной, только и всего. Все что было ранее, все различия и догмы стерлись, или остались где-то
там, позади. Он просто чувствовал ее, а она наслаждалась им. И больше ничего. Экстаз
сменялся экстазом. Волны блаженства томными каскадами разливались по их телам. И
лишь развеяв всю накопившуюся похоть, утомленные и разгоряченные любовники
погрузились в дремоту. Наполнив сосуд любви до краев, обмякший член кузнеца обмяк и
плавно выскользнул из крылатой девы. Прочувствовав этот момент, она забылась
глубоким счастливым сном…
Глава 13. А утром он ушел…
А утром он ушел. Укрыл мерно сопящую деву одеялом, аккуратно поправив раскинутые
крылья. Взглянул сквозь задернутое окно на предрассветные сумерки и спящий городок в
низине. Тихо спустился по ступенькам, ведущим куда-то вниз, перекусив, чем Бог послал.
Закрыл за собой люк и оставил за собой лишь звенящую тишину. Так было проще.
Предчувствие говорило кузнецу, что случившееся этой ночью возможно никогда больше
не повторится. Как ни жаль. Он ощущал неотвратимое приближение чего-то трагичного, опасного, и уже совсем скоро. Жаль, но предчувствия редко его подводили. Гнетущая
уверенность в неизбежности события неизменно сопровождалась надеждой что оно, событие - не случится. Но у судьбы на все свои взгляды.
Гранитные ступени первого лестничного пролета оканчивались небольшой площадкой и
массивной деревянной дверью. За дверью небольшой пыльный погреб, сложенный из
самодельных глиняных блоков с небрежно прибитыми, местами поломанными полкам.
Темно, сыро. Полная иллюзия запустения. Все как надо.
Постояв с минуту во мраке, чтобы глаза привыкли, кузнец взмахнул перед собой рукой.
Ничего не произошло. Он начал считать в уме секунды. В душу закралось неприятное
