Впрочем, все эти размышления, исследования и изыскания стоит оставить на потом. Ведь неизвестно, сколько времени продлится затишье на стройплощадке – то ли пару дней, то ли месяц. Так что надо побыстрее все тут осмотреть и где надо покопаться, стены там простучать, под половицы заглянуть. Поставить себя на место прячущего. Есть у меня, например, ценная вещь, а на дворе – грозный семнадцатый: рабочий тащит пулемет, веют враждебные вихри и обреченный буржуй спешно доедает дичь с ананасом. Ситуация многообещающая… Я знаю, что эту вещь могут украсть – она привлекательна внешне и ее ценность не вызывает сомнений. В то же время я не хочу закапывать свою собственность где-нибудь в глухом лесу, она должна быть рядом. Может я желаю по вечерам ею наслаждаться или в нужный момент быстро пустить в дело.
Вариант первый – спрятать по месту жительства в тайник, вариант второй – там же, по месту жительства, просто замаскировать, то есть сделать малопривлекательной и малоценной на вид. В обоих случаях место должно быть достаточно спокойным, не подверженным каким-либо случайным коллизиям. Стационарное место. Постепенно мысли замедлились и утратили определенность – ведь чертов портвейн только поначалу обостряет сообразительность, да и то очень не надолго. Потом следует сон…
И тут мои так называемые размышления были прерваны странным посторонним звуком. Я прислушался – по лестнице поднимались. Неспешно так, уверенно, даже с присвистом. Спрашивается, что делать? С одной стороны сижу я далеко и незаметно. С другой стороны бежать сейчас куда-то, даже просто идти, значит пыль поднять и досками заскрипеть. Да и чего я такого противоправного делаю? Выпил культурно и спокойно отдыхаю. Так что пока посидим и посмотрим. Я медленно сместился чуть вбок, чтобы сразу увидеть входящего и замер.
Он был одет очень странно, да и выглядел… «Как будто из-под земли вылез» – мелькнула неожиданная мысль. Брезентовый плащ с капюшоном вымазан свежей грязью, влажно блестящие сапоги в глинистых разводах. Абсолютно лысый и очень бледное лицо, цвета выросшего в самом темном углу сарая гриба. Он, болезненно щурясь, посмотрел в мою сторону, но определенно не увидел. Так скользнул взглядом, прислушался напряженно и спокойно отвернулся.
Я затаил дыхание. Мой странный гость, между тем, повернулся лицом к солнцу, прикрыл глаза руками и в такой позе робкой барышни на пляже замер. Мне показалось, что он наслаждается светом и теплом, ничего практически не видя. Это был настоящий житель подземелья. Определенно! Вот так Дом! То-то я его сразу прочувствовал… Прошло минут десять, гость удовлетворенно хмыкнул и так же неспешно покинул чердак. Я слышал, как он спускался, потом далекий стук металла и тишина. Я осторожно выглянул – во дворе, естественно, никого не было.
Вокруг меня кипела жизнь огромного города, люди и автомобили двигались во всех направлениях, был теплый осенний день. А я не мог не то что спуститься вниз – просто подняться на ноги! Мне почему-то стало страшно. Я очень четко представлял путь вниз – лестница, площадка, еще лестница, еще площадка… Но вместо теплых ступенек такого желанного, но бесконечно далекого крыльца в конце пути я видел темный провал в бездну… Я ощущал ее кислый, липкий запах, я слышал удаляющиеся чавкающие шаги и абсолютно точно знал, что выхода оттуда нет. Во всяком случае, для меня. И солнце, до того лениво висевшее в зените, прямо на глазах стало сваливаться куда-то за крыши быстро темнеющих домов. Времени оставалось совсем мало.
Я крепко выругался для бодрости и, собрав имущество, двинулся к выходу. Дом точно ощетинился – он мешал мне идти, хватал за ноги вывернутыми пальцами балок и коварно бил по голове поломанными ребрами стропил. Он бормотал, ехидно скрипящими досками и гулко хлопнувшей рамой, аж осколки стекла зазвенели: «Куда? Назад… Ты слишком рано собрался и слишком быстро уходишь! Игра только начинается, мой маленький дружок…» Я плюнул на хладнокровно-спокойный внешний вид, коим всегда так гордился, и сыпанул вниз прыгая через три ступени и продолжая выкрикивать разные бодрящие слова. Последнее усилие, прыжок и я на свободе. Вроде бы жив и почти цел…
– Парецкий! Что за ужимки и прыжки? – у самых ворот, составив портфели в пирамиду, стояли Поросьян и Беркшир. Никогда не думал, что их созерцание доставит мне такое наслаждение! Мои старые славные друзья, как рад я вас видеть! Теплые рукопожатия и вот я уже рассказываю им про случившееся буквально несколько минут назад.
– Сколько вы выпили сегодня, сэр? – прервал меня на самом интересном месте Беркшир совсем как американский полицейский в недавно виденном им на каком-то закрытом просмотре и неоднократно нам пересказанном фильме. А Поросьян, наоборот, совершенно серьезно заметил, что даже сравнительно примитивные натуры (типа меня, ясное дело) иногда испытывают подобные видения в определенных местах, особенно если в кругу их общения представлены неординарные личности (типа него, соответственно) способствующие умственному росту окружающих. И даже произнес какие-то мудреные психологические термины явно недавно прочитанные и вертевшиеся на языке.
Но я уже пришел в себя, поэтому препираться не стал, а просто завел их внутрь. И молча показал то, чего сам в ходе бегства рассмотреть не успел, но в существовании чего был абсолютно уверен: еще влажные отпечатки сапог уходящие в сумрак подвала по заваленной мусором лестнице.
Беркшир шепотом спросил, спускался ли кто-нибудь туда, когда мы тут работали. Я покачал головой – мол, и наверху работы хватало. А ходил ли я туда сегодня? Я поднял палец, обозначив место моих сегодняшних размышлений. А Поросьян так же шепотом сказал, что надо спуститься и все разведать. В конце концов, нас трое. И удовлетворенно закончил, что не зря они с Беркширом решили меня сегодня разыскать. И что именно он правильно и своевременно предположил, где именно меня можно найти. Стараясь не оступиться мы медленно двинулись вниз – в самую суть неведомого и страшного…
К нашему удивлению и радости, там было не слишком темно – полуслепые окошки у самого потолка и в дальнем углу еще одна лестница наверх, на другую сторону дома. Старясь далеко не отходить, мы осмотрелись – самый обычный подвал. Груды мусора, обрывки проводов и покореженные трубы одна из которых сочилась дурно пахнущей мутной жижей. Под ногами хлюпало. В голове мелькнуло «влажный сумрак пропитанный страхом», но я уже был не один. А это, согласитесь, совсем другое дело…
– Он пришел отсюда, – Поросьян решительно встал на обычный чугунный люк с неразборчивой аббревиатурой, – Из городских подземелий. Но кто он? И что он тут делал? Мы должны выяснить…
– Какая разница, – не согласился Беркшир, – давайте клад искать, обещанный Парецким, а не сантехников всяких, которые по подвалам трубы починяют.
Да, здоровый прагматизм Беркшира легко убивает даже саму прекрасную фантазию, но при этом несет определенный заряд здравого смысла. Мы поднялись на чердак, удобно расположились на моем насиженном месте и взялись за составление плана кампании…
– Первое, – как всегда без приглашения приняв на себя роль председателя, начал Поросьян, – загадочного сантехника беру на себя. У нас в Универе есть ребята, с которыми берусь поговорить. Они летом по комсомольской линии каменоломни в Крыму исследуют, где во время войны партизаны прятались. И клуб спелеологов у них в нашем подвале оборудован – некий Шериф там верховодит. Не может быть, чтобы они в Москве, сложа руки, сидели. Наверняка исследуют нижние горизонты.
