Однако, несмотря на всю мою уверенность вместо клада мы нашли целую кучу неприятностей. Для начала Поросьян оступился на лестнице и разбил обе бутылки портвейна о каменные ступеньки. Потом Беркшир налетел на ведро, опрокинул его и вляпался в широко разлившуюся белую краску обеими ногами сразу. А в довершение на нашем пути откуда ни возьмись появилась целая бригада юных пролетариев, которые от души стали вымещать на нас извечную нелюбовь своего передового класса к отстающей интеллигенции. То есть к нам, если кто не понял.

Надо ли говорить, что мы не стали проявлять бессмысленный героизм, а при первой же возможности решительно пробились через потные ряды противника и смело обратились в бегство. Увы, вымазанные краской ботинки Беркшира оставляли хорошо заметные в темноте белые следы, по которым нас раз за разом выслеживали и с неизменным однообразием брали в плотное кольцо. В конце концов, нам совершенно случайно удалось выскочить на улицу через какую-то незаметную дверь и раствориться в ночной тьме…

Неожиданно для себя я перестал смеяться и сказал:

– А вы никогда не задумывались, что в тот момент я действительно знал, где спрятан клад? Он точно позвал меня и я пошёл!

Сам не знаю, почему так получилось. Просто как давеча, около того Дома, мысль сама собой мелькнула в голове, и в теле отдалось непривычной дрожью – очень легкой и короткой, почти мгновенной, как дуновение ветра по мокрой коже.

– Да, бежал ты, конечно, бодро… – задумчиво согласился Поросьян. – Только вместо клада нам досталось совсем другое…

– Ага, больно, но всем хватило! – Беркшир слез с парапета и, отряхнув заднюю часть штанов пухлой ладошкой, закончил, – Но думаю, что покопаться в той развалюхе стоит, хотя бы затем, чтоб потом, когда там кто-нибудь чего-нибудь найдет не рвать себе волосы на нежных местах.

– А ты куда собрался-то? – поинтересовались мы хором в надежде услышать именно то, что услышали:

– Куда, куда… В магазин, ясное дело! – не без гордости ответил Беркшир, помахав толстеньким кошельком.

Глава 2

Поутру проснувшись, я первым делом решил посвятить новый день учебе. Но, толкаясь в очереди на эскалатор ведущий к свету знаний, я подумал, что, в сущности, правильное решение может быть чуть скорректировано. В смысле новым днем следует считать день завтрашний. Потому что сегодня плохое самочувствие, да и осмыслить сказанное вчера стоит по горячим следам. А то потом многое или забудется, или исказится.

Оказавшись на улице, я первым делом навестил автоматы с газировкой стоявшие в кружок точно напротив входа. Не знаю, кто именно придумал такую планировку, но внешне это напоминало сбившееся в кучку стадо готовое к нападению волков – спина внутрь, морда наружу. По мне лучше было бы автоматы поставить лицом внутрь – они смогли бы беседовать вечерами… Испив воды без сиропа, я окончательно убедился, что она жажду не утоляет. Пожалуй, я и раньше об этом догадывался, практически знал, но теперь все строго стало на свои места. Значит, придется идти в "Капкан" – уютный пивбар-автомат коварно расположившийся на студенческой тропе от метро до института. К моему величайшему удивлению народу там оказалось мало – кроме окопавшихся в углу двух знакомых препов, делавших вид, что их тут нет, имели место не более пяти человек.

Гостеприимно подмигивали зеленые огоньки на автоматах, звякали монетки, шипело струящееся пиво. И пол еще не был загажен, и чистые кружки ровной пирамидкой сверкали у раздачи. Пахло утренней свежестью и каким-то моющим средством, которое то ли в пиво добавили для поднятия пены, то ли пол им помыли по случаю. Красота! Чтоб лишний раз не бегать я наполнил сразу две емкости и занял классное место у окна – на широкий подоконник можно и присесть, и портфель с тубусом поставить. Пиво как всегда было несколько разбавлено и не слишком свежо, но ведь оно оставалось пивом! Да и пена была что надо! Медленно, но верно легчало, я даже пару подсохших бутербродов с селедочкой взял. И все это время я сосредоточенно думал о вчерашней беседе. Дело в том, что ночью мне этом Дом приснился. Суть дела осталась за гранью сознания, но отрывочные кадры постоянно всплывали в голове.

То в Доме веселье идет по всем этажам – окна освещены, в распахнутые ворота въезжают кареты, смех, веселые крики, звон бокалов… Откуда-то  доносятся приглушенно звуки вальса – там играют несколько скрипок и рояль. Прекрасные дамы в кринолинах (до сих пор не знаю, что это за такая хреновина, но звучит красиво) и элегантные мужчины во фраках. Все чинно, благородно и красиво…

А то затаился он как тать в ночи, окна—двери заперты, по всему Дому шорох испуганный, а ворота на полусорванных петлях со скрипом качаются. По пустому темному двору холодный ветер мусор гоняет, в окна ветками голыми да мокрыми стучит: «Открывай! Все равно не спрячешься…» И не души вокруг…

Значит не так все просто! И ощущения, и мысли, и сны – все вокруг Дома вертится.  Да и товарищи мои вроде бы идеей прониклись. В конце концов, что страшного случится, если мы туда сходим? Вопрос, когда это лучше сделать – днем может быть людно, ночью ничего не увидишь. И тут меня осенило! Надо прямо сейчас съездить, благо недалеко – на метро до площади Ногина и по Солянке десять минут в сторону Яузы. И посмотреть, что там происходит. Может, его уже снесли? Или наоборот – полностью реконструировали? Допив пиво, я помчался обратно в метро…

Удивительно, но на огороженной инвентарным щитовым забором площадке никого не было. Дом стоял одинокий и задумчивый среди куч не вывезенного мусора и редких желтеющих деревьев уже сильно поломанных и обтрепанных безалаберными строителями. Ведь известно, что советский строитель – это особая порода. Он ни природу не любит, ни порядок не уважает, а грязи так вообще не боится… Я спокойно прошел через неплотно прикрытые ворота, поднялся на крыльцо и вошел внутрь – там было на удивление тихо и спокойно. Пахло старым деревом, пылью, штукатуркой и еще чем-то неопределенным, но не запустением – у запустения запах сырой и липкий… Большую часть крыши уже успели разобрать, и я легко нашел на чердаке симпатичный солнечный уголок, где можно было и ноги вытянуть, и спиной к теплым кирпичам привалится. Приобретенный по дороге портвейн марки "Агдам" приятно освежил и придал мыслям требуемую остроту.

Первым делом я попробовал понять, что именно могло быть спрятано в Доме, если такой факт вообще имел место. А то ведь может получиться как с тем кладом – искали, да не там, нашли да не то, а возвращаться теперь поздно. По-хорошему, надо с истории начинать: кто и когда жил, чем знаменит, какие события вокруг дома происходили. До революции скорей всего по два хозяина было на каждом этаже – слева и справа от лестницы. Такая вот получалась нормальная буржуйская квартирка в десять—двенадцать комнат – «…вот так богачи развлекались и жили, у нас уже нет и не будет такого…»

Мне, правда, снился Дом весь в огнях, как одно целое, типа городской усадьбы. Но в реальности такой усадьбой он быть не мог, поскольку все этажи были одинаковыми по высоте, а в усадьбе они бы все разные были: внизу парадные залы с высокими потолками, а наверху жилые комнаты пониже. При советской власти, ясное дело, буржуев уплотнили (кстати, очень правильно сделали) и организовали коммуналки – клетушек нагородили из больших комнат, где дверь забили, где наоборот стену продырявили. Сейчас это особенно заметно, потому как временные перегородки распотрошили и появились, как прошлогодние листья из-под талого снега, следы былой роскоши…