– Колеман, не двигайся, – капелька пота стекала по виску мужчины, и он с замиранием сердца ждал конца.

Через пару мгновений, когда сияние лучей начало затихать, Оливер резко опустил руки вниз и начал втягивать лучи в перчатки, словно магнит.

После секундного помутнения мужчина снял перчатки и бросил их в железный кувшин, стоящий на краю стола. Он развязал парня, и уже потемневшие повязки тоже полетели к перчаткам.

Почувствовав свободу, парень облегченно выдохнул: сколько это длилось? Минут 5… 10? Казалось, вечность.

– Раньше повязки темнели лишь отчасти, – в серо-зеленых глазах отражалось горение повязок в железном кувшине. – Сейчас же они почернели полностью. Боюсь, в следующий раз они не выдержат, и ты вырвешься.

Мозг парня был словно в огне, и он ненавидел отца, которого тянуло на разговоры в такой момент.

Что было с ним в тот момент, когда все озарило светом? Он был в полной тьме, и дело вовсе не в завязанных глазах. В момент начала ритуала марлевые повязки будто превратились в железные прутья, он лишь чувствовал, что нечто вытягивает из него силу, а главное шепот… Шепот тысячи голосов, что превращаются в гул и сводят с ума, и в эту секунду хочется закрыться ото всех, да хоть застрелиться, но ощущать лишь тишину.

– Сколько не сжигай их, твоя сила не становится слабее. Этот ритуал использовали в древности для лишения врагов способностей, но ты другой, на тебя это мало действует.

– Я… – голос парня сорвался, и он странно посмотрел на отца, – пойду к себе.

Колеман поднялся с кресла и подошел к двери, открывая ее.

– Иди.

Комната парня была небольших размеров: в углу у окна стояла односпальная кровать, напротив располагался компьютерный стол с необходимым оборудованием.

Большое окно освещало комнату без дополнительного света люстры. Глядя на такие скромные апартаменты, никому не пришло бы в голову, что ее хозяин является сахиром, находяшимся в бегах.

«Мое состояние ухудшается, с каждым разом и чувство, что кто-то пытается залезть мне в голову, все усиливается».

«Этот ритуал… Он безопасный?»

Бесцельно пялясь на потолок, юноша не заметил, как уснул посреди дня.

Для каждого из ребят предыдущий день имел свои сложности, но наступил следующий, сталкивая их в спортзале, ожидая физрука.

– Ты знаешь, сколько у нас колб в лаборатории?! – день не день, если он не начнется с возмущений брюнета. Парень говорил без остановки, одновременно делая разминку.

– Нет, – голова Колемана давно прошла, но он все еще чувствовал некую слабость в теле, одновременно молясь о том, чтобы не свалиться из-за нее посреди зала. Это был бы позор.

– А я знаю! Пятьдесять одна колба! Пятьдесять одна, Колеман! Ты представляешь?! Он заставил меня их перетереть пять раз! Я мозоли себе натер, – он продолжал тыкать своими руками в лицо парня, получая в ответ лишь смешки и фырканья.

– Тебе смешно, а мне страдай, – пробурчал Митчел.

– Да ладно тебе, – Колеман ударил друга по плечу. – Иди съешь шоколад и успокойся, – рассмеялся парень.

– У меня нет с собой шоколадки, – от этой мысли его настроение упало еще ниже.

– Как же так?! – наигранно вскрикнул Колеман.

Ему казалось, что скорее шоколад снимут с производства, чем Митчел появится без единой заначки в кармане.

– Мама вчера нашла у меня в рюкзаке обертку, я забыл ее выбросить. Ну и мне попало немножко. Так что, у меня пока напряженка с финансами, – заключил парень, неловко потирая затылок.

– Ну, что! – при появлении в дверях высокого мужчины спортивного телосложения все затихли, а парни съежились в кучку.

Рик Стрэк – мечта всех выпускниц, которые то и дело пытались его соблазнить, надевая шорты покороче и майки пооткровеннее. Он появился здесь несколько месяцев назад и стал самым обсуждаемым объектом в стенах данного учреждения. Все, кому не лень, будто сговорившись, начали записываться на ранее никому не нужный кружок дартса лишь потому, что Стрэк возглавлял его. Но буря вокруг Рика стихла, когда все поняли, что этот мужчина крепче любого орешка, а еще… он оказался геем. И этот факт напрочь отбил любовь к физкультуре у доброй половины мужского пола.

Мистер Стрэк совсем не был похож на мужчину с чуткой душевной организацией, и поэтому эта небольшая тайна оставалась на уровне слухов: ее достоверность никто лично проверять не собирался.

– Всем смирно! – звонкий голос мистера Стрэка раздался эхом по залу. – Направо! Пошли!

– Боже, я выжат как лимон, – весь потный Митчел пытался развязать шнурки, сидя на скамье в раздевалке. – Посмотри, – он подошел к парню, показывая мокрую от пота футболку.

– Фу, отойди, Колеман показательно поморщился, продолжая складывать вещи в спортивную сумку. – Ты в курсе, что от тебя не морозной свежестью пахнет?

– Сам-то не лучше, – сегодня как назло душ был сломан и осознание того, что придется остаток дня проходить не в лучшем виде, злило Митчела.

– Что у нас дальше по плану?

– Электив – черчение, – парень пытался немного привести в порядок мокрые от пота кудряшки и взглядом ловил отражение Колемана в зеркале.

– Черт, может, домой? Я не хочу туда идти в таком виде.

– Неужели, – Митчел саркастично поднял руки вверх, – правильный Колеман решился на прогул?

– Ты идешь домой или нет? – ему хотелось поскорее свалить, а издевки он мог выслушать и по дороге домой.

– Нет. Черчение – единственный предмет, по которому у меня хорошая отметка. Тем более вчера ты убежал, бросив меня. Я не забыыл!

– Придурок, – ответил парень, и в него полетел рюкзак.

– Колеман, ну что за дела?! Ты умудрился даже с помощью линейки черту криво провести! – парень был весь красный от возмущения и духоты в кабинете. Задание разбиться на пары и нарисовать «что-то стоящее» – оказалось для них непосильной задачей.

– Не дави на меня! Я не могу так работать.

– Отдай сюда, дилетант – брюнет вырвал из рук парня линейку с карандашом и нагнулся над ватманом: локти то и дело неприятно касались краешек книг, удерживающих бумагу на парте, но это не мешало ему в создании шедевра.

Уже через пару минут парень сдувал опилки от ластика со своего творения. Смотря на рисунок, у Колемана вырвалось невольное «вау».

– А что это?

– У тебя талант портить хорошие моменты, – Митчел усмехнулся, привычным жестом закрепляя карандаш за ухом. Позже он забудет о нем и проведет целый день. И так даже пойдет домой, где заметит маленький конфуз у зеркала. А на следующий день Колеман получит хороших звездюлей за то, что ничего не сказал. Но сейчас не об этом.

– Это, – парень указал на центр рабочего полотна, – силуэт человека, он идет на свет. А тут, – далее он показал на угол слева, – как ты видишь, что-то размытое – якобы бездна: оттуда тянутся прутья и пытаются сковать человека, они сливаются с его тенью, и не видно ни начала, ни конца.

– И что это за бездна?

– Это его грехи.

– Не слишком мрачно?

– В самый раз, – парень толкнул друга, наигранно выражая обиду.

«Это так похоже на пустошь… Он точно изобразил ту сказку, что читала мне мать по ночам. Невероятно».

Митчел открыл дверь, звеня ключами, и сразу заметил записку у ног: «Мы с Эмили пошли в магазин, будем вечером. Мама».

В каком веке мы живем? У этой женщины нет телефона, что ли?

Потратив время на то, чтобы раздеться, он сразу направился в свою комнату, игнорируя запахи, что шли из кухни. Слишком устал, чтобы тратить время на ужин.

Парень бросил сумку в угол комнаты и плюхнулся на кровать, поджав под себя мягкую подушку.

Комната девятнадцатилетнего парня была подстать подростку – стены были завещаны его картинами, что говорило о том, что рисование для него не просто увлечение, а часть жизни. Что касается рабочего места, все было также неброско: у противоположной от кровати стены находился угловой деревянный стол, заполненный красками и кисточкам.