Домой Корницкий летел как на крыльях. Ему снова позволили вернуться в строй, помогли выбраться из тупика, в который загнал проклятый взрыв толового заряда. Теперь нужно действовать! Незамедлительно, сейчас же!
ДОМ НА ВАТМАНЕ
Полина Федоровна позвонила Виктории Аркадьевне и попросила, чтоб та узнала у архитектора Лазаревича, скоро ли будет готов проект дачи.
- А этот кудесник, Полечка, как раз у меня и сидит, - пропела Виктория Аркадьевна. - Мы сейчас с ним сделаем налет на вашу базу. Запросто!
Положив телефонную трубку, Виктория Аркадьевна решительно тряхнула черной гривкой и скомандовала гостю:
- Сашка, на линейку!
Сашка, которому Виктория Аркадьевна приказала становиться на линейку, был уже в солидном возрасте. Поблескивающую его лысину окаймлял венчик редких и легоньких, как пух, волос. На чисто выбритом, но утомленном лице архитектора светились серые умные глаза. Лазаревича сперва коробило и фамильярное отношение к нему этой красивой женщины и ее чуть ли не блатной жаргон. Возможно, это была обычная бравада, которая пристала к ней в трудные военные дни. Первое время Виктория Аркадьевна ходила даже в простых кирзовых сапогах и коротком ватнике, хотя у нее было достаточно лучшей одежды и обуви. Теперь Виктория Аркадьевна снова начала одеваться по-прежнему красиво и напоминала своим знакомым, что скоро всех их доведет до надлежащего вида.
- После всего, что было, да чтоб не одеться?! Не думать о своем благополучии?! Нет, простите!.. Пускай те, кто наделал нашему народу столько горя, трясут теперь своими лохмотьями. А мы, победители, должны жить по-королевски.
Если кто-нибудь шутки ради спрашивал у Виктории Аркадьевны, когда же начнется жизнь по-королевски, она убежденно отвечала:
- Очень скоро. Американцы нам помогут.
Оказавшись теперь с Лазаревичем на улице, они решили идти к Корницким пешком. Летний день был ясный, солнечный. Мимо них мчались троллейбусы, автобусы, легковые машины. На широком тротуаре - спешащий людской поток, в котором часто мелькают офицеры с чемоданами и солдаты с вещевыми мешками за плечами. Взяв Викторию Аркадьевну под руку, Лазаревич неторопливо шагал по краю тротуара. Время от времени он бросал мимолетный взгляд на тот или иной дом. Некоторые из зданий были еще покрыты камуфляжем. Возле одного дома Лазаревич вдруг отпрянул в сторону, потянув за собой и Викторию Аркадьевну. Высоко вверху, стоявший в подвешенной люльке, рабочий широкими взмахами кисти закрашивал камуфляж, и несколько капель слетело оттуда на рукав Лазаревича.
...Дверь им открыла Полина Федоровна.
- Заходите, будьте добры, скоро должен вернуться и Антон Софронович.
- А куда он пошел?
- Его вызвали в обком.
- Могли бы уж и не тревожить такого человека, - буркнул Лазаревич, вешая в передней шляпу. - Не любит наше начальство обходиться без людей. Инвалидам и тем не дают покоя. Видимо, снова пошлют выступать где-нибудь на митинге... Ну, Полина Федоровна, ваш общий с Викторией Аркадьевной заказ я выполнил. Можете теперь критиковать: ругать, хвалить, что вам лучше покажется.
Он открыл крышку черного круглого футляра и достал оттуда несколько листов ватмана. Положив все это на стол, Лазаревич начал хлопотливо поправлять венчик своих волос.
- Я уже смотрела, Полиночка, - развертывая бумаги, заговорила Виктория Аркадьевна. - Каравай поседеет от зависти, когда увидит вашу дачу.
Они склонились над ватманом, но в эту минуту в передней раздались два протяжных звонка.
С криком "Татка!" выскочили Надейка с Анечкой и бросились в переднюю. Оттуда снова послышались возбужденные голоса: "Татка, татка!", и команда Корницкого: "Сми-ир-рна! Шагом ар-рш!" Из передней вышли, маршируя и счастливо смеясь, Анечка, за нею Надейка, а за Надейкой Корницкий.
Анечка, захваченная игрою, промаршировала вокруг стола. Корницкий около входных дверей тронул рукою Надейку и шепнул ей, чтоб она пряталась вслед за ним. Они исчезают в передней. Анечка спохватилась, когда в комнате, кроме матери и гостей, уже никого не было. Она кинулась в спальню, стала искать под кроватями, побежала потом в кабинет, оттуда в кухню. И там - никого! Тогда Анечка бросилась в ванную комнату. Корницкий и Надейка тем временем хоронились за раскрытыми в прихожую дверями.
Надейка спросила заговорщицким голосом у отца, так, чтобы никто не услышал:
- Прочитали наше заявление?
- Прочитали... Ехать...
- Ух, какие знающие люди в обкоме!
Послышались шаги, Корницкий и Надейка спохватились, когда Полина Федоровна заглянула в ванную. Они с невинным видом направились ей навстречу.
- Как тебе не стыдно, Антон, - промолвила Полина Федоровна. Лазаревич давно тебя ожидает. Ты даже не поздоровался ни с ним, ни с Викторией Аркадьевной.
- Ну что ж, подавай меня своему Лазаревичу, - ответил Антон Софронович, идя с Полиной Федоровной в столовую. - Я стану послушным хлопчиком.
В столовой Лазаревич уже сам раскладывал свертки ватмана. Пожав поданную Корницким левую руку, предложил:
- Будьте любезны, взгляните на этот лист.
- Ого! Замечательный особняк.
- Его можно построить и тут и на Черноморском побережье. Вот первый этаж. Передняя, гостиная, кухня, ванная комната, столовая, спальня. Ваш рабочий кабинет будет на втором этаже. Там же, рядом, комната отдыха.
- А тут что?
- Гараж. Надо надеяться, что земельным участком вас не обидят. Вот эту часть засадим фруктовыми деревьями. Тут, если захотите, будет виноградник. Погреб я спланировал под гаражом... как у полковника Курицына.
- Как у Курицына... А конюшню вы не предусмотрели?
Полина Федоровна недоуменно поглядела на мужа: шутит он или говорит серьезно?
- Простите, но Полина Федоровна ничего не говорила про конюшню.
Корницкий вопросительно посмотрел на жену. Та заметила в глазах его задиристый недобрый огонек.
- Скажите, товарищ Лазаревич, а коровник, голов так на сто пятьдесят, вы можете спроектировать?
- Антон! - с ужасом в глазах сказала Полина Федоровна.
- С подвесными путями, с автопоилками и силосной башней? А-а?
- Вы шутите, Антон Софронович?
- Нет!
- Антон! - со злостью крикнула Полина Федоровна. - Ты снова берешься за свое!
- Это ты цепляешься за свое, - уже не сдерживаясь, крикнул Антон Софронович. - Чего ты морочишь людям голову? Кому все это надо, если мы едем в Пышковичи?
- Ездил ты без меня в Испанию, в гитлеровский тыл! Мне к твоим затеям не привыкать...
- Я туда ездил временно. В родную деревню мы поедем навсегда.
- Ты одурел? С твоим здоровьем? Губить детей...
- И там живут дети...
Лазаревич быстро встал:
- Вы извините, но мне пора идти... Я забегу завтра... Вы остаетесь, Виктория Аркадьевна?
- Нет. Пойдем вместе.
Полина Федоровна проводила их. Вошла Надейка. Она, наверно, все слышала. Приникая к отцу, промолвила, заглядывая ему в глаза:
- И я, татка, поеду с тобой!
Корницкий, ласково гладя ей голову, сказал задумчиво:
- Милая моя! Пока я один поеду. Вы все приедете немного позже.
В РОДНУЮ ДЕРЕВНЮ
Попутная машина довезла Корницкого с железнодорожной станции до райцентра.
Кое-где виднелись голые печи, были сборные домики. Возле одного из них шофер возился с мотором старого трофейното "оппеля". Мотор работал с перебоями, постреливал. Антон Софронович спросил у шофера, где райком партии. Шофер, внимательно осмотрев Корницкого, молча кивнул на двери домика. Антон Софроновйч решительно ступил на крыльцо.
В кабинете секретаря сидел Евгений Данилович Драпеза. Увидав Корницкого, он встал из-за стола и двинулся навстречу.
- Антон Софронович!
Они обнялись и поцеловались. Корницкому казалось, что одежда Драпезы еще попахивает дымом партизанских костров. Глаза Корницкого заблестели, а на губах появилась широкая и теплая улыбка.
- Ну, рассказывай, Данилыч, где теперь наши гайдамаки?
