- Да пошло это отмечание! - искренне сказал Вадик. Свой день рождения он не любил. Одна польза, что можно было рассчитывать на новую игру или рисовальные принадлежности, но дарили "эту твою фигню" с таким кислым видом, что никакой радости. Да еще и регулярно не то. А потом высиживать за столом и выслушивать пожелания хорошо учиться и, конечно же, брать пример со старшего брата. Спасибо еще, после эмиграции предки только коротко поздравляли и присылали денег, а Никитос в гробу видал праздники организовывать, это ж одни расходы. Понятно, что здесь такой нудятины, конечно, не будет, но если в тот вечер у Вадика был день рождения - то тот пакет пончиков был круче любого торта. А та ночная поездка - круче любых подарков. И вообще, Птаха ему уже сколько всего надарил. Да если он вообще больше не будет отмечать дни рождения, ему и так на всю жизнь подарков хватит! Если на то пошло, у него тут один сплошной подарок.
- Ладно, будем считать, что отметили в машине пончиками, - Птаха, конечно, как всегда. Вадик только радостно закивал. - А там, глядишь, с нашими что-нибудь замутим.
- Но слушай, - Вадик ткнул в паспорт, - это как вообще?
- Это Прокси. Не спрашивай меня, как наше порождение Инфосферы это делает, на то и порождение Инфосферы. Но ты ж понимаешь, что для внешнего мира никого из нас нет - во всяком случае, в том варианте, как нас знали раньше, если знали. Максимум - имена могут остаться прежними, да кто ж ими пользуется. Точнее, как - те, кому надо машину починить, знают Некроманта как Кира, кому комп собрать или спроектировать чего, знают меня как Леху, но по документам мы - совершенно не те парни, которые однажды куда-то делись из города. И ты никакой не Вадим Комаров, - Вадик скривился, - а сам по себе. Надеюсь, ты не против носить ту же фамилию, что и я?
- Да я только за! - воскликнул Вадик. - Сам же сказал, что мы братья, и я так и хочу... И вообще, тогда еще, на платформе... Конечно, я не против!
- Вот и здорово, - Птаха чуть сжал его руку. - Ну что - с прошедшим днем рождения... братец.
Вадик почувствовал, что сейчас разревется. Просто потому, что сейчас все было настолько правильно, как он даже представить себе не мог. Ведь вот же оно - настоящее, и он всегда жил здесь, и у него не могло быть другого старшего брата, кроме Птахи, потому что он - самый лучший. А что там за Вадим Комаров такой и его школьные дела - Вадик и знать не желал. И остатки неприятного чувства от вида удаленной страницы испарились.
А вскоре Вадику и вовсе стало не до страницы и вообще не до сети. Погода окончательно исправилась, намеки на зиму почти прекратились, и он почти все время пропадал в гаражах. Часто даже без Птахи - тот несколько раз проводил его, а потом махнул рукой: "Ты здесь примелькался, да и держишься уже иначе. Сам на неприятности не лезь, и все будет нормально". Вадик и сам это чувствовал. Хотя, казалось бы, с чего вдруг - прошло совсем немного времени. Но в первый визит в гаражи рядом с Птахой шел как будто совсем другой мальчишка. Не говоря уже о том, который пробирался неизвестно куда по Нижнему городу.
Некромант вцепился в него мертвой хваткой - Птаха смеялся, что скоро начнет ревновать. Вадик сначала смущался и пытался что-то сбивчиво доказывать, но потом привык. Некромант брал его с собой в гараж и показывал, как ремонтирует машины. Иногда он просил Вадика что-нибудь передать, и тот, к собственному удивлению, постепенно начинал ориентироваться в его огромном арсенале. Хотя превращение груды металлолома в машину, словно выехавшую из фильма или симулятора, оставалось для Вадика чем-то из разряда черной магии. Некромант лишь усмехался и обещал: "Со временем всему научишься, юный Скайуокер". А однажды на долю Вадика выпала нестандартная задача - у клиента был пекинес, которого надо было отвлекать, чтобы он не лез под руки и в механизмы, поскольку хозяин заговорился по телефону. Впрочем, песик был очень милым. Даже уходить не хотел.
Но гораздо чаще время проходило на тренировках. Некромант, как выяснилось, любил в жизни три вещи: огромные американские машины, блэк-метал и ножевой бой. Любая из этих тем с легкостью выводила его из обычного угрюмого настроения. Ну, и еще то адское зелье, которое он считал чаем, но оно в принципе сопровождало его по жизни, хоть дома, хоть в гараже. Возясь с очередным реликтом, который, казалось, уже не должен ожить никогда и ни за что, но все-таки оживал, Некромант был серьезен и сосредоточен, как хирург на операции - да, в общем, примерно тем же и занимался. Под его руками исчезала ржавчина, тусклые фары снова начинали сиять, облезлый салон приобретал вид, словно там и муха не сидела. К городским заказам Некромант относился слегка пренебрежительно - дескать, да там и делать нечего - но работу всегда выполнял качественно: "Иначе не могу. Схалтуришь на простой задаче - сам не заметишь, как и остальное будешь делать кое-как, а нашим кое-как нельзя". Любимая музыка превращала Некроманта в подростка-фаната - он то и дело выныривал из недр очередного двигателя, чтобы крикнуть Вадику: "Нет, ты послушай, как он сейчас!..". Естественно, все составы любимых групп он знал по именам и мог рассказать историю любой песни, даже если на слух Вадика они мало отличались друг от друга. Впрочем, после многих часов у Некроманта в гараже он стал их запоминать и соотносить с хмырями на плакатах. Хотя музыкальные вкусы Птахи были ему все-таки ближе. А вот когда Некромант брал в руки тренировочный нож - он действительно преображался. А точнее, как думалось иногда Вадику, только тогда и был виден настоящий Некромант. Герой страшных сказок, которыми можно напугать даже Внешнего. Пусть это была только тренировка, пусть Некромант - ежу понятно - отчаянно поддавался, но от азарта в его глазах и интонации, с которой он цедил сквозь зубы "ну что, юный Скайуокер, сейчас я тебе устрою Мустафар!", становилось не по себе. Хотя с каждым разом все меньше.
Не реже, чем к Некроманту, Вадик наведывался и к Прокси. Дикие узоры его "Фольксвагена" так и просились в блокнот, а Прокси охотно вылезал без всякого цирка с "кодами доступа" и рассказывал, как сделать такое же. Вадик только диву давался - вот только что у него получалась довольно кривая копия, а вот Прокси провел почти такую же линию - и на листке возникало точное подобие нужного орнамента. При этом рисунки самого Вадика Прокси неизменно хвалил, и в кои веки на его лице не было привычной усмешки. "Глумиться я могу над кем и чем угодно, - говорил он, - а над падаванами нельзя, они от этого портятся". Хотя однажды, когда Вадик пришел к "Фольксвагену", его встретила запертая дверь и памятный еще с первой встречи механический голос "Обнаружена попытка контакта. Назовите код доступа". Тот пассаж про выдр в гетрах Вадик не воспроизвел бы при всем желании, но школьное "Дано: Герасименко лезет в окно" внезапно прокатило.
- Оно тебе надо? - спросил Вадик почти с Птахиной интонацией, когда Прокси "разблокировал периметр". Тот прищурился:
