Так и в тот год, о котором сказка рассказывает, как наступил месяц Март, пастух за свое принялся:

— Ты, месяц Март, и силен и красив. А уж долог как — ну куда до тебя Февралю!

С утра до вечера пастух Март выхваляет, а Март и уши развесил. Разразится градом — град стороной пройдет, у соседей половину овец покалечит, а у пастуха все стадо целехонько. Разбушуется Март бурей — у соседей стада по горам размечет, пойди собери их потом! У пастуха та же буря овец и коз в кучу собьет, им тепло, ни одна не потеряется.

Так и прошел Март, еще один последний денек ему остался — тридцать первое.

Решил Март разгуляться напоследок. Засвистел, завыл на разные лады, закрутил снежные вихри.

Проснулся пастух, глянул в окно и даже затрясся от злости. А вышел на порог — сладко улыбнулся.

— Ох, и шутник же ты, месяц Март! Люди на тебя обижаются. А я всегда всем твержу: глупые вы, как такому богатырю не потешиться, не поиграть на воле.

Понравились Марту такие слова. Он еще пуще разыгрался.

Вот и день кончился, вечер наступил. Скоро полночь, а Март не унимается. Тут пастух не выдержал.

— Ну чего ты бесишься! Ведь ты почти прошел. Ох и надоел же ты, Март, за этот месяц март! Скажу тебе напрямик: самый ты что ни на есть дрянной месяц. И злюка-то ты, и пакостник. Поскорей бы ты проваливал!

Услышал это месяц Март, и от гнева у него дух захватило, даже метель сразу утихла, ветер улегся. А когда опомнился Март, ему и вправду уже уходить пора! Взял он свои пожитки — ветры да метели, мокреть да гололедицу, сложил все в котомку и отправился восвояси.

А навстречу ему Апрель идет. Встретились братья на дороге ровно в полночь. Тут Март и говорит:

— Апрель, младший брат мой, уступи старшему брату три своих дня. У тебя нрав мягкий, весенние подарки ты успеешь раздать и за двадцать семь дней.

Месяц Апрель был и впрямь добрый, а уж для старшего брата и совсем ничего не жалел. Очень он его уважал за твердый характер.

Получил Март от Апреля три дня в подарок и принялся за дело. Мало ему показалось того, что в котомке за спиной лежит. Мигом облетел он землю. На вершинах гор разбудил уставшие от зимних трудов бури, погнал перед собой тучи с градом и ливнями. А как пролетал над гнилыми болотами, прихватил лихорадку. И все, что собрал, обрушил на стада пастуха.

В первый день поливал их дождем, бил градом. Треть стада погибла.

Во второй день послал Март на работу бури. Засвистели ветры — разметали овец и коз по скалам и ущельям. Пропала еще треть стада.

Под конец напустил Март лихорадку.

Вот кончился последний призанятый день, пришел весенний месяц Апрель. Согрел землю, вырастил траву, повеял теплым ветерком. Да к чему все это пастуху? Ведь остались у него всего-навсего коза да козел, баран да овца.

С чего пастух начал, при том и остался.

Гарпалиону — владыка львов

ил на свете осленок. Его никак не звали, потому что от роду ему было всего три дня и хозяин еще не успел придумать ему имя. Осленок был очень веселый, очень любопытный и постоянно совал свои нос куда надо и куда не надо.

На четвертый день своей жизни он гулял по двору и увидел маленькую ямку в песке. Это показалось осленку очень странным. Он расставил пошире копытца, наклонился и понюхал, чем тут пахнет. Вдруг из песка выскочило страшное чудовище — брюхо круглое, лап много-много и все так к осленку и тянутся! Это был жучок-паучок, муравьиный лев, что сидит в песчаной ямке, муравьев поджидает. Осленок, конечно, не муравей, но все равно он перепугался и закричал во всю глотку.

На крик прибежал его хозяин. Увидел, в чем дело, и принялся хохотать.

— Вот так храбрец, букашки, муравьиного льва, испугался! Ну, теперь я знаю, как тебя назвать. Будешь зваться Гарпалиону — владыка львов.

Так осленок получил имя.

Время шло, осленок рос, рос и вырос, наконец, в большого осла. Однажды стоял он в стойле и жевал сено. А пока жевал, в его ослиной голове бродили разные мысли.

«Наверно, я все-таки необыкновенный осел. Вот, к примеру, одного моего знакомого зовут Длинноухий, другого — Серый. Но нет на всей земле такого осла, которого бы звали Гарпалиону. Ослу с таким именем не пристало таскать кладь на спине да слушать понукания».

И наш осел решил пойти по свету поискать лучшей доли.

Он дернул головой — оборвал недоуздок, лягнул копытами — разбил дверь и выбежал на волю.

Бежит осел по полям и равнинам. Трава кругом высокая, чертополоху хоть отбавляй! Остановился он, замахал хвостом и заревел от радости так, что далеко кругом эхо раскатилось.

Проходил мимо лев, услышал ослиный рев и захотел узнать, у кого это такой прекрасный голос. Выскочил из кустарника, увидел осла и удивился. Никогда он такого зверя не встречал. Голос почти что львиный, хвост с кисточкой совсем как у льва, а все-таки не лев!

— Ты кто такой? Как тебя зовут? — спросил он у осла.

— Гарпалиону, — ответил осел.

— Гарпалиону? — оторопел лев.

— Да, — с достоинством подтвердил осел. — Я ведь сильнее всех на свете и умнее всех на свете.

— Очень рад с тобой познакомиться, если так. Давай будем товарищами, — предложил лев.

— Это мне подходит, — ответил осел.

И они пошли дальше вдвоем.

Скоро путь им преградила река.

— Сейчас начнется самое неприятное, — сказал лев, поеживаясь. — Придется замочить шкуру!

— Пустяки! — фыркнул осел. — Только блохи боятся воды.

Лев рыкнул от обиды и бросился в реку. Осел не торопясь тоже вошел в воду. Ему частенько приходилось перетаскивать кладь вброд через мелкие речушки. И на этот раз все было хорошо, пока он чувствовал под собой твердое дно. Но вот холодная вода защекотала ему брюхо, потом пришлось задрать морду, а дальше уже совсем худо — дно ушло из-под ног. Осел сразу погрузился с головой и чуть не захлебнулся. Забил копытами, вынырнул, опять окунулся, опять вынырнул.

А лев тем временем давно уже выскочил из воды, отряхнулся и с недоумением смотрел на своего нового товарища, который все еще барахтался на середине реки.

Наконец и осел выбрался на берег. Он сипел, хрипел, фыркал, кашлял и чихал.

— Что с тобой? — спросил лев. — Ты же говорил, что плавать — сущие пустяки!

— Так и есть, — сказал Гарпалиону. — Но видишь ли, я приметил в воде рыбу и подцепил ее хвостом, чтобы угостить тебя обедом. Глупая рыба не могла понять, какую ей оказывают честь, и упиралась изо всех сил. Вот и пришлось с ней повозиться.

— Где же рыба? — спросил лев.

— Да у самого берега я разглядел, что это всего-навсего костлявая щука, и бросил ее.

Друзья немножко обсохли и отправились дальше. Шли, шли и подошли к высокой стене. Лев, недолго думая, перемахнул ее одним прыжком. А бедняга осел сначала поднял передние ноги, забросил их на верх стены, оттолкнулся задними и повис на брюхе — передние копыта по одну сторону, задние — по другую.

Лев очень удивился.

— Что ты там делаешь? — закричал он.

— Разве ты не видишь, что я взвешиваюсь? — еле выговорил осел.

Тут он отчаянно брыкнул задними ногами и свалился на землю.

— Удивительное дело, — сказал он своему спутнику, — сколько раз ни взвешиваюсь, всегда одно и то же — перетягивает голова, да и только. Впрочем, это и понятно, у кого так много ума.

— Умен-то ты умен, — согласился лев, — а вот… Ты не обижайся, но силой ты, кажется, похвастал понапрасну.

— Ну знаешь, — возмутился осел, — силы во мне не меньше, чем ума. Да зачем далеко ходить, давай померяемся силой на месте. Попробуй-ка разрушить эту стену.

Лев кивнул косматой головой, поднял лапу, размахнулся и ударил по каменной стене. Стена как стояла, так и осталась стоять, а лев пребольно расшиб себе лапу.