– Тебе не обязательно сидеть так далеко.

Он хлопнул по сиденью рядом с собой, и Маргарет от неожиданности вздрогнула. Она придвинулась поближе. Он обнял ее, и она заставила себя прижаться к нему всем телом. Не так уж и противно. В этом было даже что-то успокаивающее. Человеческое.

– Ты еще сердишься на меня? – спросил он.

– Нет.

– Я бы понял, если бы ты сердилась. Я повел себя как настоящий болван.

– Все в порядке, – ответила Маргарет и похлопала его по груди.

Честно говоря, на самом деле она поняла, что ей все равно.

Пирс глубоко вздохнул.

– Правда в том, что я испугался, когда ты… сделала то, что сделала. Мы встречались так мало, и это случилось так скоро. Я не справился с собой, как положено мужчине. Вместо этого я убежал, словно маленький мальчик, и спрятался от тебя. Я спросил у Господа: «Зачем она это сделала? Она же хорошая девочка?» И Бог ответил мне: «Потому что она тебя любит!»

Маргарет напряглась.

– И часто ты разговариваешь с Богом?

Она никогда не молилась за пределами церкви или вне трапезы с другими христианами, но даже тогда лишь склоняла голову, закрывала глаза и говорила «аминь» в нужных местах. Во время молитвы ее мысли всегда где-то блуждали. И ей казалось, что точно так же ведут себя все, хоть и не говорят об этом вслух.

– Каждый день с утра до вечера, – ответил он. – Как бы то ни было, я хочу сказать, что Бог объяснил мне, что ты меня любишь и что я тоже тебя люблю. Потому я и убежал, так как не был готов себе в этом признаться. – Он поерзал на сиденье и посмотрел на нее сверху вниз. В лунном сиянии его лоб ослепительно сиял, и на нем вздулась венка. Она что – дергается? Все ли с ним в порядке? – Я люблю тебя, Маргарет. Я понимаю, что это слишком быстро, но мои родители всегда говорили: когда знаешь – просто знаешь. Если ты готова к серьезным отношениям, то я тоже готов. Я хочу, чтобы ты пришла ко мне в гости на День благодарения. Я хочу познакомить тебя со своей семьей.

Маргарет резко выпрямилась на сиденье. Пирс улыбнулся ей с какой-то великодушной благожелательностью, напомнившей ей улыбку отца в рождественское утро. Так смотрит человек, который приготовил для тебя дорогой подарок.

– Но это… слишком серьезный шаг, – пробормотала она.

– Я люблю тебя, Маргарет, – повторил он. Затем наклонился и поцеловал.

Она позволила ему опрокинуть себя на сиденье и улечься на нее сверху. Она приняла его поцелуи и неуклюжие движения рук. Но когда он стал покусывать ее за ухо и шею, она заметила за окном какое-то движение. Она резко повернулась, чтобы получше рассмотреть, но странное нечто исчезло. Тогда она попыталась вернуться к поцелуям и даже прикоснулась к лицу Пирса. Более того, поцеловала его сама, позволив ему засунуть в ее рот язык, показавшийся ей жирным скользким слизнем. Она открыла глаза и увидела, что, когда он страстно двигался на ее почти пассивном теле, жилка на его лбу действительно пульсировала. Подняв голову, она отвернулась от него и снова заметила что-то снаружи – в этот раз со своей стороны машины. Там стояла крупная фигура с широкими сгорбленными плечами и двумя глазами, сверкавшими оранжевым светом сквозь стекло.

Маргарет охватила паника. Она приглушенно взвизгнула и, положив руки на плечи Пирса, принялась отталкивать его от себя. Она попыталась вытащить мужской язык из своего рта, чтобы предупредить его, но Пирс только застонал и стал теребить ее еще сильнее. Вена на голове вытянулась поперек лба, разделив его на два лоскута бледной потной кожи. Она стала извиваться в попытке высвободиться. Что-то зашевелилось под кожей его лба, вена дважды вздрогнула, а потом взорвалась.

Голова Пирса раскололась на две половинки, как арбуз, и сотни крошечных красных насекомых выплеснулись на ее лицо, волосы и стали затекать в пространство между платьем и плотью. Тысячи крошечных ног защекотали ее кожу в попытке вырваться на волю. Она оттолкнула Пирса от себя и попятилась назад, хлопая себя по телу. Она должна их снять, она должна выйти из машины, она умрет, если останется здесь…

Маргарет ухватилась за ручку двери позади себя и потянула. Дверь распахнулась, и она вывалилась наружу. Пирс пополз к ней через сиденье, она попыталась встать и отойти, чтобы не видеть его лица, не видеть, как пауки впиваются в его глаза, заполняют ноздри и лезут в рот, чтобы сожрать его изнутри… но она слишком устала от ночного марафона чтения, слишком запыхалась от криков и двигалась слишком медленно. Когда его лицо вновь появилось в лунном свете, ей ничего не оставалось, кроме как на него взглянуть.

Он вспотел, казался немного взволнованным и покрасневшим от прерванного возбуждения (но, возможно, и от тревоги), однако в остальном все было в порядке. Вена исчезла, и восковой лоб вновь стал гладким и плоским.

– В чем дело? – спросил он.

Он вышел из машины и опустился перед ней на колени.

Она моргнула несколько раз, тяжело дыша.

– Ничего, – ответила она, скорее себе, чем ему. – Все в порядке.

Маргарет объяснила, что прошлой ночью почти не спала, поэтому, возможно, увидела какой-то кошмар наяву. Он принялся играть роль обеспокоенного бойфренда, но не стал задавать слишком много вопросов. Однако она почувствовала, что вновь проголодалась, и, желая избежать дальнейших объятий, попросила Пирса поехать к «МакАвто».

И вот уже второй вечер подряд Маргарет оказалась в «Макдоналдсе». Только в этот раз она сидела и смотрела в окно машины Пирса, пока он заказывал для нее картошку фри и молочный коктейль. Лицо ее горело, будто она ткнулась носом в наждачную бумагу. Она не хотела говорить и не хотела ни о чем думать – она могла только смотреть в окно и плыть по течению. Пусть Пирс сам разбирается с бестелесным голосом, льющимся из динамика. И все же даже этот безобидный разговор, состоявший из менее чем пятидесяти слов, вызвал у нее чувство беспокойства. В чем дело? Откуда взялась эта смутная паника в груди? Она повернулась на сиденье и оглядела машину, пытаясь разобраться в причинах своего дискомфорта. И только когда они подъехали к окошку выдачи, она все поняла.

Стекло отодвинулось, и из-за него показался Гарри.

Он встретился взглядом с Маргарет и открыл рот в явном удивлении.

– Вы уверены, что вам это нужно? – спросил он с легкой улыбкой, протягивая коктейль. – Здесь может оказаться корень танниса[11].

– Извините… что? – спросил Пирс.

Маргарет слегка качнула головой. Гарри перевел взгляд с нее на Пирса.

– Прошу прощения, я пошутил, – ответил Гарри.

– Повторите, сколько я вам должен?

Гарри ответил, и они произвели обмен. После этого Гарри пересчитал деньги и закрыл окошко, а Пирс поехал дальше. Всю дорогу до дома миссис Джонсон Маргарет держала коктейль обеими руками, но так и не смогла заставить себя сделать глоток. Зайдя в дом, она вылила его в раковину, прежде чем подняться наверх. Действительно, корень танниса.

Она уснула почти мгновенно. Всю ночь ей снились воющие звуки, будто где-то рядом страдал от боли волк или пес.

Мать Маргарет ужасно обрадовалась, когда та позвонила ей, чтобы сообщить новость о Дне благодарения. Она говорила так громко, что Маргарет пришлось держать трубку подальше от уха.

– Ты ж моя хорошая! – восклицала миссис Бирн.

– У меня очень плохие оценки, – сказала Маргарет. – Я отстаю по всем предметам.

– Тебе достаточно продержаться ровно столько, сколько нужно, чтобы выскочить замуж, – пояснила миссис Бирн. – Я верю в тебя, принцесса!

– Но, мам…

– Что?

– Я не чувствую…

– Не чувствуешь чего? – не поняла миссис Бирн.

«Не чувствую, что это правильно», – подумала Маргарет, но вслух сказала:

– Не чувствую пока, что это по-настоящему.

– Ты обязательно почувствуешь, – успокоила ее миссис Бирн, словно прочитав подтекст в голосе дочери. – Просто делай вид, что влюблена, и со временем все придет.