Я тяжело вздохнула, оказавшись в том же сером коридоре со скользким полом, и решила не двигаться, терпеливо дожидаясь пробуждения. Рано или поздно это должно произойти. Вдруг вспомнилось, что на кухне я старательно избегала смотреть на книгу. Не знаю, почему, но она вызывала у меня раздражение. Только всплыл образ фолианта в кожаном переплете, как послышался робкий голосок Насти:

– Эй, кто здесь?

Я открыла было рот, но меня опередил несмелый мужской голос:

– Это я, только не знаю, где это – здесь. Ничего не видно.

– Меня зовут Настя, – приветливо сообщила девочка. – А вас?

– Виктор, – ответил мужчина. – Виктор Николаевич.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич. Вы не волнуйтесь, – заботливо проговорила Настя. – И лучше не двигайтесь. У нас с вами темно. Но ничего, скоро придет тетя, которая видит в темноте. Только я не знаю, как ее зовут.

– Ева! – внезапно для самой себя, выкрикнула я. – Меня зовут Ева.

– Ее зовут Ева! – обрадовано повторила Настя. – Ева нам поможет.

– Но я не вижу в темноте, – пришлось мне признаться. – Просто здесь, где я нахожусь, не темно, скорее сумрачно. – Я обернулась. – И я не знаю, где вас искать.

– Не надо нас искать, – протянула Настя. – Просто впиши наши имена в книгу.

– В какую книгу? – безнадежно простонала я и сама повторила ответ девочки, услышанный в прошлую ночь. – В ту, что на кухне. Настя, что это за книга?

– Не знаю, – честно ответила девочка, – только впиши нас поскорее, пожа…

Голос прервался на полуслове. Вдруг стало очень тихо, неестественно тихо. Такое ощущение, наверное, возникает у внезапно оглохшего: не слышно даже тишины. Я попыталась позвать Настю, но не смогла. Приступ кашля сдавил горло, я обхватила его руками. Внезапно кто-то появился прямо передо мной, схватил за плечи и начал грубо трясти. В лицо ударил запах влажной земли, и я проснулась.

Меня била мелкая дрожь, я закричала. Крик был долгим, он был призван убедить меня в наличии слуха и голоса.

Часы показывали 6:48. Я с радостью отправилась в душ. Потом позавтракала в спальне перед телевизором: находиться рядом с этой чертовой книгой было для меня невыносимо.

Уроки прошли словно во сне. Днем я позвонила Александре, чтобы справиться о состоянии Леонардо. Все-таки он – единственное близкое мне существо на этом свете. Поэтому я была очень благодарна Александре за то, что она лично следила за ним. Мои родители – члены большой семьи под названием "искусство", мне там места нет. Как, впрочем, и другим детям, не пожелавшим пойти по родительским стопам. Ладно. История стара, как мир.

К вечеру страх перед серым коридором начал настойчиво одолевать меня. Разумеется, я не допускала ни малейшей возможности того, что все, что сейчас происходит, – реально. Пережитая травма стала всему причиной, в этом я была уверена. И все же мне панически не хотелось оставаться одной. Я позвонила Кириллу.

Он приехал через пятнадцать минут и тут же отправился на кухню готовить ужин:

– Наверняка сидишь на суши и пицце? – Он тепло улыбнулся и вернулся к котлетам с овощами.

Я улыбнулась в ответ. Он так мило смотрелся у плиты. И все эти ароматы… Почему мы не вместе? Ах, да! Он захотел стать моим мужем. Почему же этого не произошло? Он замечательный человек, самый лучший мужчина на свете! Ах, да. Я его не люблю. Какая глупая причина. Какое ужасное последствие детства, лишенного родительской любви. Неумение любить. Или, может быть, страх влюбиться, а потом потерять, осознать в один страшный момент, что твоя чистая, бескорыстная любовь всегда была безответной. Именно поэтому я всегда была честна в своих чувствах. Кирилл, ты мне очень-очень дорог, но я не испытываю к тебе любви. Прости. Прощаю.

Мы поужинали котлетами и рисом. С ним было так легко и уютно. Он рассказал о своем новом начальстве, о том, что это самое начальство разглядело в нем организаторский талант и повысило в должности.

– Зимой хочется отдохнуть на солнечном острове. Может, составишь мне компанию?

Я быстро кивнула, неожиданно для себя:

– Конечно. А куда именно поедем?

– Выбирай сама. Только чтобы там был пляж.

Зазвонил телефон. Кирилл встал из-за стола:

– Ответь, а я пока помою посуду.

Тихий голос Александры не предвещал ничего хорошего.

– У Леонардо были судороги. Возможно, мы что-то упустили.

– Как он сейчас? – Руки мои похолодели.

– Спит, мы дали ему большую дозу успокоительного. Пока не выясним, в чем дело, так будет лучше.

– Хорошо. Спасибо, Саша. Я приеду утром, перед работой.

– Приезжай.

Кирилл обнял меня сзади:

– Он выкарабкается. Твой пес очень сильный и слишком любит свою хозяйку, чтобы оставить ее одну.

Кирилл поцеловал меня в шею, от его прикосновений теплая волна возбуждения прокатилась по всему телу. Я положила трубку. Повернувшись к нему, запустила пальцы в черные волосы. Неуловимым движением он расстегнул молнию на платье и начал целовать плечо. Внезапно Кирилл отстранился:

– Что это?

– Где? – Я посмотрела на свои руки.

Он осторожно провел пальцами по плечам.

– У тебя руки в синяках, вот здесь, прямо над локтем.

Я тоже их увидела: неприятного фиолетового оттенка отметины, будто бы кто-то крепко схватил меня за руки. Рациональное объяснение возникло достаточно быстро:

– Наверное, слишком старались, когда меня из машины вытаскивали.

– Бедная моя. – Он осторожно поцеловал мои ранения и прошептал: – Пойдем в спальню.

Я послушно погасила свет и отправилась за ним.

Вот только из машины меня не вытаскивали.

Коридор показался неприятным, но необходимым дополнением к сну. Почему я до сих пор не обратилась к психологу? Вот в чем вопрос. Это же не так сложно: ее кабинет на одном этаже с моим. Да и психолога я знаю, хороший специалист, никогда не проронила и слова о своих клиентах. Так что нет никакой вероятности, что по гимназии поползут слухи. Завтра так и сделаю. Первым делом! Нет, вторым. Сначала – Леонардо. А потом еще уроки… Ладно, значит третьим, но сделаю обязательно.

– Настя?

– Ева! – обрадовано воскликнула девочка. – Куда ты делась? Я устала тебя ждать.

– Мы устали ждать, – поправил ее мужчина. Кажется, его звали Виктор Николаевич. – Девушка, если вы можете нам помочь, то прошу вас поторопиться. Я не собираюсь стоять тут вечно.

Вот это уже интересно: на меня ругаются в собственном сне!

– Настя, а почему именно я должна вам помочь?

Девочка слегка помедлила с ответом, видимо вопрос ее удивил:

– Потому что он сказал, что ты можешь.

– Кто он? – Интересно, кто это за меня решает, что я могу, а что нет.

Снова пауза:

– Ну, я не знаю. Это – он. Он иногда приходит ко мне. И он был первым, кто встретил меня здесь.

– Как он выглядит?

– Откуда я знаю! – раздраженно выкрикнула девочка. – Здесь же темно!

– Извини.

Как я могла забыть?

– Но он – другой, – снова внезапно успокоившись, добавила Настя. – Это я знаю.

Господи! Насколько же бессмыслен весь разговор, что я веду! Это же сон! Но почему я не могу контролировать его, если точно знаю, что это сон? Необходимо завтра спросить об этом у Олеси.

– Ева? – негромко позвала Настя.

– Да, Настенька, я здесь.

– Тебе нужно быть осторожнее.

– Что? – Внезапно мурашки побежали по спине. – Чего мне бояться? Я же сплю.

– Он сказал, что бы ты просыпалась.

– Что?

– Просыпайся! – закричала Настя.

– Просыпайся!

Я села в кровати. Лоб был покрыт испариной, а все тело напряжено. Я медленно перевела взгляд на Кирилла: он тихо посапывал, обняв скомканную подушку.

– Я схожу с ума. Причем, слишком быстро.

– Это последствия стресса? – с надеждой спросила я.

– Возможно, – согласилась Олеся. – Эмоциональное потрясение способствовало обострению страхов, из подсознания что-то выползло.