-- Около года назад меня схватила районная банда. Никакой на то причины не было, просто я оказалась не в том месте не в то время. Знаешь, что они делают с девушками, Дикко?, -- я чеканила слова, не спуская с него глаз. Его маска начинала давать трещину, стали вылезать просветы человеческих эмоций.

  -- Вижу, всё ты знаешь. Групповухи были не такими уж и ужасными, всего-то пару дней они со мной забавлялись. Но после этого они решили хорошенько покромсать меня своими ножичками. Есть у них желание поставить жертве клеймо, чтобы все видели насколько они круты и жестоки. Вот почему, когда "Городские Горгоны" пошлют на ринг своего Турбораптора, я разорву этого ублюдка в клочья настолько мелкие, что от него останется только кровавый туман. Я это сделаю не из-за денег, не для статуса, а только потому, что в действительности я режу этого говно-мужика Саймона.

  Я делаю шаг в сторону Дикко, угрожающе поднимаю руку:

  -- И ни ты, ни кто другой не сможет меня остановить. Ты понял это, говнюк?

  Одно из щупалец Ханивора начинает медленно разворачиваться, еле заметное движение в мутной воде цистерны. Дикко периферийным зрением ловит возбуждение зверя, выдает очередной жеманный поклон.

  -- Послушайте, я не собираюсь на вас как-то давить, но прошу все же обдумать мое предложение, -- он чеканно разворачивается на каблуках, щелчком пальцев призывает девчонку следовать за ним. Она вылетает следом.

  Команда подбегает ко мне, улыбаясь, крепко обнимая меня.

  * * *

  Наступает время поединка, моя команда формирует что-то наподобие преторианской защиты, чтобы безопасно довести меня до ринга. Воздух вокруг арены уже перегрет, к тому же становится липким от пота и дыхания толпы. Никаких кондиционеров. Естественно.

  Мои уши заполняются фанатскими речевками, поднимающимися с трибун, медленными, звонкими хлопками, свистом, криками. Шум заторможенным эхом обходит пустое темное пространство вокруг трибун. Эхо проходит под лесами, отражаясь от металла с низко-частотной гармоникой. И выходит назад, под неустанный ливень резкого холодного белого света и сотрясающего все вокруг шума. Аплодисменты и возгласы достигают крещендо. Каждый сантиметр трибун занят зрителями.

  Я сажусь в кресло на краю ринга. Саймон сидит прямо напротив меня, с голым торсом. Жилистый, лысый, черный как соболь. Татуировка стилизованного грифона светится флуоресцентом на его груди, пульсируя в унисон его сердцебиению. Огромные золотые пиратские серьги свисают с растянутых мочек. Он приподнимается, чтобы жестом показать мне "фак ю". Фанаты "Городских Горгон" восторженно ревут.

  -- Ты в порядке, Сонни? -- шепчет Иврина.

  -- Конечно, -- я нахожу глазами Саймона и презрительно смеюсь. Мои фанаты восторженно улюлюкают.

  Судья поднимается на ноги у входа на ринг. Динамики издают пронзительный скрежет, и он начинает резкую вступительную речь. Стандартные вымученные заголовки. В действительности не совсем-то он и судья. В Зверобое не так уж много правил: зверь должен быть двуногим, металл нельзя использовать в дизайне, временного ограничения нет, оставшийся в живых выходит победителем. Это отметает ненужные споры и замешательства.

  Судья заводится, возможно боится, что если замешкается, то нетерпеливая толпа начнет его линчевать. Саймон закрыл глаза, концентрируясь на сближении с Турбораптором.

  Сближение - уникальное и личное соединение. Каждая пара клонированных нейронных симбионтов настроена на работу только со своим близнецом. Соединение невозможно перехватить или подслушать. Один интерфейс подключен к человеческому мозгу, другой вживлен в био-процессор. Идеальный инструмент для Зверобоя.

  Я закрываю глаза.

  Ханивор ждет за паутиной лесов. Я провожу окончательную проверку систем. Артерии, вены, мышцы, сухожилия, сеть нервных волокон с системой резервного переключения, избыточные камеры сердцевых насосов. Всё подключено и функционирует на сто процентов. Запаса насыщенной кислородом крови хватит на час боя.

  Ничего другого в общем-то и нет. Жизненно-важные органы буквально такие и есть -- жизненно важные! Брать их собой в бой слишком рискованно. Один случайный прокол такого чувствительного органа и зверь может умереть. Один! Это был бы не очень захватывающий бой. Скажу больше, это был бы халтурный дизайн боевого организма. Поэтому Ханивор проводит практически все время в цистерне жизнеобеспечения, в которой вспомогательные модули заменяют собой функции печени, почек, легких и остальной физиологической хрени, которая не очень-то важна для того, чтобы драться.

  Я делаю им шаг вперед.

  Толпе сносит крышу. Чертовски предсказуемо, но я все равно люблю их за это. Это мой момент, единственный миг, в котором я начинаю жить по-настоящему.

  Турбораптор уже спускается на ринг, переносная деревянная рампа прогибается под его весом. Первая возможность для детального изучения.