Ее голова неестественно согнута, поддерживаемая основанием дивана, на котором она собиралась меня отыметь. Глаза открыты. Из восьми колотых ран вытекает порядочно крови.

  -- И ты думаешь, оно того стоило?, -- тихо спрашиваю я. Это нужно было спросить. На ее лице еще застыла эмоция удивления, такая грустная и безобидная. -- Глупая, тупая гордость. Ну и смотри, куда она тебя завела. Одно поражение, это всё что мы хотели. Когда же вы, люди, наконец научитесь понимать?

  Я встряхиваю кисти рук, морщусь, жду пока шипы медленно заползут назад, в свои пазухи. Они чертовски жалят, кожа на пальцах разорвана и кровоточит. Уйдет минимум неделя перед тем, как раны заживут. Впрочем, как обычно. Плата за скрытые импланты.

  -- Неплохой трюк, -- говорит Сонни. Гласные искажены, но слова произносятся отчетливо. -- Я бы никогда не подумала, что ты из спецназа. Уж слишком симпатичная.

  Одно работающее глазное яблоко поворачивается, фокусируясь на мне, другое безжизненно свисает, белок изрешечен кровавыми кляксами разорванных капилляров.

  Из меня непроизвольно вырывается приглушенный крик. Натренированный рефлекс реакции на опасность посылает электрические импульсы моей нервной системе. Я приседаю, наклоняюсь вниз, чтобы усилить удар своим весом, сжимаю руку в кулак. Целюсь.

  Удар.

  Мой правый кулак вылетает с такой скоростью, что попросту размазывает ее по полу. Я попадаю идеально, превращая в пюре жировую ткань ее груди, проламываю грудную клетку. Осколки костей движутся вглубь, раздавливая сердце. Ее тело выгибается, словно от удара разрядом дефибриллятора.

  -- Этого не достаточно, моя спецназовская симпатяшка, -- бусинка крови вытекает из краешка ее рта, скатывается по шее.

  -- Нет, -- хриплю я, не веря своим глазам.

  -- Ты должна была понять, -- говорит труп/зомби. Ее речь деградировала до булькающего шепота, слова образовывались между короткими глотками воздуха, на выдохе. -- Из всех людей ты-то должна была знать, что чувство ненависти не достаточно для того, чтобы дать мне преимущество. Ты должна была разгадать загадку.

  -- Что же ты за чудовище такое?

  -- Зверобой, лучший из лучших.

  -- Это мне ничего не говорит.

  Сонни начинает смеяться. Выглядит это крайне омерзительно.

  -- А должно, -- бормочет она. -- Подумай. Ненавидеть легко. Если бы все, что было нужно - ненависть, вокруг были бы одни победители. Дикко поверил, что ненависть была моим преимуществом, потому что он так захотел. Мужская логика. Ты не почувствовала бурление его гормонов, когда я сказала, что меня изнасиловали? Это ему показалось очень понятным. Но нужно иметь что-то большее, чем слепую ненависть, спецназовка, намного большее. Нужно иметь страх. Настоящий страх. Это то, что мне подарила команда -- возможность испытывать страх. Меня не ловила никакая банда. Я врезалась, ведя фургон. Глупая бродяжка, которая хорошо отпраздновала победу в поединке, перебрала лишнего. Сильно потрепала себя. Джейкобу и Кэрран пришлось поместить меня в цистерну, пока они меня чинили. Тогда-то мы и поняли. Преимущество.

  Ее голос угасал, словно звук ночной радиостанции.

  Я нагибаюсь, изучаю ее замершее лицо. Оставшийся невредимым глаз уставился на меня. Из ее ран перестает сочиться кровь.

  -- Так тебя тут нет, -- в задумчивости говорю я.

  -- Нет. Мозга нет. Всего пара био-процессоров, подключенных к моему позвоночному столбу. Мой мозг в другом месте. Там, где я могу чувствовать стопроцентный страх. Достаточный для того, чтобы я могла драться как адский демон, когда нахожусь в опасности. Ты хочешь узнать, где мой мозг, спецназовская девчонка? Точно? Оглянись!

  Лязгает металл.

  Я быстро разворачиваюсь. Нервы натянуты до предела. Встаю в боевую стойку, готовая ко всему. Но бесполезно. Пиздец как бесполезно.

   Ханивор вылезает из цистерны жизнеобеспечения.