— Каждый день? — подняла брови Мардж. — И сейчас тоже?

— Сейчас каникулы, мэм, — заметил Гарри.

— И что же, его никто не порет? — возмущённо воскликнула женщина.

Поттер сузил глаза, представляя себе, как всех троих проглатывает Пушок. Одним движением.

— Мне не нравится, как он смотрит на меня, Вернон, — пожаловалась Мардж. — Неужели, ты позволишь этому наглому щенку вести себя так вызывающе?

Мистер Дурсль встал, с грохотом опрокинув стул, на котором сидел.

— А ведь и правда! — воскликнул он. — Давно я не учил тебя уму-разуму, сопляк!

В помещении замигал свет, а предметы задрожали.

— Да как ты смеешь снова делать это?! — рыкнул Дурсль, глядя на подобравшегося Гарри красными злыми глазами. — В моём доме!

— Что вам всем надо от меня! — заорал Поттер, поняв, что мирного решения конфликта не предвидится.

Ветер стал сильнее, а стаканы в серванте начали лопаться с резким звуком.

— Я готовлю, убираю, работаю в саду! — выкрикнул Гарри, со злостью швыряя на пол полотенце.

Воспоминания мистера и миссис Дурсль о событиях прошлогодней давности были слегка подправленными. Вернон не помнил, почему на окне второй спальни стоят решётки, как не помнил и визита Уизли. Гарри выполнял поручения Петунии и Вернона, боясь опять спровоцировать какой-нибудь припадок. Если Дурсль не постеснялся месить его кулаками, а после даже не оставил лекарств, что бы ему помешало как-нибудь свернуть Поттеру шею?

— Почему вы не можете просто оставить меня в покое?! — крикнул Гарри, сжимая кулаки.

Дурсль всё-таки приблизился и замахнулся. И тут кухня взорвалась. Рассыпались шкафы, столы, люстры, вылетел кран, орошая помещение кипятком, с металлическим скрежетом деформировалась микроволновка и посудомоечная машина. Даже полы покрылись трещинами. В доме стало темно, а Дурсли, баюкая разной степени травмы и изрыгая проклятия на голову ненормального урода, высыпали на улицу.

— Полиция, вызовите полицию! — причитала Петуния, и Гарри, торопливо очухиваясь от накатившей слабости, побежал наверх собирать вещи.

Он чувствовал себя так, будто сжёг все мосты, но не испытывал никакого раскаяния по этому поводу. Парень успел улизнуть из дома до того, как на улице раздались сирены и даже случайно вызвал «Ночного рыцаря», который довёз его до Дырявого котла.

Поттер готов был с боем выгрызать себе право остаться жить в гостинице, но этого не понадобилось. Его не пугали отчислением из школы, не настаивали на возвращении к родственникам и вообще, министр вёл себя с ним, как с вип-персоной. И это вызывало у Поттера не радость, а злое недоумение. Неужели всё было так просто? Ему просто надо было разнести дом с риском кого-то убить, чтобы провести летние каникулы в покое? А как же материнская защита? Как же опасность обнаружения Волан-де-Мортом?

***

Учебный год начался с того, что поезд остановился на мосту и по нему начали шнырять дементоры. Пока остальные в купе перешёптывались, не понимая, что происходит, на Гарри уже начали накатывать волны ужаса. Вспомнилось, как Деннис, Гордон и Малькольм держали его, прижимая к земле, а Дадли вслух рассуждал, что будет, если сунуть ему в рот или в ухо зажжённую петарду. Как Вернон обжёг ему руку о тостер в наказание за то, что Гарри пережарил ему хлеб, как сидел в пустой комнате, пялясь в решётки на окнах, не зная, выберется ли он когда-нибудь отсюда. При этом, воспоминания о том, как Уизли ворвались в дом Дурслей, разворотив камин, отступили на второй план. А когда чёрная склизкая рука дементора отодвинула дверь — исчезли вовсе. Гарри не мог даже закричать, чтобы выразить охвативший его ужас. И потеря сознания не принесла облегчения — он по-прежнему находился в плену кошмаров.

В Хогвартсе Гарри не стало лучше. Несмотря на то, что дементоры находились на расстоянии, Поттер регулярно ощущал продирающий до костей холод и начал страдать от панических атак. Однажды он бродил по восьмому этажу, озабоченный мыслями о том, что хотел бы где-нибудь спрятаться.

Комната за проявившейся из стены дверью была уютной. Сидя в большом кресле около горящего камина Гарри внимательно оглядывался по сторонам и гладил себя по голове, убеждая, что всё нормально. Что он в безопасности.

— Исчезни, исчезни, исчезни, — бормотал он, прижимая руку с зажатой в ней палочкой к голове.

И очень испугался, когда на конце её повисла жемчужная нить. Но так изводившее его кошмарное воспоминание померкло, став вдруг неважным. Поттер осторожно поводил палочкой, не зная, как сбросить нить, и тут ему на колени упал флакон с притёртой крышкой. Гарри осторожно поместил нить туда, и она послушно отделилась от палочки.

За следующие несколько месяцев Гарри прочитал несколько книг по легилименции и окклюменции, нашёл информацию о Выручай-комнате и научился концентрироваться так, чтобы вынимать воспоминания без остатка, целиком.

***

Гарри шёл по лабиринту, накручивая себя всё больше. Никаких левых поворотов не было, а значит, Грюм обманул его. Значит, Снейп прочитал его неправильно. Возможно, Грюм вовсе не Барти, а хитрый аврор, подсунувший Снейпу ложные воспоминания. Зельевар не разглашал подробностей своего допроса, но он вряд ли изолировал Грюма на несколько часов, чтобы проверить, в кого тот превратится. Уже очевидно, что и Грюм, и Дамблдор подталкивают его к какому-то действию, но всё-таки, чего они добиваются? Неужели всерьёз желают возвращения Неназываемого? Зачем? Или, наоборот, хотят, чтобы Гарри его убил? Тогда, почему перед этим Неназываемого надо воскрешать?

Поттер, наконец, дошёл до развилки, посмотрел налево и вздрогнул, увидев Седрика. Тот находился в паре десятков метров и двигался как-то странно, пригнувшись и крадучись в сторону Гарри. Поттер быстро обернулся в противоположную сторону, никакой опасности не увидел и неуверенно позвал хаффлпаффца по имени. Тот резко дёрнул рукой, собираясь атаковать, но вдруг упал лицом вниз, проклятый ватноножным заклинанием.

— Экспеллиармус! Петрификус! — негромкие выкрики сопровождались вспышками заклинаний.

Воздух рядом с гриффиндорцем заколебался.

— Ты плохо слушал директора, Гарри, — попенял ему Драко, не торопясь снимать мантию-невидимку. — В лабиринте всё не то, чем кажется, и можно потерять себя.

— Но это ведь, — Поттер дёрнул рукой в сторону Седрика.

— А с чего ты взял, что это Седрик? — буркнул Малфой.

Поттер ошарашено посмотрел, как чёрные лианы уволакивают парализованного парня куда-то в кусты и помотал головой.

— Что ты здесь делаешь? — опомнился он, нащупывая невидимого Драко.

— Ну, я не благородный гриффиндорец, чтобы опасаться, как бы не схитрить на задании, — хмыкнул Малфой.

— А кто же тогда на трибунах? — возмутился Гарри. — Я тебя видел!

— Милли под обороткой, — фыркнул Драко. — Если Грюму можно, то почему нам нельзя? Ты что, не рад, что я здесь? — с напускным возмущением вопросил парень, потому как гриффиндорец оглядывался так, будто ожидал, что вот-вот из кустов выскочит Дамблдор, Грюм или сам Волан-де-Морт и заорёт: «Ага! Попались! Мошенничаем?»

— Рад! — сразу отозвался тот.

Лабиринт, хоть и не населённый опасными магическими тварями, был по-настоящему жутким. Гарри казалось, что он попал в фильм ужасов: вокруг было темно, по земле стелился густой туман, от чего было не видно, куда ставишь ногу, всё шуршало, чудились какие-то голоса, а кусты иногда смыкались за спиной или образовывали новый ход, меняя лабиринт. В таком месте казалось не зазорным сойти с ума.

Драко на секунду выпростал ладонь из-под мантии и коротко сжал руку Гарри.

— Пошли, — в его голосе слышалась улыбка, — я прикрою.

========== Эпилог ==========

Магическая Британия сотрясалась от новостей, одна эпичнее другой. В газетах появлялись радующие разнообразием заголовки.

«Тот-Кого-Нельзя-Называть жив?» Рядом с колдографией маленького уродливого человечка была статья о том, что Северус Снейп и Люциус Малфой стали свидетелями подготовки к тёмному ритуалу, обезвредили участников, проявив недюжинное мужество, и вызвали авроров.