И, уже получая газеты от брезгливо кривившихся дежурных в камере предварительного заключения, Дамблдор понял, что оплошал. Невыразимцы знали, где и что надо искать, посетителей к обвиняемому не пускали, а сидя в камере, Дамблдор не мог ничего сделать. Даже преподнести информацию с правильной стороны. Журналистов к нему тоже не пускали, у них и без интервью уважаемого чародея было, с чем работать.

«Цербер в Хогвартсе». «В коридоре на третьем этаже «самого безопасного места в магической Британии» было обнаружено опасное магическое животное. На коридор, куда, как подтверждают сами ученики Хогвартса, им запрещено было ходить, не было наложено никаких защитных заклинаний, а дверь комнаты, где, собственно, содержался цербер, открывалась обычным заклинанием, которым владеет каждый первокурсник».

К изумлению Дамблдора, после этой статьи его засы́пали громовещателями не только разозлённые родители учеников, но и защитники прав животных. Директор полагал, что Хагрид — единственный в своём роде любитель опасной фауны. В своё время Дамблдору потребовалось всё его красноречие, дабы убедить лесничего в том, что пёсику достаточно места, чтобы побегать за своим хвостом, свежий воздух поступает от шумопоглощающего окна, а ко всему прочему, комната и сам цербер регулярно подвергаются чистке специальными заклинаниями.

Но как оказалось, в Магической Британии обретается достаточно населения, озабоченного состоянием окружающей среды и «издеваться над таким редкостным экземпляром — просто кощунство». Вторая же половина писем, помимо нелицеприятных характеристик Дамблдора, как педагога и человека, содержала также угрозы немедленно забрать детей из «этого вашего борделя!».

Второй полезной находкой министерских сотрудников было зеркало Еиналеж. Мощнейший ментальный артефакт, пылящийся в одном из заброшенных классов недалеко от гриффиндорской гостиной. В идеале, такая вещь должна была храниться в специальном отделе министерства вместе с Аркой, пророчествами и маховиками времени. На худой конец — в кабинете Дамблдора. Но никак не в классе с незапертой дверью, где кто угодно мог на него набрести и спятить, примеряя на себя другую жизнь. Лучшую действительность, нарисованную зеркалом.

Третьей полезной находкой, облегчившей заседание Визенгамота по делу Сириуса Блека оказался крыса-анимаг Питер Петтигрю, до недавнего времени считавшийся убитым, собственно, Сириусом. После допроса с Веритасерумом Петтигрю отправили целоваться с дементорами, а Сириуса для поправления душевного и физического здоровья доставили в Мунго.

Четвёртым и самым значимым приобретением министерства стал, кто бы мог подумать, бедный заикающийся профессор Квиррелл. Основываясь на показаниях профессора Снейпа, невыразимцы были готовы к встрече с человеком, подвергшимся долговременному действию тёмного проклятия. Но когда выяснилось, что из затылка Квиррелла торчит самый что ни на есть Тёмный Лорд собственной персоной, даже хвалёная выдержка главы попечительского совета Люциуса Малфоя, дала трещину. До этого мужчина оглядывал Хогвартс с брезгливым видом, бормоча о том, что «давно пора было организовать полноценный шмон в этом наркопритоне». Но увидев бывшего хозяина, Люциус с ужасом заголил свою метку — по-прежнему бледную, едва заметную, и схватился за палочку, чуть не заавадив несчастное вместилище Волан-де-Морта. Мысль решить проблему кардинально посетила не только мозги Малфоя, но после небольшой дискуссии было решено доставить Морта-Квиррелла в Мунго с отрядом авроров. Возможно, последнего ещё можно было спасти.

Едва только отдел по обезвреживанию опасных существ справился с транспортированием из школы цербера, министерство ждала новая напасть. Ученики Гриффиндора подверглись нападению тролля.

***

— Гарри! — завопил Драко, влетая в больничное крыло.

— Напоминаю вам, мистер Малфой, — строгим шёпотом отчитала слизеринца мадам Помфри, — что вы находитесь в лазарете! Соблюдайте тишину и не беспокойте пациентов!

— Гарри, — с облегчением выдохнул Драко, заметив, что Поттер находится не на больничной койке, а сидит рядом. — Меня чуть инфаркт не хватил! Ты в порядке?

Гриффиндорец хмуро кивнул, утыкаясь в плечо подсевшего к нему Малфоя.

— Ну, ты чего? — Драко обхватил его руками.

— Они сказали, что пойдут в библиотеку, — пробормотал Гарри, кивая на напичканных зельями и облепленных повязками Рона и Гермиону, — в запретную секцию. Хотели найти более сильные заклинания, чтобы защитить себя, потому что в Хогвартсе творится чёрт знает что. А они пошли в запретный коридор, — провыл Гарри, едва сдерживая слёзы. — И Снейп на меня накричал! — последнее, очевидно, было для Гарри самым большим несчастьем, потому что он боднул Драко в плечо, будто пытался спрятаться в нём от ужасной действительности.

Профессор строго отчитал Гарри за безответственность, попенял на дурную наследственность и конфисковал мантию-невидимку.

— Верну, когда научитесь пользоваться мозгами по назначению, мистер Поттер, — прошипел брызжущий негодованием зельевар.

В прошлый раз он был слишком шокирован видом общающейся с затылком Квиррелла крысы, чтобы думать о внезапно свалившемся на Гарри наследстве, побуждающим к нарушению школьных правил.

— Они живы и скоро поправятся, — начал успокаивать Поттера Драко, проглатывая первоначально вертящиеся на языке замечания о том, что «так придуркам и надо», «шастать по Хогвартсу ночью и в обычное время запрещено, не то, что сейчас» и «гриффиндорцы — это диагноз. Найдут опасность даже там, где её не нашли профессиональные воители с магическими тварями».

Маги из министерства были сосредоточены на цербере и потратили на его транспортировку огромное количество сил и времени, чтобы обратить внимание ещё и на сливающийся с полом люк.

— А почему ты не на занятиях? — поинтересовался немного успокоившийся Гарри, вытирая глаза тыльными сторонами рук.

— Так, трансфигурация же! — фыркнул Малфой.

Профессор Макгонагалл, заместитель, на которую легли обязанности управления школой в отсутствие директора, перемещалась по Хогвартсу исключительно трусцой, обзавелась нервным тиком, а причёской могла посоперничать с непослушными волосами Грейнджер. На уроках трансфигурации профессор часто отлучалась из кабинета или просто давала ученикам задание и погружалась в бумажную работу. При таком графике она нередко путала первые курсы с седьмыми, так что едва ли обратила бы внимание на незадокументированное отсутствие на уроке Малфоя и Поттера.

***

«Опасности Албании. Чем обернулась исследовательская поездка Квиринуса Квиррелла». С колдографий робко улыбался молодой мужчина с пышными каштановыми волосами. «Целители заявляют, что частичка души Того-Кого-Нельзя-Называть, оккупировавшая тело профессора, уничтожена. Аналогичному ритуалу подвергся и знаменитый Гарри Поттер. Целитель больницы святого Мунго Янус Тики, проводивший осмотр мальчика и первым заметившим «что-то постороннее» в ауре Поттера, утверждает, что жизнь пациента вне опасности, а его здоровье планомерно улучшается.

«Шокирующие новости!» «Работники Гринготтса, самого надёжного банка магического мира, обвиняются в махинациях со счетами. Сами гоблины утверждают, что контракты были заключены небезызвестным Альбусом Дамблдором вполне законно, а тот факт, что ежемесячные отчисления на содержание Мальчика-Который-Выжил уходили на неизвестный магловский счёт — не их вина.»

Дамблдор откинул газету и пару раз приложился лбом о металлическую решётку. Если до этого он ещё лелеял надежду как-то оправдать себя, то после таких обвинений в Азкабане действительно будет безопаснее. А ведь какой был план! Вырастить послушного воле Дамблдора героя, который и умереть будет готов с радостью ради общего блага!

Том Реддл, куда-то уехавший сразу после выпуска, вернулся за несколько месяцев до министерских выборов и сходу выдвинул свою кандидатуру. Дамблдор сначала и внимания не обратил на этого выскочку, но общественность отреагировала вполне благосклонно. Реддл предлагал новое направление в развитии магического общества, и для варящейся в своём котле Магической Британии это было, как глоток свежего воздуха.