– Ну мы же с вами не чужие люди, прошу вас, к тому же, вы сейчас выглядите как настоящий Жорж. Этот ваш винтажный наряд, но думаю вы как раз по моде. – молодой человек с издевательской улыбкой окинул взглядом Георгия Гавриловича.

– Колька, щенок, ну ка хватит играть со мной в эти игры! Говори зачем пришел! – разъяренно закричал Георгий Гаврилович, ужасно смутившийся столь наглому замечанию в адрес своего парадного костюма.

– Ах, вы все-таки меня помните, дядя Жорж! Что же вы тогда дурачка из себя корчите?

– Ну ка выметайся отседова! – заорал Георгий Гаврилович, вскинув по-фашистски руку от сердца к двери.

– На улице дождь! Не гоже выпроваживать гостя, дядюшка. – спокойно ответил Николай.

– А мне плевать!

– Значит вы, папенькины денежки решили себе оставить? Так? – не обращая внимания на агрессивный выпад, продолжил Николай, разглядывая свои ногти на руке.

– Так вот ты зачем пришел, оборванец? Нет у меня никаких денег, мы с твоим отцом не общались с тех пор, как ты на горшок ходил, а папка за тобой по квартире бегал, чтобы задницу подтереть. Решил теперь мне на шею сесть? А вот тебе! – в разгоряченном состоянии Георгий Гаврилович сунул дулю прямо под нос Николаю. Николай в свою очередь, не обратил на него никакого внимания.

– Думаю, вам нужно со мной поделиться, нет, я в этом просто уверен! Вам это необходимо! Кстати, чем у вас воняет? Как будто…или… – Николай задумался, резко встал и одним шагом подскочил к Георгию Гавриловичу. Ошарашенный инженер замер в ожидании, что его будут бить, но Николай взял его за руку и понюхал рукав.

– Тфу ты, дядя Жорж, чем от вас так воняет? Вас что, пыталась изнасиловать стая бродячих псов? По каким канавам вы ползали? Когда вы отдадите мне, полагающиеся мне восемьдесят процентов наследства, я обещаю подарить вам парфюм из последней коллекции какой-нибудь именитой парфюмерной компании. Мой хороший друг, продает контрабанду из Италии…

– Ни черта ты не получишь, твой покойный отец захотел оставить тебя без гроша! – вновь закричал Георгий Гаврилович.

– То есть существование денег, вы не отрицаете?

Георгий Гаврилович растерялся, ему показалось, что если бы он вел себя более спокойно и сдержанно, то возможно отвел бы от себя подозрения. Но он явно где-то просчитался и теперь уже сам не помнил, упомянул ли про существование денег.

– Ну как, дядя Жорж? Готовы поговорить спокойно? – снова плюхнувшись в кресло, спросил Николай.

– Пшол вон, щенок. – прошипел Георгий Гаврилович, разгневанный дерзким поведением племянника и собственной невежественностью в вопросах полемики.

– Постыдились бы, дядя Жорж. Вы же из солидной петербургской семьи, а разговариваете так, будто всю жизнь танцевали камаринского в трактирах. Ну ничего, я вас прощаю. Мы с вами нормально побеседуем, вот только чаю бы… – Николай забегал глазами в поисках чайника для кипячения воды.

– На подоконнике… – сказал Георгий Гаврилович, понимая, что просто так не отвертеться, и пора брать себя в руки.

– Вот и славненько. – Николай потер руки и улыбаясь направился к чайнику.

Георгий Гаврилович молча присел на стул и сгорбившись уставился в пол. Он был сильно раздражен внезапным визитом, и его мысли беспорядочно двигались с нарастающей скоростью, словно молекулы кипящей воды, порождая только брань и недовольство. Собственно, он так и представлял свою голову, в виде трясущегося чайника, из которого вот-вот повалит пар. Но сейчас от него требовалось взять себя в руки и тактично выпроводить ретивого юнца. Николай присвистывая наливал воду, а Георгий Гаврилович злобно наблюдал.

– Ну так что, готовы говорить? – спросил Николай.

– Какого черта ты хочешь? Говори и проваливай! Я занятой человек!

– Ой как грубо, дядя Жорж, ой как грубо, хватит вам уже чертыхаться! К вам пришел единственный живой родственник, а вы так нехорошо себя ведете. Я вижу, что вы крайне занятой человек. – сказал Николай, вытащив водку из стоящего на окне пакета, и с интересом уставившись на этикетку.

– Убери свои руки от моих вещей! Ты хотел со мной говорить? Так вот, я тебя слушаю, что ты хочешь мне сказать?

– Я хочу знать, дядя Жорж, что вы делали сегодня в двенадцать часов дня в нотариальной конторе? – хитро прищурившись начал Николай.

– Какое тебе дело? Я писал завещание или консультировался, или еще что-нибудь делал. И вообще, это тебя не касается! Ты что за мной следил? – возмущенно выдавил из себя разгневанный инженер.

– Я вам отвечу сам. Вы справлялись о финансовых делах моего покойного батюшки. А точнее, получали свою часть наследства. – будто, не замечая острых реплик своего дяди сказал Николай.

– Хочу подчеркнуть! Свою! – холодно прошипел Георгий Гаврилович, твердо убедившийся, что отвертеться здесь не получится и пора переходить в наступление.

– Подчеркивать ничего не нужно, и мне и вам, прекрасно известно, что мы с вами являемся ближайшими родственниками покойного батюшки и имеем одинаковые права на наследство.

– Вон от сюда. – спокойно сказал Георгий Гаврилович. Он сидел, упираясь локтями в колени и устало прикрывал лицо ладонями.

– Мы не договорили… – начал Николай.

– Вон! – значительно громче произнес Георгий Гаврилович, не поднимая головы.

– Но… – начал Николай.

– Вон я сказал! – заорал Георгий Гаврилович.

– Ну знаете…сейчас я уйду…но…а, впрочем, сами увидите. – Николай потушил очередную сигарету в кипящий чайник и гордо вышел, хлопнув дверью.

– Да что ты можешь сделать, сосунок! Ты только вчера спрыгнул с отцовских коленей, а уже строишь из себя взрослого! Пришел, и строит из себя сыщика, да мне плевать что ты там задумал! – заорал ему вслед Георгий Гаврилович, но быстро опомнился и почувствовал, что ведет себя совсем неприлично.

– Чертов щенок… – пробурчал себе под нос Георгий Гаврилович и закинул в закипающий чайник принесенные сосиски.

Николай вышел из подъезда громко хлопнув дверью и снова закурил сигарету.

– Значит, не хочешь по-хорошему, дядя Жорж? – рассерженно произнес он себе под нос.

Георгий Гаврилович сидел на скрипучем табурете посреди своей комнаты и раскачиваясь рассуждал вслух.

– Что этот наглец себе позволяет!? Вламывается в чужой дом, ведет себя как скотина, требует деньги! Деньги! У меня ведь теперь есть деньги!

Георгий Гаврилович задумался. Миллион все же был не той суммой, с которой остатки жизни можно провести в объятиях роскоши, но сам факт наличия такой суммы в кармане не мог не радовать простого инженера. Разыгравшаяся фантазия, рождала самые причудливые картины. Георгий Гаврилович представлял себя лежащим под Кубинским солнцем в разноцветной панаме. На Кубе Георгий Гаврилович никогда не был, поэтому она представлялась ему подобной курортам черного моря, с многочисленными шалманами и пивными. Когда он не стесняясь сбрасывал плавки на пляже в Симеизе. Но в новой фантазии был уже другой «он», богатый и статный. Вокруг ходили девушки в купальниках разной степени откровенности и ему не нужно было прятать похоть под солнцезащитными очками, ведь теперь он был не просто инженером, отвечающим за насосную станцию, перекачивающую сотни литров грешного сока побежденных техническим прогрессом зверьков, он был новоиспеченным обладателем крупной суммы денег. Девушки кокетливо улыбались и шёпотом спрашивали у подружек: «Кто этот импозантный мужчина в панаме?»

«Это советский инженер, новый рублевый миллионер» – отвечали им те кто знал.

«Ого, ничего себе!» – восхищались окружающие.

– Может быть имя Джордж мне действительно подойдет? – с довольной улыбкой произнес Георгий Гаврилович, окончательно провалившийся в фантазийный мир своего богатства. Полуголые женщины со смуглой кожей танцевали вокруг него трепака, когда за дверью раздался громкий голос:

– Жора!

– Жора, блядь. – проревел еще громче голос и в дверь сильно постучали три раза.

Георгий Гаврилович встрепенулся будто воробушек и на цыпочках подошел к двери.